Читаем без скачивания Секреты обольщения - Мэдлин Хантер

В ночь перед началом процесса Тимоти Лонгуорта Кайл оказался среди членов довольно странной группы, занявшей место в пределах видимости общества, собравшегося в театре «Друри-Лейн».

Все началось довольно просто. Жан-Пьер снова получил записку от Истербрука с приглашением воспользоваться его ложей в театре. Жан-Пьер намекнул на то, что придет и Кайл вместе с Розалин, чтобы развеять печальные мысли жены и отвлечь от ожидающего ее горя. Роуз согласилась, что ей представляется удобный случай показать свое мужество.

В назначенный час Кайл сопроводил жену на самые заметные места, которые. Истербрук абонировал в театре.

Можно было не сомневаться в том, что их заметили. У Роуз была наготове улыбка, и она старалась продемонстрировать в полной мере свое достоинство. Она доказала, что способна проявить отвагу, но Кайл видел по ее глазам, что пристальные взгляды и перешептывание больно ранят ее.

Однако скоро публика потеряла к ней интерес. Дверь ложи открылась, и вошел лорд Эллиот со своей экстравагантной женой леди Федрой.

– Брадуэлл! Тетя Ген, – приветствовал их лорд Эллиот. – Мой брат посоветовал посмотреть сегодняшнее представление. Я и не знал, что зал получит такой подарок, как созерцание сразу трех самых красивых женщин Лондона.

– И заодно самых скандальных, – сказала Роуз на ухо Кайлу. – Интрижка Ген с твоим другом стала притчей во языцех, да и леди Федра тоже знаменита своими скандальными выходками.

– Значит, ты разделишь славу с ними.

Решение Роуз посетить театр нынче вечером воодушевило Кайла. Всю последнюю неделю она провела так, будто завтра для нее уже не имело никакого значения. Кроме тех минут, которые они проводили наедине.

Возможно, он опасался натянутости в их отношениях. Он не мог бы назвать никаких признаков напряженности ни в словах, ни в действиях, которые бы подтвердили, что их близость претерпела хоть какие-то изменения и стала меньше. И все же что-то изменилось, как он и предвидел, когда предупреждал ее о том, что выступит на процессе. Она не была бы человеческим существом, если бы ее не рассердила та роль, которую он собирался сыграть в этом деле. Единственный вопрос заключался в том, удастся ли им в будущем, когда все будет закончено, преодолеть возникшую в их отношениях принужденность и узнать тайны полного доверия и отказа от себя в пользу другого, какие возникли у них в ту памятную ночь в Тислоу.

Жан-Пьер устроился в углу позади Генриетты и поймал его взгляд. Кайл подался к нему.

– Не находишь ли ты любопытным, что лорд Эллиот присоединился к нашей компании? Теперь уже не важно, посетит ли театр и маркиз. – В тихом голосе Жан-Пьера слышались трагические нотки.

– Ты свихнулся, друг мой.

– Свихнулся? Кто это свихнулся? – спросила Генриетта, изгибаясь всем телом, чтобы расслышать, о чем они говорят.

– C'est moi,[3] – сказал Жан-Пьер. – Таково всегдашнее действие вашей красоты на меня.

Просияв от изысканного комплимента, она переключила внимание на другие ложи.

Снова отворилась дверь в их ложу. Лорд Хейден вошел в сопровождении жены и Айрин.

Кэролайн настояла на том, чтобы Айрин усадили впереди нее и дали девушкам возможность посплетничать и понаблюдать за публикой. Ради этого пришлось всех пересадить. Кайл оказался рядом с Жан-Пьером, на этот раз в заднем ряду ложи.

– Почти полный сбор, – шепнул Кайлу друг.

– Все жаждут развлечений. Завтра нас ожидает самое худшее из возможных испытаний.

В середине второго акта дверь ложи открылась снова. Кайл оглянулся. Сам маркиз Истербрук снизошел до того, чтобы почтить их своим присутствием.

– Если он пожелал собрать в театре всю семью, почему просто не пригласил? – раздраженно зашептал Жан-Пьер.

Прибытие Истербрука покончило со всеми надеждами на то, что нынче вечером произойдет нечто интересное и загадочное.

– Не думаю, что он собирался приехать. К тому же он не кажется особенно довольным.

Ястребиный взгляд маркиза скользнул по другим ложам. Если он искал какое-то определенное лицо, то, должно быть, остался разочарованным.

Он выступил вперед из тени поближе к креслам.

Лорд Хейден и лорд Эллиот его заметили. Трудно было переоценить их удивление. Из уважения к титулу маркиза леди привстали со своих мест.

Высокий ранг имеет право на некоторые привилегии, и то, что все они попытались освободить место для Истербрука в первом ряду, вызвало легкую суматоху. Маркиз взял дело в свои руки и принялся командовать.

– Кэролайн, сядьте с подругой в задний ряд, чтобы не докучать мне своим хихиканьем. А мистер Брадуэлл возьмет на себя миссию поколотить любого, кто вознамерится пофлиртовать с вами. А вы, джентльмены, уверен, не станете возражать, если я сегодня посижу в окружении этих прелестных леди. Как только закончится пьеса, они снова будут к вашим услугам.

До конца спектакля маркиз оставался в центре первого ряда кресел и был погружен в происходящее на сцене. Алексия заняла почетное место справа от него как жена следующего по возрасту брата, а леди Федра – слева. Последними в этом ряду оказались Генриетта и Розалин.

– Ты прав, – забормотал Жан-Пьер на ухо Кайлу. – В этом человеке нет ни тайны, ни расчета. Он просто капризен.

Однако Кайла не интересовали побуждения маркиза. Его заботила только прекрасная белокурая женщина, сидевшая впереди, от вида которой у молодых людей в партере захватывало дух.

Невзирая на тайные побуждения маркиза Истербрука, какими бы они ни были, эффект был всегда одинаковым. Маркиз оказывал знаки внимания миссис Брадуэлл, чей брат завтра должен был предстать перед судом, который мог окончиться для него смертным приговором. И для всех представителей высшего света, сидевших в зале, значение имело только это.

Глава 22

Хейден не разрешил Алексии появляться на процессе, опасаясь, что она в своем положении не справится с волнением. Он передал Роуз заверения в ее любви и в том, что она будет за нее молиться. Но леди Федра и ее муж заняли место в Олд-Бейли[4] рядом с Роуз.

Положение Тима было безнадежным. В документах содержались подробности его преступлений, имена, размеры счетов, наглость использования средств – теперь Розалин узнала гораздо больше о его прегрешениях, чем следовало бы знать сестре, но также и то, чего свет понять не мог.

Этот процесс мог быть направлен только в одну сторону и должен был быстро катиться по рельсам. Если бы Роуз оказалась среди присяжных, то тоже осудила бы его. Только ее не было среди них, а в зале суда она старалась собраться с силами, ожидая, когда перед всеми этими людьми появится ее брат и когда процесс наконец будет завершен.