Читаем без скачивания Облака. Дом. - Эльфрида Елинек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быть с небожителями так наедине{24}, у нас же дома; над нами — свет, и бури, и ветра, и само Время, кажется, спешит туда, где попираем мы пятой главу соседа и спор о первенстве ведем. Словно стихии древнего Хаоса, досель в разладе зыблются помыслы переживающего брожение века. Но мы воспрянули, мы дома, и спокойно — тропами мирными — стремим свой путь. Вверху над нами — сеющие прах облака. Охотно дома остается тот, кто сохранил в груди божественную искру, и все языки неба мы хотим, пока живем, любовно толковать. Повсюду, где неложный свет открылся нам. Боль? Точно не скажу, но, похоже, тем, кто сопротивляется, боли не избежать. А если мне позволительно высказать свое мнение о тебе и об этой процедуре, то что вы хотите доказать? К кормлению через тонкие шланги прибегли потому только, что поблизости оказались важные шишки — наверное, те же, которые прежде распорядились, чтобы пленным не давали воды. Это очень болезненно! Очень! Мы их достали! Но скорее деревья стронутся с места, чем мы. Мы останемся здесь, отсюда нас не отъять. И детских лет покой, и юность, и любовь — их больше нет. Но ты, мой край родной! Святой и страждущий, остался ты со мною. Тихи мы пред судьбой.
И — останемся. Удел наш — любить и страдать. Здесь! Вне судьбы, словно спящий младенец, дышите только вы, небожители. И только ваши блаженные очи тихо смотрят, ясные вечно. А нам нет приюта никогда и нигде, или мы давно обрели приют — в земле, которая нас не выпускает обратно? Или мы никогда и не были снаружи? То есть весь порядок нашего сословия основывается только на памяти, а здесь мы никогда не были? Выдернут ли нас из земли? Куда мы попадем? Но нет, мы останемся здесь, здесь мы у себя дома. Если бы даже все остальные европейцы вдруг захотели перебить друг друга во всех морях и на всех островах и побережьях: в центре Европы прочный немецкий вал помешал бы им напасть друг на друга, здесь по-прежнему царил бы мир и немцы сохранили бы покой и благосостояние как у себя, так и у какой-то части прочих европейских народов. Здесь мы у себя дома. Но своекорыстных и думающих лишь о ближайшем будущем чужеземцев не устраивало такое положение вещей. Они предпочли использовать мужество немцев для того, чтобы с их помощью вести свои войны, чтобы их руками вырывать добычу у соперников. И доставлять домой.
Так вот почему, Земля{25}, человек от груди твоей отлучен, своей же гордыней: твои дары и узы нежности презрев, ищет он, дикий, лучшей жизни! Для чужого земля наша смертоносна. На пути из Ничто в Ничто, между Ничто и Ничто. Мы у себя дома, но кто нас за это поблагодарит? Хорошо, что земля создает прохладу. Гостеприимно теплится в окнах свет, воздух согрет очага безобидным жаром. Вдруг голос чуждый — и вспрянули стада. Мы Чужака не видим, а узнаем, что он рядом, услышав звякнувший на ветру флюгер. Имя его нам неведомо, приходит он только ночью. Молчит среди нас, живых. Мы же… Мы же… На что бы мы ни смотрели, мы ищем самих себя. Растем и становимся лесом.
Наряду с другими источниками, здесь использованы тексты Гёльдерлина, Гегеля, Хайдеггера, Фихте, Клейста и письма членов Фракции Красной Армии 1973–1977 годов.[8]
Примечания
1
Так назвал его в 1928 г. Макс Коммерель (1902–1944), немецкий поэт и эссеист из круга Стефана Георге. Эта точка зрения была подробно обоснована Мартином Хайдеггером в статьях 1937–1944 гг. (См.: Хайдеггер М. Разъяснения к поэзии Гёльдерлина. СПб., 2003) и, между прочим, активно использовалась идеологами Третьего рейха.
2
У Гёльдерлина в «Празднике мира» об умерших поэтах сказано: «И дорогие друзья, верные облака, / Тебя тоже окружали тенями…»
3
Там, где не указан переводчик, цитаты приводятся в переводе Т. Баскаковой.
4
Я могу сослаться, например, на диссертацию Штефани Каплан «"Гром наш еще гремит вдали". О литературной трансформации лирики Фридриха Гёльдерлина в пьесе Эльфриды Елинек "Облака. Дом."» (Вена, 2006) и на статью Маргарет Коленбах «Монтаж и мимикрия в пьесе Эльфриды Елинек "Облака. Дом."» (в: Елинек Э. Досье. Т. 2. Грац-Вена, 1991): в обеих работах содержится обзор библиографии.
5
Цитирую по сайту: «Machen Sie was Sie wollen» — Wolken.Heim. als Rohstoff (в Интернете).
