Читаем без скачивания Казаки-разбойники - Николай Романецкий

- Не двигаться!.. Иначе я раскрою череп вашему приятелю!

Никто и не двинулся. Но оранжевый вдруг крутнул головой, как будто воротничок форменной рубашки жал ему шею, вскрикнул и, выронив пистолет, ничком упал на плац. А мимо, спотыкаясь, брели уроды в истлевших комбинезонах, имеющие глаза ненавидяще смотрели на гвардейцев, и слышался мерный стук деревянных колодок о бетон, а над всей этой бесконечной колонной висел гул, как будто узники пели песню. Но они не пели, они плакали, и девчонки плакали вместе с ними, и оказалось, что это большое счастье - принести свободу истерзанным людям. А потом Джина взяла у кого-то лайтинг, сдвинула предохранитель, и Калинов понял, что она сейчас положит оранжевых, всю шеренгу, хладнокровно, в упор и, оцепенев от ненависти, будет смотреть, как они издыхают. Над миром повиснет смрад, а Джина будет смотреть и смотреть, не имея сил оторваться, тупо и завороженно, до тех пор, пока с ней не начнется истерика...

- Стоп! - крикнул Клод.

И все исчезло: колючая проволока и бараки, гвардейцы и уроды. Остались грязь и пот, счастье и ненависть.

Джина с возмущением смотрела на Клода:

- Почему?

- Потому! - сказал Клод. - Потому что с лайтингом и дурак сможет... Безоружных положить или взглядом убить много ума не надо. А ты попробуй разоружи гада голыми руками да так, чтобы он не успел убить ни тебя, ни твоего товарища...

- Нет, Клод! - загомонили все. - Это ты, Клод, зря. Ведь интерес был... Был ведь?

- Был, - сказал Клод. - Но прежде всего надо оставаться людьми... - Он повернулся к Калинову. - А ты ничего, парень. Я думаю, мы его примем. Так, ребята?

- Так! - заорали все.

Ах, мерзавцы, подумал Калинов. Это же они так играют... "Казаков-разбойников" устроили... Развлекаются, подлецы! И я тоже хорош, нечего сказать! Втянулся как мальчишка...

Клод подошел к нему и протянул руку. И тогда Калинов, размахнувшись, съездил ему по физиономии.

- За что? - жалобно спросил Клод.

- За все! - ответил Калинов и съездил еще раз. - Как так можно?! Ведь это... Ведь это... Это же как "казаки-разбойники" на братской могиле! Можешь врезать и мне!

Лицо Клода залила краска. Кажется, до него дошло.

- Фу, какая мерзость! - сказал он. - Кто придумал этот интерес?

- Я, - сказал Игорь Крылов. - Мой дед освобождал концлагерь.

- Не говори глупости, - сказала Джина. - Что я, не знаю, когда родился твой дед!

- Ну, не дед, а сколько-то там раз прадед, - согласился Игорь. Все равно мой предок.

- Тебе бы тоже надо отвесить, - сказал ему Клод. - Да ладно уж... Хватит на сегодня тумаков.

Он миролюбиво хлопнул Калинова по плечу.

- А ты ничего! - И засмеялся. - В который уж раз говорю это сегодня.

Калинов пожал плечами.

- Давайте еще какой-нибудь интерес, - попросила Вика.

- Нет, - сказал Клод. - Больше мне не хочется. Сегодня не надо... Пойдем, Зяблик, поваляемся на пляже.

Группа рассыпалась. Кто-то потянулся вслед за Клодом и Игорем на пляж, кто-то улегся на травке в тени деревьев.

- Вы остаетесь? - спросила Вика. - А я пойду, позагораю с ребятами.

И она умчалась к озеру, на ходу сдергивая с себя сарафан. Калинов проводил глазами ее хорошенькую фигурку. Джина фыркнула.

- Что? - Калинов повернулся к ней.

