Читаем без скачивания Быть зверем - Юрий Стукалин

Чимай вошел во дворец в сопровождении стражников и по обычаю пал ниц перед властителем Лакамтуна.

– Поднимись, храбрец, вернувший моему народу святую реликвию. – Кабналь слегка повел короткими пальцами, унизанными изящными кольцами. – И подойди ко мне.

Чимай встал и медленно приблизился к трону. Сановники почтительно склонили головы, искоса поглядывая на изможденного чонтальского гонца завистливыми глазами, ведь мало кому выпадала честь стоять у трона правителя. Все они знали, что боги вступились за чонталя, послав священную птицу. Знали они и о том, какая жестокая участь постигла жреца за неверное истолкование воли богов. И они трепетали, боясь выказать Чимаю неуважение.

– Передай владыке чонталей Пачималахишу, что я готов забыть былые распри, – голос Кабналя был очень благожелательным, – и вступить с ним в союз против белокожих бородачей, если такова воля богов.

Чимай почувствовал, как учащенно забилось сердце в его груди. Значит, не зря он проделал полный тяжких испытаний путь, не зря погибли его друзья. Но в этот момент, тяжело дыша, в зал вбежал один из старших жрецов. Он резко остановился на входе, и упал на колени. Сановники удивленно обернулись на него, поражаясь бесцеремонности наглеца, но Кабналь, бросив строгий взгляд на застывшего в ожидании жреца, сделал легкое движение пальцами, позволяя ему приблизиться. Согнувшись в поясе и не глядя на своего повелителя, жрец быстро подошел к нему, снова упал ниц и что-то зашептал. Когда он закончил, Кабналь долго и недвижимо сидел в раздумье, будто заснул с открытыми глазами, но потом поднял голову и подозвал одного из своих телохранителей. Тот немедля повиновался, удивленно передал повелителю свое копье и дрожащими руками принял от него священный череп Каб-Чанте.

– Печальную весть принес этот человек, – вставая с трона, произнес Кабналь. Голос его был тверд, но взволнован. – Огромное войско белокожих чужеземцев, ездящих верхом на страшных зверях и убивающих людей из огненных трубок, вторглось с севера в границы Лакамтуна, уничтожая на своем пути моих подданных. Они быстро приближаются к нам, сметая все на своем пути. – Кабналь замолчал. Он стоял, широко расставив ноги, крепко сжимая в обеих руках обернутое шкурой ягуара древко длинного копья, и сейчас стало видно, что за тучностью правителя скрывается храбрый и яростный боец. – Подойди ближе, Чимай, – продолжил владыка Лакамтуна. – Ты доказал свое великое мужество в схватках с чужеземцами, и можно позавидовать Пачималахишу, если у него есть такие умелые воины, как ты. Мне жаль, что для объединения наших царств уже нет времени, но я дарю тебе это копье в знак уважения и прошу сражаться на нашей стороне против общих врагов. Согласен ли ты, отважный чонталь, пойти в бой рядом со мной или хочешь вернуться в свою страну? Выбор за тобой.

Чимай не раздумывал. Если белокожие чужеземцы разрушат Лакамтун, следующим станет его родной Акалан. Он сделал шаг вперед, преклонил колено перед правителем Лакамтуна, и протянул руки, принимая украшенное шкурой ягуара копье…

Я двигался в кромешной темноте, стараясь не выдать себя случайными звуками. Пистолеты я засунул за пояс за спиной и, упираясь в каменный пол ладонями, на коленях медленно полз вперед, пока рука моя вдруг не опустилась в липкую лужу… Кровь… Я протянул руку и ощупал пространство вокруг себя.

Тело бандита лежало на спине, перегораживая проход. Почувствовав на себе мою руку, раненый застонал и попытался привстать. Холодное дуло автомата уперлось мне в грудь, и я отпрянул в сторону, резко выбросив вперед правый кулак. Удар пришелся ему в кадык, кость хрустнула, и мексиканец, выронив автомат, хрипя, повалился наземь. Через несколько секунд его тело судорожно дернулось, он обмяк и затих. Я наклонился и, нащупав рукой тело бандита, нашел его шею и приложил пальцы к сонной артерии. Пульса не было.

За свою долгую жизнь я убивал мух, комаров и тараканов. Но людей никогда. По книгам и кино я знал, что сейчас у меня должна закружиться голова, а потом подступит непреодолимая тошнота, но ничего подобного не произошло. Может быть, потом, гораздо позже, по ночам во сне ко мне начнет приходить душа сего убиенного душегуба, с укоризной заглядывая в мои глаза, но сейчас меня это абсолютно не беспокоило. Одним бандитом стало меньше, и наши шансы на спасение несколько возросли.

– Гле-еб, – донесся до меня слабый голос Ника. – Ты живой?

– Да, – прошептал я в ответ и услышал, что он начал двигаться в мою сторону. Судя по всему, давалось ему это с большим трудом.

Оказавшись рядом, Ник включил фонарик и увидел валяющийся в луже крови труп.

– Ну вот, – задумчиво вымолвил он через пару секунд. – Это другое дело. Теперь не сунутся.

Опираясь свободной рукой о стену, Никита опустился на пол и аккуратно снял с плеча удивительным образом разбухший рюкзак.

– Там череп, – сказал он, заметив мой удивленный взгляд. – Его надо спрятать от бандитов, чтобы он им не достался. Они ведь продадут его какому-нибудь буржую, чтобы бабок срубить. Лучше мы его в музей сдадим.

– Если выберемся.

– Обязательно выберемся, – ответил он, освещая фонариком уходящий вдаль тоннель. Метрах в двух от трупа бандита валялся автомат, и я встал, подошел к нему и взял в руки. Он был в рабочем состоянии, а магазин его оказался почти полным.

– Я думаю, – повернулся я к Нику. – Нам надо занять позицию у самого входа в тоннель, иначе они смогут загнать нас в угол, и тогда мы уже ничего не сможем поделать.

Ник кивнул, соглашаясь, и мы осторожно направились ко входу. Было темно, но включать фонарик мы не рискнули. Я медленно шел впереди Ника, стараясь неслышно ступать по каменному полу подземелья, чтобы не выдать своего присутствия, если кто-нибудь из бандитов вдруг остался здесь поджидать нас. Но никаких неожиданностей по пути не возникло, и вскоре мы оказались у щели, служившей входом в тоннель пирамиды. Люди Длинного вырубили все заросли, скрывавшие проход, и я смог осмотреть окрестности, не высовываясь при этом из темноты. Снаружи увидеть меня было нельзя. Услышав, как сзади подошел Ник, я оглянулся и даже в полумраке смог разглядеть, как по его посеревшему лицу струятся капли пота. Он склонил голову, закрыл глаза и облокотился на стену, стараясь не наступать на травмированную ногу. Боль была такая, что иногда он не сдерживался и тихо стонал.

Мексиканцы стояли в сотне метров от пирамиды, что-то оживленно обсуждая между собой. Один из них держался за окровавленную руку. Видимо, его тоже задело в тоннеле. Длинный сидел на земле, привалившись спиной к стволу дерева, вытянув перед собой закованную в гипс ногу. Он отчаянно жестикулировал здоровой левой рукой, постоянно тыча ей в сторону нашего укрытия, пытаясь в чем-то убедить напряженно взиравших на него людей. Судя по всему, в их рядах произошел раскол и они отказывались повиноваться своему предводителю.