6
Исключение, может быть, — две пьесы того же автора, опубликованные в сборнике: Елинек Э. Клара Ш. Тверь: Kolonna Publications, 2006 (в книгу включены и эссе о театральном искусстве).
7
Для удобства первая фраза каждой сцены выделена жирным шрифтом, далее в скобках указан порядковый номер сцены. Прокомментированы не все использованные Елинек цитаты, а только наиболее важные для понимания замысла пьесы.
8
Пояснение Эльфриды Елинек.
Комментарии
1
НазваниеНазвание пьесы многозначно.
Если учитывать точки, его можно понять и как «Облака. (И) дом.», и как «Облака. (Суть наш) дом.».
Прочитанное подряд, в одно слово, оно звучит как нормальное немецкое название города или замка (Wolkenheim, по-русски что-то вроде «Туче-град», или «Облачный град»), но в то же время отсылает сразу к двум комедиям Аристофана: к «Птицам», где описывается создание нового города между землей и небом, жители которого вознамерились помешать общению между людьми и богами (в немецком переводе этот город называется Wolkenkukuckheim, «Кукушечий дом в облаках»), и к «Облакам», где философ Сократ дает этим небесным странникам такую характеристику:
«…Это — дети небес, Облака, а для нас, для мыслителей — богиВеличайшие, разум дающие нам, мысли острые, силу сужденья,Красноречия жар, убеждения дар, говорливость и в речи сноровку».
(Пер. А. Пиотровского)
2
ПосвящениеЛеонхард Шмайзер (р. 1957) — австрийский философ и литератор, автор статьи «Память земли» (опубликована в журнале «Тумулт», 1987), где он рассматривает немецкую националистическую доктрину «крови и почвы» и ее истоки в народных верованиях.
Даниэль Эккерт — современный австрийский философ, специалист по теории игр, автор диссертации «Исследования по философии языка» (1984); в период написания «Облаков» Эльфрида Елинек обращалась к нему за консультациями.
3
Мы привыкли думать: мы, мол, далеко снаружи… (1)Это единственный отрывок, где прямых цитат нет.
Святые, светящие в темноте… — Аллюзия на стихотворение Гёльдерлина «Обманчиво-святые поэты» (Die scheinheiliger Dichter); ниже в этой же сцене упоминается «обманчивое сияние».
Мы всегда теряемся, когда кто-то, пусть даже один, дает нам приют в своей памяти. — Ср. в «Патмосе» Гёльдерлина: «…загадкой вечной останутся друг для друга, / не могут друг друга постичь те, / кто вместе живет в чьей-то памяти».
Люди — чужие здесь, странники, как и мы. — Тема странника часто возникает у Гёльдерлина, ей посвящено и стихотворение с таким названием (в пер. Е. Эткинда — «Скиталец»). Слово «странник» отсылает, возможно, и к «Кольцу нибелунга» Р. Вагнера.
…всё кишмя кишит знаками, указующими на нас. — У Гёльдерлина речь идет об одном «знаке спасительного решения», которому служат поэты («Патмос»), а не о знаках самих поэтов, которые «кишмя кишат». Поэты для людей — знак этого знака: «Мы только знак, но внятен смысл… Вне сомненья только Единый» («Мнемозина», пер. С. Аверинцева).
…мы, единственные… — В стихотворении Гёльдерлина «Единственный» под этим словом подразумевается бог или божественный вестник, о поэтах же сказано: «Подобает поэтам, даже духовным, быть мирскими» (Пер. В. Микушевича).
4
В холодную пору года, когда завывает буря… (2)…над головами у нас Свет проходит, мы — у себя. Где еще жизни осталось жить? — Ср. у Гёльдерлина: «Ибо молвите, где жизни осталось жить, / Если сковано все рабской заботою? / Беззаботны лишь бога / Над главою людской пути» («Любовь», пер. С. Аверинцева); «Над нами свет проходит, бури и ветра, и / Само Время, кажется, спешит туда…» («Пропето под Альпами»); «Над головою людской время, бушуя, бежит, / Но перемен роковых не видят блаженные очи» («Плач Менона о Диотиме», пер. В. Микушевича).
Как хорошо крестьянину, когда он праздничным утром выходит взглянуть на поля, если из душной ночи прохладные молнии падали, да и теперь еще гром грохочет вдали. — Ср. начало стихотворения «Как в праздник…», в котором описывается миссия поэтов: «Как в праздник на поля свои взглянуть, / Выходит утром земледелец, если / Из душной ночи молнии прохладные /Все время падали, и гром гремит еще вдали […] Так и вы стоите при погоде ясной, / Вы, которых учит не только мастер, / Но и вездесущая могучая природа, / В свои объятия легкие заключив» (Пер. В. Микушевича).
