Читаем без скачивания Дикая фиалка Юга (СИ) - Шах Ольга

Выпотрошенную рыбу принесла к костру. Бедная Клери уже и сказать ничего не могла, только открывала и закрывала беззвучно рот. Пока она искала глину, я решила сварить нечто вроде молочной каши из той крупы или муки. Плохо только то, что нет ни соли, ни сахара. Вернувшаяся няня с глиной, послушав мои сетования, ушла куда-то, вскоре вернулась, принеся какие-то корешки. Вымыв их и поскоблив ножом, велела бросить их в кипящее молоко, а потом вынуть. Каша будет сладкой. Я удивилась.

-Клери, ты так много знаешь о растениях! Вот и листья мне на спину нашла и корешки эти…

Клери ответила неохотно и, как бы смущаясь:

-Бабка у меня была из краснокожих, вот она и научила. Но я так, по мелочи, а бабка много чего знала.

Далее эту тему я пока что развивать не стала, у каждого свои скелеты в шкафу. Поели сладкой каши, запили молоком. Костер почти прогорел, подбросили ещё немного хворосту, с самого края костровища, в горячую золу прямо, закопали обмазанную глиной рыбу. Сейчас мы сыты, но утром надо будет перекусить.

Пока занимались всеми этими делами, ужинали, темнота, как обычно бывает на юге, упала как-то сразу, без всяких сумерек. Пора устраиваться на ночлег. Тихо потрескивал костер, иногда выбрасывая в небо сноп искр и опять тихонько горел. В чаще леса внезапно закричала какая-то птица, очень неприятно, как будто по стеклу чем-то проскребли. Сонный петух решил поддержать коллегу хриплым "Кукареку!", но я зло сообщила этому "певцу", что в суп его очередь первая. Убоявшись бесславной гибели, он испуганно икнул и затих.

Кривясь и шипя от боли, поменяла листья на спине. Они и правда помогали, боль значительно притупилась. Переплела косу на ночь и улеглась. Даже к "аромату" тулупа уже притерпелась. Человек вообще крайне приспосабливаемое существо. Клери вытянула из-под разных мешков какое-то рядно, им застелили солому, а укрылись тулупом. Сейчас было очень тепло, но под утро станет холодно, всё-таки здесь, по местным меркам, ранняя весна.

Не знаю, как Клери, а я почти всю ночь не спала. Вставала, добавляла хворост в костер, лежала, думала о том, что со мной будет дальше. Очень туманные перспективы. Но, если я правильно поняла няньку, никаких суеверий или предрассудков, даже сказок или легенд о переселении душ здесь не слышали. Да и период инквизиции и сжигания ведьм тоже давно прошел. Так что может и выживу.

Заснула я под утро и проспала часа два до того, как Клери осторожно начала меня будить.

-Мисс Вайолетт, вставать пора! Начинает светать, можно ехать! Тут не более трёх часов осталось до дома, а то и меньше. Вставайте!

Я открыла глаза. И правда, прохладно! Не хотелось вылезать из-под тулупа. Но небо уже начало сереть. Лучше и в самом деле ехать. По раннему времени есть ещё не хотелось, поэтому попили вчерашнего молока, за прохладную ночь оно совершенно не скисло. Наша живность мирно спала и никакой радости от побудки не испытывала. Лошадь вновь запрягли в повозку, привязали корову, я ее доить не стала, три часа она выдержит и так. Куры вместе с горластым петухом ещё спали, и их тоже не стали тревожить кормежкой. Выкопали запекшуюся в глине рыбу из костра, сели в телегу и потихоньку поехали, чтобы не пропустить нужный нам поворот.

Но вот и он. Клери, обернувшись ко мне, радостно сказала, что теперь до дома меньше часа езды осталось. Мы проехали примерно с полчаса, когда я почувствовала запах гари. Причем не свежего пожарища, а застарелого, устоявшегося. Меня это насторожило, а вот нянька, подхлестывавшая лошадку, торопясь добраться до безопасного дома, казалось, ничего не замечала.

Холмик, на который мы выехали, был совсем небольшой, но вид на поля открывался великолепный. Точнее, на бывшие поля. Перед нами расстилалась черная, выгоревшая дотла земля, на которой не было видно ни одного зелёного ростка. Клери схватилась рукой за грудь.

