Читаем без скачивания Награда для Иуды - Андрей Троицкий

Пузырь сел на пол, шаря руками в темноте, он искал пистолет. Свет снова загорелся. Мальгин сделал несколько шагов вперед. Теперь Пузырь видел свою пушку, но дотянуться до нее уже не мог. Повернувшись боком к своей жертве, Мальгин пнул пистолет с такой силой, что тот отлетел далеко, в темный конец коридора. Пузырев отталкиваясь одной ногой от пола, оставляя за собой широкий кровавый след, продолжал ползти к закрытой двери, будто там, с другой стороны, его ждала вечная жизнь.

– Ну, Пузырь, что скажешь? – Мальгин встал над своей жертвой, опустил пистолет. – Говорят, на днях ты хорошо потрахался? Но халява кончилась.

– Я не хотел, – Пузырев, истекая кровью, быстро слабел. – Мне приказали. Нужна мне эта телка, как попу гармонь.

Мальгин ничего не ответил, только отрицательно помотал головой, словно ответил самому себе на какой-то вопрос. Он приподнял ствол и дважды выстрели Пузыреву в пах. Третью пулю всадил в лоб, точно между глаз. Быстрыми шагами вернулся в кабинет.

– Уходим на улицу, – сказал Мальгин и грозно посмотрел на Алексеенко. – Поторапливайся.

Первым в коридор вышел Плотников. За ним Алексеенко, переступая через труп Пузыря, он отвернулся, даже глаза зажмурил, словно не хотел заглядывать в собственное будущее. Шествие замыкал Мальгин. Он выключил свет, запер входную дверь и остановился на второй ступеньке.

– Я оставил мобильный телефон этого деятеля, – он показал пальцем на Алексеенко. – Ему будут звонить, а ответить некому.

– Хрен с ним, с телефоном, – махнул рукой Плотников. – Вернешься – дороги не будет.

Перешли на противоположную сторону улицы, взяли вправо, к машине припаркованной у обочины, под кроной старого тополя. Мальгин сел за руль. Заднее сидение заняли Плотников и Алексеенко, ни на секунду не забывавший о стволе, приставленном к его бедру.

– Без четверти девять, – сказал Мальгин. – Место тут спокойное. И ждать осталось недолго.

– Недолго, – как эхо повторил Алексеенко.

…Замерщик Иванов пробудился от дремоты, услышав где-то рядом несколько сухих хлопков. Он сел на диване, зевнул, соображая, что это за шум, но путных мыслей не приходило. Иванов встал, надел рубашку и, встав перед косеньким мутным зеркальцем, висевшим на стене, повязал галстук. И тут вспомнил, что задремал на диване, не допив стакан чая и не доев слоеную булку. Подойдя к столу, он в три укуса разделался с булкой, влил в себя остывший чай и, смахнув со стола крошки, облачился в пиджак. И снова остановился перед зеркалом. В коридоре послышались чьи-то голоса, только слов разобрать нельзя. Наверняка начальник собачится по телефону с женой.

Иванов осмотрел коморку, проверяя, все ли на месте, подхватил портфель, крутанул ключ в замке и, погасив свет, вышел в коридор. Темнотища кромешная. Голосов больше не слышно. Видно, Алексеенко только что отправился домой. Но что это за странный запах? Запах кислой гари. Может, начальник бросил окурок в урну для бумаг. Но окурки и горелая бумага пахнут иначе. Иванов, встревоженный не на шутку, вернулся в свою коморку, зажег свет и поставил портфель на диван. Крадучись, проскользнул в коридор, принюхиваясь на ходу, направился к входной двери, остановился на секунду возле мужской уборной, чтобы включить свет в коридоре.

Вспыхнула лампа дневного света. Иванов обомлел. Возле порога в луже крови лежал человек. Замерщик сделал несколько неуверенных шагов вперед, остановился, наклонился над телом и не сразу узнал Сергея Пузырева, числившегося в мастерской то ли закройщиком, то ли бухгалтером, то ли еще кем. Лицо мужчины залито кровью, между бровей глубокая черная дырка, изо рта вывалился язык в белом нездоровом налете. Остекленевшими глазами Пузырев смотрел на старика, словно просил помощи. Через минуту Иванов уже заперся в своей комнате и терзал телефонный аппарат, накручивая милицейский номер. Когда соединили, он представился, назвав свою фамилию, имя, отчество и даже возраст. Затем сообщил, что по такому-то адресу в помещении пошивочной мастерской лично он обнаружил труп сослуживца.

– Приезжайте скорее, – попросил Иванов. – Может, убийца где-то здесь, рядом. Может, он не ушел из мастерской, а прячется где-то. Я заперся в своей комнате и не подойду к входной двери. Потому что боюсь. Выламывайте ее, как хотите.

