Читаем без скачивания Плач по тем, кто остался жить - Юрьев Сергей Станиславович

Добавим еще, что Советская власть не любила торговцев, перекупщиков и прочих торговых людей и всячески притесняла тех, кого считала спекулянтами.

Простой народ с нею тоже был солидарен в нелюбви к тем, кто торгует на рынке.

В общем, можно много приводить примеров, выдернув их из мемуаров участников событий.

Но автору вполне достаточно отметить факт перемены в умонастроениях жителей Дона.

Обращу внимание читателя только на то, на что могли менее обращать внимание – психологическая война против красных.

Она идет и до сих пор, и шла тогда. Взять Ростов и Новочеркасск у белых сил не будет еще долго. А вот опорочить и тем оттолкнуть от советской власти людей можно уже сейчас – распространением сведений, порочащих эту власть. Предположим, что известная расшифровка слова «Республика» как «Режь публику» родилась сама собой в голове не сильно грамотных обывателей. И ее никто специально не придумал.

А вот такой пример, о котором еще будет рассказано и позже. На ликвидацию отряда Подтелкова и Кривошлыкова в конце апреля по старому стилю началась мобилизация казаков, недовольных Советской властью. И вот один из таких собранных казаков через восемнадцать лет рассказывал, что на пункт сбора к хутору Пономарев являются казаки – одностаничники нашего Николая свет Семеновича.

И что они видят: нет в отряде Подтелкова никаких китайцев, французов и немцев, а есть казаки и иногородние, причем много знакомых лиц. Казак продолжает рассказ, что они все это увидели, успокоились и разъехались по домам, ибо тревожиться не из-за чего, а потом их огорошила весть, что почти весь отряд казнен.

А вот теперь проанализируем эту весть. Кто-то распространил слух, что в отряде председателя СНК Донской Республики, то бишь первого лица Дона и своего человека, поскольку он казак, состоят всякие китайцы, французы и немцы. И так они страшны, что для разоружения отряда в 120 человек собрано ДВЕ ТЫСЯЧИ людей. Причем быстро, в режиме сполоха. Наверное, дело не только в том, что китайцы имеют желтый цвет кожи, что является кому-то особо отвратительным и окончательно подрывает авторитет Советской власти и лично Подтелкова. А есть что-то еще.

И я скажу, что именно – плохо переваренная отрыжка такого явления, как «Желтая опасность». О ней писали и разные репортеришки, да и приличная литература отдала ей должное – вроде романов Сакса Ромера о докторе Фу Манчу. Дескать, есть такой Китай, людьми обилен, все желтые, все жестокие, и когда-то они зажгут для всей Европы погребальный костер. А прежде, чем европейцы в нем сгорят, им продемонстрируют чудовищные китайские пытки, от которых даже у зрителей кровь застывает в жилах.

Ну, это было предварительное пугание народа, а потом, когда появилась Советская власть, ее стали обвинять в использовании китайских палачей, которые… сами понимаете, чего, и китайских войск, которые… тоже сами понимаете, кто.

А откуда взялось много китайцев, больше, чем было, и даже вдали от китайской границы? Их при Николае Последнем стали завозить на работу, благо в военное время рук не хватало хронически.

Они железную дорогу на Мурманск строили, в портах грузы разгружали и много чего делали. Поскольку Советская власть декларировала то, что она не разбирает, кто из ее защитников какого цвета кожи, то в ее рядах были и китайцы. К вящему удовольствию белой прессы. Теперь китайские палачи ЧК стали расхожим товаром. Да, китайцы служили и в Красной Армии, может, кто-то и в ЧК.

Но что мы видим? Китайцев готовы увидеть близ хутора Пономарев в составе сил Подтелкова, хотя там и близко их нет? И, чтобы собрать две тысячи казаков почти сразу, как их нужно напугать грозой от этих китайцев? Подумайте, что за ужас, ожидаемый от китайцев, рассказали этим казакам.

Добавлю еще: в августе 1918 года белые заняли Новороссийск. В свежезахваченном городе начался террор, жертвами которого стали и портовые грузчики-китайцы. Они зарабатывали свой хлеб тяжким трудом, в ЧК не служили.