- Самая красивая девушка нашей группы, - сказала Джина, глядя вслед удаляющейся Вике. - Хороша, правда?.. Ты где живешь?

- В Ленинграде.

- И я в Ленинграде... Вообще-то в Мире мы не встречаемся. Но с тобой... - Она замолчала и отвернулась.

- В мире? - спросил Калинов. - В каком мире?

- В Мире. С большой буквы... Так мы называем настоящую жизнь. Землю...

Калинов снял с себя куртку и бросил ее на траву. Лег. Джина пристроилась рядом.

- В настоящей жизни... - проговорил Калинов. - А что же тогда здесь?

- Здесь? Здесь придуманная. Клод называет это Дримлэнд.

- А кто ее придумал?

- Не знаю... Наверное, мы все. Вместе. А почему ты все спрашиваешь?

- Потому что мне интересно.

- Странно, - сказала Джина. - Обычно те, кто сюда приходят, кое-что знают... Кто дал тебе номер?

Калинов внутренне сжался. Соврать что-то надо. Например, сказать, что номер дал Фараон.

- Никто, - сказал он. - Я сам подсмотрел.

- Правду сказал. - Джина вздохнула с облегчением.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю. Я чувствую, когда человек лжет. У нас тут не лгут.

- Совсем?

- Да. Даже те, кто в Мире лжет, тут не лгут. А если лгут, то больше здесь не появляются.

- Почему?

- Не знаю, - сказала Джина. - Не появляются - и все!

- Тогда я не буду лгать, - сказал Калинов. - Мне здесь нравится.

- А что тебе нравится? - спросила Джина.

- Ты.

- Дурак! - Она отвернулась, но Калинов понял, что ей очень приятно.

- Давай сбежим, - сказала она.

- Давай... Только Зяблик опять отыщет.

- Не отыщет. Я ему сказала, что больше не люблю его.

Вот чертенок, подумал Калинов. Как у нее все просто. Хочу - люблю, хочу - не люблю... Эх, если бы он был помоложе!

- Не смотри на меня так, - попросила Джина.

- Как?

- Как старый дедушка... Который все видел и все знает. - Она прикрыла ему глаза теплой ладошкой. - Побежали?

Калинов поморгал, и Джина отдернула руку.

- Щекотно, - пояснила она.

А что, подумал Калинов. Она бы, скажем, попала в беду. А я бы ее спас!.. Как в старинных романах.

И мир пропал. Распахнулось вокруг изумрудное небо, запылали на нем два бледно-фиолетовых, призрачных солнца.

Калинов и Джина летели под солнцами, взявшись за руки. Далеко внизу ласково шевелился чернильный океан. Оба они знали, что лишь отсюда он кажется ласковым и ленивым, а там, внизу, волны достигают в высоту сотни метров. Да если еще учесть, что это совсем не вода...

Калинов содрогнулся: а вдруг откажут двигатели?

И тут же рука Джины куда-то исчезла. Он повернул голову и увидел, как девушка, с трудом удерживая равновесие, заскользила вниз. Крылья на ее спине безвольно трепетали в потоках воздуха, и Калинов понял, что сейчас произойдет. Он притормозил и бросился вниз, чтобы уравнять скорости и подхватить уже падающую Джину. Это ему удалось с первой же попытки, словно он всю свою жизнь только и делал, что занимался спасением погибающих в чужих небесах. Правой рукой он подхватил Джину за тонкую талию, а левой стал снимать с ее спины ранец и обвисшие крылья. Это тоже удалось, и он хотел уже было закричать от восторга, как вдруг понял, что его крыльям двоих не удержать. Джина принялась отдирать от своей талии его руку, но он подтянул девчонку к себе и вцепился пальцами в пояс.

Хорошо, что пояс узкий, подумал он. Не оторвет, сил у нее не хватит... Но как же мне теперь одной рукой умудриться снять с себя и надеть на нее крылья?

И тогда Джина повернула голову, и он увидел ее прищуренные глаза, равнодушные и чужие.