Он опустил трубку, присел на диван, прислушиваясь к тяжелым ударам сердца. Через несколько минут в дверь настойчиво позвонили, но замерщик даже не подумал подняться. Милиция так быстро не приедет.

…Минута тянулась за минутой. Мальгин курил, следя за светящейся стрелкой наручных часов.

– Пожалуйста, уберите оружие, – попросил Алексеенко. – Я ведь никуда не убегу.

Плотников убрал ствол от бедра пленника, переложив пистолет в левую руку. От нечего делать стал теребить пальцами пуговицу пиджака, крутил ее влево и вправо, пока та не отвалилась. Улица оставалась пустынной, разбредались по домам пешеходы, время от времени проезжали машины, но ни одна не тормознула возле мастерской. Быстро темнело, закапал мелкий дождь. Но ожидание не затянулось надолго. На противоположной стороне остановилась темно серая «Ауди».

– Кажется, прибыл, – сказал Мальгин. – Черт, номера не видно. Но тачка его, личная. Модель и цвет совпадают.

Он вытащил из подплечной кобуры пистолет, передернул затвор. Мальгин видел, как распахнулась задняя дверца «Ауди», вылез высокий мужик в плаще с поднятым воротником. Человек прошел несколько метров по тротуару, стал спускаться в полуподвал мастерской.

– Это не он, – покачал головой Мальгин, оглянувшись назад, посмотрел на Алексеенко. – Может, кто-то из твоих орлов? Ну, вспомнил?

– Первый раз вижу эту морду. Видно, посетитель.

Алексеенко узнал Юру Поляковского по кличке Поляк, парня из своей бригады. За рулем «Ауди», видимо, сидел Олежка Кучер. Сегодня утром парни получили задание съездить в Люберцы, где на антресолях однокомнатной хрущевской конуры, записанной на какого-то местного ханыгу, хранили оружие и боеприпасы. Вечером они должны были привести в мастерскую несколько стволов, которые могли пригодиться завтра на похоронах. Поляк с Кучером припозднились и, сами, не ведая того, спасли свои шкуры.

Постояв у входа в полуподвал добрые пять минут, человек в плаще поднялся наверх, сел на заднее сидение «Ауди», хлопнула дверца, машина укатила. Не прошло и пяти минут, как тишину улицы нарушил вой милицейской сирены. Патрульная машина остановилась возле мастерской, следом подъехала темная «Волга».

– Уезжаем, – сказал с заднего сидения Плотников и ткнул в пленника стволом в бедро. – Больше тут ловить нечего. А ты пригни голову. Ниже… Еще ниже.

Мальгин, не включив габаритные огни, тронул машину с места, свернул в переулок. Алексеенко заерзал на сидении, ссутулив спину, низко наклонился.

– Наверное, тот посетитель, что спускался вниз, – сказал он. – Это он увидел на ступеньках следы крови. И вызвал ментов. Точно, так оно и было.

– Заткнись, – ответил Мальгин. – Я выходил последним. На ступеньках не оставалось никаких кровавых следов.

В следующую секунду Алексеенко получил удар пистолетной рукояткой по затылку и провалился в темноту.

Елисеев приехал с опозданием, когда возле мастерской собралось несколько вооруженных автоматами милиционеров в форме, опера в штатском и полторы дюжины местных зевак. На тротуар заехали машины с включенными мигалками, джип МЧС, микроавтобус с зашторенными окнами, синей полосой и надписью «лаборатория» вдоль кузова. Спасатели, спустившись по ступенькам вниз, пилой «болгаркой» срезали петли с металлической двери. Елисеев, издали заметив мигалки, тронул водителя за плечо, велел сбросить скорость, но не останавливаться, ехать дальше.

К вечеру погода неожиданно испортилась. Барбер, договорившись о встрече с Чинцовой на семь вечера, приехал на место на четверть часа раньше назначенного времени. На стоянке у придорожного кафе «Ирис» выстроились в ряд два ярославских «жигуленка», «ЗИЛ» с брезентовым верхом, синяя «Волга» с московскими номерами. И наконец забрызганный дорожной грязью светло бежевый «Форд Таурас», которым пользовалась Чинцова, отправляясь в загородные поездки. Барбер подумал, что отсюда до Ярославля примерно тридцать верст, место для встречи выбрано хорошее, и погода подходящая, этот дождик и ранние сумерки как нельзя кстати. Он остановил «Ниву», не доехав двадцати метров до машины Чинцовой, трижды мигнул фарами дальнего света, давая понять, что он на месте. Затем вытащил из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер.

– Галина Алексеевна, вы видите мою машину? – спросил он.

– «Нива»?

– Точно так. Вы привезли все, что должны были привести?

– Все, – коротко ответила Чинцов.

Возле кафе горели фонари, за рулем «Форда» можно было разглядеть мужчину, видимо, штатного водителя. Галина Алексеевна, как всегда, расположилась на мягком заднем диване, – угадал Барбер.