Читаем без скачивания Испанские страсти - Айра Уайз

— Не так давно эта женщина провела неделю на яхте вашего мужа, — деловито сообщал адвокат. — Кроме того, ваш деверь Фернандо де Ривера на следующей неделе женится на Хасинте Тенорьо. По слухам, как только он заключит брачный союз, ваш супруг последует его примеру… Ведь встает вопрос о наследнике, — деликатно докончил Колин. — Могущественные семейства вроде де Ривера к вопросу наследования по прямой линии относятся очень серьезно.

Вопрос о наследнике, убито повторила про себя Джасмин. Глаза ей жгли слезы, а внутренний трепет сменился ноющей болью. Черт бы тебя подрал, Эстебан, горько подумала она. Черт тебя подери, повторила Джасмин пятнадцать минут спустя, когда оказалась лицом к лицу с Эстебаном в зале заседаний совета директоров компании, обшитом панелями мореного дуба и увешанном портретами бывших владельцев.

А вот и последний в их длинной череде, отметила про себя Джасмин. Эстебан де Ривера, худощавый, смуглый и надменный, как всегда. Этот мужчина на свет родился разбивать сердца, и кому, как не ей, знать об этом! Он стоял, выпрямившись во весь рост — шесть футов два дюйма, — точно ожившая античная статуя, одетая в серый костюм, ослепительно белую рубашку с серым шелковым галстуком. Причем бронзово-загорелая кожа смотрелась куда эффектнее бездушной белизны мрамора. А он не изменился, подумала Джасмин. Чеканные черты лица по-прежнему излучают ауру власти и сдерживаемой силы. Волосы все того же иссиня-черного, словно вороново крыло, оттенка. Глаза темны, точно густая черная патока, а губы, изящные, четко очерченные губы, выдают прирожденного любителя удовольствий.

Джасмин отчаянно захотелось отвесить звонкую пощечину этому прелюбодею и изменнику. Или наброситься на него с кулаками и отколошматить как следует. В крови ее пульсировали гнев, и боль, и ослепляющая ярость. Последние три года словно исчезли, растворились в небытии. Ощущение было такое, будто они расстались только вчера. Инес Ортуньо, подумать только! Бедняжка Инес, страдалица с разбитым сердцем, которую любящие родители поспешили поскорее увезти из Жероны, едва там появился Эстебан со своей кошмарной женой!

Или Эстебан всерьез считает, что она не знает про Инес? О, его вредина сестра не упустила возможности сообщить ей, от чего отказался ненаглядный брат ради примитивного секса! И не стала молчать о его поездках под Лиссабон на свидания со своей безутешной брошенной невестой! Ненавижу тебя, читалось в золотисто-карих глазах. Джасмин и Эстебан молча смотрели друг на друга через внушительный стол зала заседаний. Тишина давила на барабанные перепонки, точно самый мощный аккорд. Адвокат Эстебана Диего Баррильдо тоже был там, но молодая женщина упрямо не глядела в его сторону. Где-то рядом застыл Колин Питт, неподвижный и немой, точно могила. Эстебан не шагнул ей навстречу, даже поздороваться не соизволил. Его темные глаза скользнули по ней с равнодушной брезгливостью, как если бы он увидел змею.

Похоже, отстраненно подумала Джасмин, его семейка наконец-то преуспела в том, чтобы научить мальчика отличать высшее качество от третьесортной дряни…

Едва увидев жену, с которой расстался три года назад, едва окинув взглядом ее потрясающие стройные ноги, Эстебан окаменел от гнева. И стоило терзаться, воображая, что Джасмин истаяла, превратилась в тень, горько думал он. А какое облегчение он испытал, выяснив, что это не Джасмин прикована к инвалидному креслу, а ее мать! Потом нахлынуло чувство вины: он способен спокойно воспринимать трагедию только потому, что пострадала не его жена! Кэтрин Уолдрон, необыкновенная красавица для своих лет, просто-таки искрилась энергией и жизненной силой. Представить эту неукротимую натуру прикованной к инвалидному креслу было крайне мучительно. Эстебан едва не расхохотался над собственной глупостью. Не он ли еще вчера собирался обеспечить и мать Джасмин тоже независимо от условий соглашения? Впрочем, этого своего решения он отменять не собирался, даже если великодушный жест ничего ровным счетом не изменит.

Изменились только его планы в отношении прелестной прелюбодейки и изменницы, что стояла сейчас перед ним, гордо вздернув подбородок. Золотые волосы элегантно уложены и скреплены на затылке черепаховой заколкой, карие глаза мечут молнии, розовые губы чуть приоткрыты так, что в них хочется впиться поцелуем — или укусить до крови. Еще несколько часов назад Эстебан собирался быть самим великодушием, самой мягкостью. Сейчас же ему хотелось разорвать Джасмин на кусочки. Три года, три долгих года эта женщина жила в нем непрекращающейся пульсирующей болью. Он терзался чувством вины, он собирался пощадить ее, никому не сообщая о своем намерении жениться вторично, до тех пор, пока не освободится от обязательств первого брака самым деликатным для Джасмин образом.

И что же он обнаруживает? А то, что, в то время как сам он изо всех сил старается быть милосердным, Джасмин привозит в Жерону своего любовника! Неужели и двух дней потерпеть не могла без этого жеребца? Умеет ли он доставить ей удовольствие, знает ли ее так же хорошо, как он? В силах ли заставить Джасмин затрепетать всем телом, и заплакать от восторга, и впиться в его плечи ногтями в любовном экстазе? В темных глазах Эстебана вспыхнуло холодное бешенство. Лицо исказилось от гнева. Джасмин разоделась в кожу. Почему в кожу? Что она вознамерилась доказать? Что у нее хватает наглости носить экстравагантный наряд, купленный, конечно же, на его деньги, — носить ради другого?

— Ты опоздала, — процедил Эстебан сквозь зубы, впиваясь суровым взглядом в черты лица, показавшиеся ему еще более совершенными, нежели он помнил.

Глаза цвета растопленного янтаря, осененные темными ресницами, миниатюрный прямой нос и соблазнительные пухлые губы. Губы, умеющие зацеловать мужчину до потери сознания, губы, способные находить на его теле самые чувствительные точки. Да, видел он этого рослого блондина в холле отеля, в хлопчатобумажных брюках и с широкой улыбкой, — и он прикасался к Джасмин так, словно имел на это полное право.

Нет, не следовало ему туда приходить. Не следовало выяснять правду насчет инвалидного кресла. Тогда не пришлось бы увидеть своими глазами, как чужой мужчина трогает его жену на виду у праздных зевак. Его жена! Наглый блондин прикоснулся к нежной розовой щеке его жены, и Джасмин покраснела так, как вспыхивала только в ответ на его, Эстебана, ласки! Там, в холле, она была не в кожаном костюме, а в облегающих джинсах и белом топе, обтягивающем грудь. Ее чудесные, с золотым отливом волосы свободно рассыпались по спине и не были уложены в строгую, старомодную прическу. Вот ведь жеманница! Притворщица, а не жеманница, тут же мысленно поправился Эстебан.