Читаем без скачивания Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цисами раздирали противоположные чувства: досада от неудавшегося нападения и восторг при мысли о том, что эта старуха действительно оказалась мишенью, достойной применения ее собственных внушительных способностей. Оттого будет еще приятнее, когда она наконец поймает мастера Линь и выпустит ей кишки.
Цисами пересчитала ножи — недоставало трех — и острым ногтем мизинца нацарапала у себя на левом предплечье, надавливая до крови: «Все живы?» Краснота пропала, едва появившись. Один за другим приходили ответы, отзываясь зудом на той же руке и почти сразу исчезая. Цисами даже не смотрела на послания. Достаточно было ощущения букв. «Живы. Возвращаемся».
Каракули Бурандина она всегда расшифровывала с трудом. Он был грязным крестьянским мальчишкой, когда вступил в Союз. Хотя от теней-убийц в обязательном порядке требовали владеть письмом, никакие наставления не могли вдолбить в него правила грамматики и каллиграфии.
Его гораздо более разумная напарница представляла собой проблему иного рода. Котеуни обязательно нужно было сочинить трехстраничное послание всякий раз, когда она восхищалась красивым цветком на обочине, не говоря уж о тех случаях, когда она описывала или объясняла нечто важное. Циcами терпеть не могла получать в виде надписи на руке целые поэмы. Котеуни была избалованной дочкой придворного. Ее отец служил хранителем памяти при дворе князя Янсо, когда завистливый соперник заказал его убийство. Чтобы спастись, отец Котеуни договорился о кровной компенсации и предложил в уплату наименее любимого из своих девяти отпрысков. Напарник Котеуни убил и ее отца, и его соперника, как только она научилась входить в сумерки (так это называлось).
Котеуни никогда не упускала случая напомнить товарищам, что она слишком образованная для беготни за живыми мишенями. Это была правда. Ни одной тени-убийце не понадобилось бы знание пятисот священных изречений Горама или эротических стихотворений госпожи Лихуа, которые воспламенили страсть императора, прежде чем дотла спалить его дворец. Или наоборот… Цисами забыла.
Последний ответ пришел через несколько минут.
«Я жив».
Теперь все. А то Цисами уже начала беспокоиться насчет Хаарена.
Она велела: «Ко мне».
И начала напевать, стараясь попасть в тон пронзительному свисту ветра. Она подошла к краю пропасти и наклонилась, искушая судьбу. Летящий вверх поток воздуха обдувал ее тело. Цисами закрыла глаза и расставила руки, представляя себя ястребом, скользящим в небе. Вот он камнем падает вниз и смыкает когти…
Девушка подумала, что могла бы стать хорошим Шепотом Ветра, будь у нее такая возможность. О семейном стиле Линь Тайши ходили интересные слухи — например, что ученик должен был убить своего наставника, чтобы достигнуть вершины мастерства. Цисами не смущало убийство учителя. В Союзе она пыталась проделать это несколько раз. Ни одна уважающая себя тень-убийца не обходилась хотя бы без одной попытки.
Цисами по-прежнему представляла, что парит в небе, ища добычу, когда появились остальные. Бурандин и Котеуни пришли первыми, держась за руки. Губы у Котеуни были разбиты и окровавлены, один глаз вспух и закрылся. Обычно безупречная прическа — прямой пробор посередине и два коротких хвостика — превратилась в бесформенную массу.
Бурандин выглядел еще хуже. Грушевидная голова и волосы, заплетенные в косы, всегда заставляли жердеобразное тело мужа Котеуни казаться особенно тощим; тем заметнее были две великолепные шишки на выступе, который он именовал лбом. Кроме того, он с трудом наступал на левую ногу.
Парочка улыбнулась Цисами и помахала. Та помахала в ответ. Каждый раз, когда она видела их вместе, то удивлялась, что нашла Котеуни в безобразном и глупом Бурандине.
Вскоре появился Хаарен, по-прежнему в одежде караванщика, теперь забрызганной кровью. Он был младшим; год назад Цисами переманила его из другого отряда, потому что нуждалась в человеке, умеющем маскироваться. А еще она решила, что он симпатичный. Теперь, впрочем, лицо Хаарена представляло собой кровавое месиво.
Он осторожно потрогал щеки.
— Мне больно, но в то же время я ничего не чувствую.
— Нужно было поубедительнее уговаривать мишень присоединиться к каравану.
— Я и пытался, но эти грязные дикари забросали меня песком. Ничего не оставалось, кроме как ей отказать. Не мог же я выйти из роли.
Цисами смерила его взглядом и вздохнула. Безмозглый актеришка.
— Кто-нибудь ее ранил?
Все трое покачали головой.
— Никому не удалось хотя бы пустить кровь этой бабе? — Цисами скрипнула зубами. — Похоже, придется прибегнуть к старомодному способу.
Котеуни произнесла:
— Я не хочу заранее сомневаться в нашем успехе, но… она с нами легко расправилась. Может, позовем еще кого-нибудь?
— Ни за что, — ядовито ответила Цисами. — Я не намерена ни с кем делиться. Она просто застала нас врасплох, вот и всё.
— Это мы застали ее врасплох, — напомнил Бурандин.
Цисами решительно скрестила руки на груди.
— Никаких помощников. Мы искали ее целый год. И именно мы прославимся, когда выпустим кишки этой карге и получим награду.
— Разделенная награда лучше, чем никакой награды, — заметила Котеуни.
— Или смерть, — подхватил Бурандин.
— И слышать не желаю. Это наше дело, и только наше, — огрызнулась Цисами, сверкая глазами. — Мы уже и без того заплатили Союзу достаточно. Больше никаких отчислений, не говоря уж о штрафе за вызов другого отряда.
— Пожалуй, — согласился Хаарен, качая головой. — Это повредит нашей репутации.
Цисами вновь вонзила ноготь в предплечье.
«Что скажешь, Цанг? Нам вернуться и поубивать пастухов смерти?»
«Нет, сведения, кажется, верные. Это лавка картографа. Я сижу у входа. Тут недавно что-то произошло».
Какое счастье. Погребальная гора находилась далеко. Цисами страшно не хотелось возвращаться, чтобы отомстить за неверные сведения, однако угрозы были единственным обещанием, которое она исполняла всегда. Если люди поймут, что угрозы Мацзы Цисами — пустые слова, ей будут лгать на каждом шагу. Тогда наступит хаос.
«Что случилось?» — нацарапала она.
«Дверь сорвана с петель, а в мастерской какой-то хиляк в очках работает посреди ночи».
Цанг был у отряда на побегушках. Обычно ему поручали разведку, несение дозора, слежку и другие скучные дела, которыми не стали бы утруждаться остальные. Еще он распоряжался деньгами, снимал жилье, готовил еду и в целом, вероятно, был самым важным человеком в отряде. Кому-то ведь нужно отстирывать кровь с одежды.
Она написала: «Следи за ним».
И повернулась к остальным.
— Если никто не умирает, идемте.
Бурандин посмотрел через пропасть.
— А как же мишень? Мы ее просто отпустим?
— Нет, конечно, — ответила Цисами. — Но сейчас она вырвалась. Нам не удастся схватить старуху на открытом месте, разве что отрастим крылья. Она просто улетит, тем более что это