-Единый! Чем же мы так прогневали тебя! Ведь весь тростник выгорел! Как же теперь будем?

-Ты давай езжай, потом поохаем! Далеко ещё?

-Нет, вон за тем лесом и само имение - голос няньки дрожал, она явно боролась со слезами и страхом.

Мы поехали по наезженной дороге вдоль полей. Чтобы отвлечься от тяжких мыслей, Клери начала рассказывать, что это лишь треть полей, в другие две стороны от имения ещё много земли. Имеется и большая деревня крестьян, которые арендуют у родителей Вайолетт часть земель. Ещё поодаль, у реки, стоит небольшой сахарный заводик, его три года назад построил мсье Анри Лафойе. И с тех пор прибыль у семьи только увеличивалась, тростник теперь не продавали задешево, а сами перерабатывали на сахар. Из всего можно было сделать вывод - семья была богатая.

Глава 5

Наконец, мы приблизились к лесу. Уже хорошо светало, дорога и все окружающее было различимо. Проехали лесок, и вот перед нами открылся дом. Точнее, то, что от него осталось. Перед нами открылось огромное пожарище, с торчащими в небо обгоревшими каминными трубами. Деревья, обгоревшие до углей, тянули вверх черные, голые ветви-скелеты. И над всем этим царила полная, абсолютная тишина.

Клери смотрела на пожарище, по щекам катились слезы, губы почти беззвучно шептали:

-Единый… за что… как же это так... мисс Вайолетт… что нам теперь делать? Мы же домой ехали…

У меня же, кроме сожаления о потери крыши над головой, других чувств не было. Для меня это место было просто безымянным домом, а не родным. Так, и что стоим столбом? Надо куда-то пристраиваться и устраивать наше украденное имущество и живность. Чуть поодаль, в глубине бывшего сада, я заметила бело-голубое здание в один этаж, но достаточно большое. Флигель, наверное.

-Клери, хватит! - пришлось прикрикнуть, чтобы вывести из ступора пожилую нянюшку - Приди в себя! Вон, смотри, во флигеле топится печь, значит, люди там. Поехали туда! Все и узнаем. Главное - мы добрались!

Клери понуро забралась в телегу, вожжи пришлось взять мне, нянька была совсем потерянная. Правя к флигелю, я успевала и осматриваться. Зря я подумала, что сгорело все. Только дом с небольшим количеством деревьев вокруг него. Ну и всякие скамейки-беседки тоже торчали обгоревшими острыми зубьями. А дальше весело зеленел молодыми листочками сад. К флигелю вела мощеная дорожка. За ним, в глубине двора, виднелись какие-то хозяйственные постройки. Это отлично, будет куда пристроить нашу скотину.

Остановившись у крыльца флигеля, я неловко сползла с телеги. Листья на спине присохли и теперь неприятно тянули кожу и рубцы. Нянька топталась возле меня, не решаясь шагнуть вперёд. Как-то получилось так, что мы с ней поменялись местами - теперь я взяла на себя роль лидера, а она наоборот, стала как маленькая растерянная девочка, внезапно обнаружившая, что за безопасными стенами своего жилища идёт совсем другая, страшная и трудная жизнь.

Вошли во флигель, вначале шел широкой коридор, затем начинался холл-прихожая, куда выходило множество разных дверей. Было видно, что не так давно здесь проводился ремонт - стекла в окнах целые, все на месте, стены, пол, двери блестели ещё свежей краской. Из дверей одной из дальних комнат выглянул мужчина, вскрикнул, следом выскочила женщина.

Я не стала раздумывать и ожидать невесть чего и решительно двинулась туда, где были люди. Оказалось, что это кухня. Топилась печь, на сковороде шкворчали полоски бекона, на столе стопкой лежали толстые свежие лепешки из кукурузной муки. Закипал чайник, стукая металлической крышечкой о края.

У стола стоял мужчина, примерно лет пятидесяти на вид, одетый аккуратно и даже с некоторым щегольством. У плиты, с лопаточкой в руках, была женщина, лет сорока, приятной полноты, вся такая домашняя, уютная. Светлый фартук в оборочках, хлопковое платье в продольную светло-зеленую полоску. Они оба смотрели на нас с Клери, как на выходцев с того света.