Читаем без скачивания Вторая мировая война - Уинстон Черчилль

Рузвельт согласился относительно посылки наблюдателей, но указал, что предпочел бы подождать, пока наши послы в Москве обратятся к Молотову, прежде чем кто-либо из нас обратится лично к Сталину. В своей телеграмме он писал: «По-моему, нам лучше воздержаться от личного вмешательства, пока не будут исчерпаны все другие возможности добиться согласия советского правительства. Поэтому я искренне надеюсь, что в данный момент Вы не будете обращаться с посланием к Дяде Джо, особенно если учесть, что, по моему мнению, некоторые части предлагаемого Вами текста могут вызвать реакцию, прямо противоположную Вашим намерениям. Мы, конечно, должны поддерживать тесный контакт в этом вопросе».

13 марта я согласился отложить свое намерение обратиться непосредственно к Сталину, но я умолял Рузвельта позволить нашим послам поднять вопросы, перечисленные в предложенном мною проекте послания. Я был уверен, что, если мы не убедим русских согласиться с этими основными вопросами процедуры, вся работа, проделанная нами в Ялте, окажется напрасной.

Я опасался, что инструкции Рузвельта его послу не дадут больших результатов или вовсе ни к чему не приведут, так как единственное определенное предложение, которое они содержали, касалось установления перемирия между польскими партиями. В этом вопросе мы оба можем оказаться в крайне невыгодном положении. Русские сразу же начнут утверждать, что поляки, настроенные против люблинского правительства, нарушают это перемирие и что поэтому и люблинское правительство нельзя заставить соблюдать его. Не было у меня и основания сомневаться в том, что некоторые сторонники польского правительства в Лондоне, в особенности представители крайне правого подпольного течения – так называемого НСЗ («Народове Силы Збройне»), – действительно могут дать русским и люблинскому правительству повод для таких утверждений.

Все это я изложил в личной телеграмме и в заключение написал:

Премьер-министр – президенту Рузвельту

13 марта 1945 года

В Ялте мы согласились с мнением русских относительно линии границы. Польша утратила свою границу. Должна ли она утратить теперь свою свободу? Вот вопрос, на который, несомненно, придется дать ответ в парламенте и общественности нашей страны. Я не хочу предавать гласности расхождения во мнениях между английским правительством и правительством Соединенных Штатов, но мне, конечно, пришлось бы ясно заявить о том, что мы оказались перед лицом величайшего провала и полного срыва решений, принятых в Ялте, а также о том, что мы, англичане, не располагаем достаточными силами, чтобы двигать это дело дальше, поскольку мы исчерпали свои возможности. Как только Молотов увидит, что он отстранил нас от всего процесса консультаций между поляками относительно формирования нового правительства, он поймет, что мы будем вынуждены соглашаться на все. С другой стороны, я считаю, что если мы будем сообща оказывать упорное давление и проявим настойчивость в том же направлении, в каком мы действовали до сих пор и в соответствии с предложенным мною проектом послания Сталину, то вполне вероятно, что мы добьемся успеха.

На эту телеграмму пришел весьма аргументированный ответ, который, несомненно, был подготовлен государственным департаментом после того, как 8 марта в Вашингтоне получили мою пространную телеграмму.

Президент Рузвельт – премьер-министру

16 марта 1945 года

Я не могу не проявлять беспокойства в связи с теми соображениями, которые Вы высказали в Вашей телеграмме от 13-го. Мне непонятно, что Вы имеете в виду, когда говорите о расхождениях между нашими правительствами в вопросе о переговорах относительно Польши. С нашей стороны, несомненно, нет никаких признаков расхождения в политике. Мы обсуждали лишь вопрос о наиболее эффективной тактике, и я не могу согласиться с тем, что мы оказались перед срывом ялтинского соглашения, пока мы не предприняли усилий, чтобы преодолеть препятствия, возникшие в ходе переговоров в Москве. Меня также удивляет Ваше заявление, что единственным конкретным предложением в наших инструкциях Гарриману является предложение об установлении политического перемирия в Польше. Эти инструкции, копии которых у Вас имеются, не только излагают наше толкование ялтинской декларации, но в них также подчеркивается, что комиссия сама должна согласовать кандидатуры поляков, которых следует пригласить для консультации, и что ни одна из трех групп, из которых должно быть составлено реорганизованное правительство, не может диктовать, кто из представителей других двух групп должен быть приглашен в Москву… Нашей основной целью… по-прежнему остается, не отступая, вновь двинуть вперед переговоры и разрешить в первую очередь тот вопрос, по которому эти переговоры зашли в тупик. Самым убедительным образом призываю Вас осознать, насколько важно незамедлительно согласовать инструкции нашим послам, с тем чтобы можно было возобновить переговоры… Имея это в виду, я изучил вопросы, которые Вы в вашем послании от 8 марта предлагаете послать на рассмотрение Сталину, и хочу в связи с этим сделать следующие замечания.

Мы согласны относительно пункта «а», в котором говорится, что варшавское правительство не обладает исключительным правом давать предварительные консультации по всем вопросам, и это предусмотрено нашими инструкциями Гарриману.

Я не думаю, что Молотов согласится с предложением, содержащимся в пункте «б», относительно того, что любой поляк может быть приглашен, если против этого не возражают одновременно все три члена комиссии. Я против выдвижения подобного предложения в настоящее время, так как это, по-моему, почти несомненно оставит нас в тупике, что лишь послужит на пользу люблинским полякам. Я также считаю, что требование о предоставлении свободы передвижения и связи вызовет ненужные дискуссии на данной стадии переговоров.

Относительно пункта «в» мы согласны с тем, что поляки, приглашенные для консультации, должны обсудить состав правительства между собой, в то время как члены комиссии будут председательствовать в качестве беспристрастных арбитров, насколько это возможно. Гарриман уже получил инструкции насчет этого, но он считает, и я с ним согласен, что это требование можно было бы выдвинуть позднее.

Относительно выдвинутого Вами пункта «г» (о прекращении всех принципиальных изменений в Польше) я высказал свое мнение в предыдущей телеграмме и продолжаю считать, что предлагаемый нами подход скорее обеспечит желаемые результаты. Что касается пункта «д» (относительно посылки наблюдателей), то Вы вспомните, что Молотов дал на это свое согласие, но испугался, когда Кларк Керр заявил, что Вы собираетесь послать многочисленную специальную миссию. Я готов включить в инструкции Авереллу формулировку, предложенную Вами в пункте «д».