Но почему их убивали без жалости? Потому что казакам рассказали всяких страстей про них. А кто? Вы же не будете утверждать, что простые кубанские казаки поголовно читали Сакса Ромера на языке оригинала?

Кстати, китайцы служили и в белых войсках. Например, у атамана Анненкова была целая дивизия из китайцев.

Творили ли они жестокости? Да. Впрочем, у Анненкова все этим занимались, хоть казаки, хоть китайцы. Там шел отбор по степени людоедства, и не гнушались губительством даже бывших своих.

Но «хоть бы одна свинья либеральная» вроде Мельгунова «хрюкнула». Закавыченные слова принадлежат Салтыкову-Щедрину.

Вот вам, любезные читатели, и психологическая война в чистом виде. Точнее, ее первый этап – расчеловечивание своих врагов. Когда в прицеле хорошо мотивированного борца с красными видится не иногородний из станицы Боковской, а черт из пекла, умело замаскировавшийся, оттого у него рогов и копыт не видно.

Родные были возвращению Николушки рады, соседи тоже. Особенно радовалась женская часть: Николушкина мамаша, а также три девки, имевшие на него виды. Семья уважаемая, небедная, и парень хорош собою. Ну, если честно, через полвека сказали бы «лучше павиана», но времена всеобщего гламура еще не настали. Тем паче, что только-только притихла большая война, вредно влиявшая на мужское население страны. С прогрессом артиллерии и авиации, конечно, и женскому населению могло достаться, но эта участь пока хутору не угрожала. Оттого был лишний повод не перебирать харчами, то есть парнями.

Танюшка Громова, как самая боевая, проведала Николушку аж в первый же день после приезда. Разумеется, для прикрытия Николушкиных родителей посетила мать Тани, а дочка с нею была вроде прицепа, сидела тихо и только из-под платочка зыркала в Колину сторону, пока хозяйки обсуждали разные бабские дела.

Остальные две своих мамаш сподвигнуть не смогли, поэтому размышляли о Коле в процессе занятий по хозяйству. Машка Евлантьева (из тех Евлантьевых, которые «Ухорезы») даже воткнула иголку в ладонь и за то удостоилась материного выговора, что так и калекой стать недолго, если в мечтах плавать.

Оно, конечно, вечером бы они Николку и увидели, а то и поближе могли оказаться, но как дождаться вечера? Тяжело.

Вечер пришел и принес сюрпризы, самый досадный из них был в том, что вечер Николка провел с Наташей Мазуровой, которая и его родительский курень штурмом не брала, и железо в руку не втыкала, но за нею Николушка сам зашел. Танюшка, которой это другие девки сказали, от злости младшему брату по шее дала, а потом и обревелась в подушку.

Ее младший братец сорвал свою досаду на кошке Дымке. На ком сорвала зло Дымка, несправедливо получившая пинок, об этом в истории сведений не сохранилось. Скорее, всего, на мышах. Что же сделали обиженные кошкой мыши – это покрыто «мрачной завесой непостижимости».

Особенностью тогдашней сельской жизни была ее жесткая привязка к календарю сельхозработ. Зима – время отдыха от прошедшей летней страды и подготовка к следующей. Поэтому в феврале – марте восемнадцатого жители хутора Евлантьева ухаживали за скотиной, развлекались, занимались разными работами и обсуждали все, что происходило вокруг: какая погода была на день такого-то святого, и что это предвещает, что слышно из Ростова и Новочеркасска, а также из столиц и станиц. Конечно, уже существовали газеты, радио, кинематограф, но в невеликом хуторе и не сильно большой станице основными источниками сведений были немногочисленные газеты и устное народное творчество. То есть был Иван Евлантьев (из тех Евлантьевых, которые «Рыжие») по делам в Каменской, так он по возвращению и рассказывал народу, что он видел, что он слышал и про что читал на заборе. Насчет заборов автор не шутит, ибо на них развешивали прокламации, как официальные, так и неофициальные, а не только известное слово писали. Поэтому всякий грамотный, проходя мимо листовки, приклеенной к забору, останавливался и читал. Во-первых, интересно. Во-вторых, и надо. А то висит на нем объявление, что-то запрещающее, а ты и не знал. И за свое незнание пострадаешь.