Читаем без скачивания Невинная для грешника - Лина Манило

Не знаю, за каким чёртом меня потащило в дебри этих воспоминаний, но сейчас во мне есть лишь жгучее желание расставить все точки в нужных местах.

– У тебя был аутизм… это было ради тебя. Ты видел кошмары, ты придумывал лишнее. Ты придумал, что я заперла тебя в комнате, а сама развлекалась с любовниками! Это немыслимо, что бы я… Шизофрения, её лечить нужно было.

– Ты бы определилась: шизофрения или аутизм, – криво усмехаюсь. – Если тебя послушать, так у меня прямо целый букет. Странно, что я до сих пор никого ножом не пырнул и дом не спалил.

– Это было ради тебя и твоего блага, – настойчиво повторяет и смотрит упрямо. – Тебя вылечили, но ты всё равно меня ненавидишь. Неблагодарный. Чего мне стоило замять этот факт твоей биографии. О нём никто не узнал! По официальной версии ты лечил лёгкие на водах.

Если я всю жизнь думал, что тогда находился в дурдоме и ничего хуже со мной уже не произойдёт, то вот оно – то самое худшее.

– Я тебя презираю, – говорю равнодушно. – Ты даже сейчас не можешь признать своей вины. Малодушно прячешься за свою святую миссию жены, матери и хранительницы очага. Мне противно думать, скольких людей ты смогла обмануть, внушив им, что перед ними святая женщина.

– Ты очень жестокий, – бросает устало и запускает длинные пальцы в волосы. – Ладно, хочешь на чистоту? Пожалуйста. Ты хотел, чтобы отец узнал о… моей жизни? Ты был ребёнком на редкость ему преданный. Ты бы рассказал. А ты когда-нибудь думал, что бы твой отец со мной сделал? Задумывался?

Мать выразительно смотрит на меня и, взяв бутылку со стола, делает несколько жадных глотков прямо из горла.

– Он бы убил меня. И теперь думаю ты знаешь, что я не преувеличиваю.

В последних словах очень много горечи.

– Он жесток, всегда таким был. Ты его боготворил, только не понимал одного: ему на тебя плевать. Ему на всех плевать, кроме себя и своего бизнеса.

Мать говорит всё это, глядя прямо мне в глаза, и в словах её всё больше ярости.

– Я ненавижу его, веришь? Каждое утро просыпаюсь с мыслями об этом, засыпаю с ними же.

– Развелась бы, – пожимаю плечами. – Не вижу смысла в таких жертвах. Зачем ты терпела? Ради меня? Не смеши, ладно? А нет, стой! Ради себя же. Тебе просто нравится твой статус, ты за него держишься, а это всё тупая и фальшивая лирика.

– Нет, Марк, я не могла. Он бы меня не отпустил. Он… считал всегда, что я его вещь. Его собственность!

Мать картинно заламывает руки, смотрит на меня с мольбой, как на последнюю надежду, единственного союзника.

– Отец бы оставил тебя ни с чем, верно? Ты этого боялась?

Мать молчит и смотрит на меня с опаской, и во взгляде её всё больше страха.

– Он изменял мне… со всеми изменял!

– Ты платила ему той же монетой, только умело скрывала это. Вы оба – лицемеры и предатели, вы стоите друг друга.

Я понимаю, что не хочу больше тут находиться, но меня мучает один-единственный вопрос:

– Мама, скажи честно. Зачем ты разыграла спектакль с Мартой? Ты же нифига не добрая, ты никого, кроме себя, не любишь. Зачем тогда?

Мать вздыхает, а за спиной раздаются шаги отца.

Я знал, что его выпустили – в нашем мире многое решают деньги, связи и хорошие адвокаты. Я ехал, чтобы увидеться с ним, но его появление бьёт током по нервным окончаниям.

– Люди – это просто инструмент для неё, – говорит отец, остановившись за моей спиной. – Глупые маленькие девочки тем более.

Меня окатывает волной ярости и стыда. Не за себя, за женщину, которая должна была меня любить.

Наверное, во мне сейчас умирает тот маленький мальчик, преданный однажды. Мальчик, который шестнадцать долгих лет надеялся на чудо. Но сегодня умерла последняя фея Неверленда.

Мать делает ещё один глоток шампанского и вряд ли уже понимает, в какой реальности находится – уж слишком пьяна для осознанных действий. Она мажет взглядом по отцу, но быстро отворачивается и кривит губы в странной улыбке.

– Она во вкусе твоего отца, – пожимает плечами мать, упорно игнорируя отца. Она даже говорит так, словно его здесь нет: – Я хотела его удержать… если бы он повёлся на эту дурочку, я бы посадила его на крючок. Жаль, всё пошло не по плану. Зря только камеры по дому расставляла и её к нему толкала. Не вышло, бывает.

Почитай отца и мать своих.

Так гласит заповедь.

И только что я окончательно превращаюсь в грешника.

Глава 50 Марк

«Сын за отца не отвечает», – гласит народная молва, только все эти присказки – чушь собачья. Ещё как отвечает. В этом мне дают убедиться в полной мере. Взгляды летят со всех сторон, и в них помимо скорби слишком много любопытства и раздражения.

Я стою у свежей могилы и могу поблагодарить своих родителей хотя бы в одном: они научили меня держать спину прямо. Что бы ни случилось. Всегда.

О том, что отца подозревают в убийстве Ани, про их связь стало известно быстро. Такое чувство, что всем и каждому в моём окружении пришла спам-рассылка, и теперь я кожей чувствую весь этот негатив, буквально витающий в воздухе. Подозрения. Презрение. Любопытство. У кого-то отвращение даже. Иногда попадается сочувствие, но его ничтожно мало.

Чужие эмоции, острее закалённой стали.

Словно именно я во всём виноват. Будто один повинен в этой крови. Но я ведь Орлов, да? Этого факта никак не изменить. В моих венах течёт его кровь, и приходится мириться со всей той грязью, что толстым слоем налипла на моей – да-да, именно моей – репутации.

Я никогда не выступал против толпы, не стоял против неё в одиночестве. Особенно, когда ещё вчера все эти люди были моими друзьями, знакомыми и просто людьми, которые с удовольствием пожимали мою руку.

Людям, любившим Аню, нужно на ком-то выместить зло. Им необходимо кого-то ненавидеть. Так почему бы и не меня? И неважно, что ничего ещё не доказано, а в распоряжении следствия есть только косвенные улики вроде той же детализации звонков. Важно, что люди уже назначили виновного, и мнение своё менять не хотят.

В сущности, большинству присутствующих плевать на Аню. Им важно найти того, в чьё горло так легко вонзать отравленные ножи, чьи кости с удовольствием и вкусом перемывать на званых обедах. Когда-то у