Читаем без скачивания История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 3 - Джованни Казанова

Такая же встреча была у нас в пятницу, и я, полагаю, должен поблагодарить нашего читателя за внимание к нашему приключению, которое всегда ново для тех, кто любит, но часто не кажется таким тем, кто читает его описание. Мы назначили нашу последнюю встречу в саду на понедельник, последний день маскарада. Только смерть могла меня заставить пропустить это свидание, потому что это мог быть последний день нашего любовного наслаждения.

В понедельник утром, ожидая увидеть П. К., который назначил мне встречу в то же время и в том же месте, я не нахожу его. Первый час прошел быстро, несмотря на мое беспокойство, но вслед за первым часом последовал второй, затем третий, четвертый и пятый, а ожидаемая мной пара не появлялась. Мне в голову приходили самые зловещие мысли. Но если К. К. не могла выйти, ее брат должен был прийти мне об этом сказать; но могло также возникнуть и какое-то неодолимое препятствие, которое помешало ему взять свою сестру. Я не мог пойти к ним домой из опасения разминуться по дороге.

Наконец, когда колокол прозвонил Анжелюс, я увидел подходящую К. К. в маске, но одну.

— Я была уверена, — сказала она мне, — что ты здесь, и я не послушалась матери. Ну вот. Ты, должно быть, умираешь от голода. Моего брата не было видно весь день. Идем скорее в наш сад. Мне надо поесть, и пусть любовь меня утешит за все, что я сегодня натерпелась.

Все было сказано, мне не о чем было спрашивать. Мы направились к саду, несмотря на сильную бурю, которая в нашей одновесельной гондоле внушала мне большой страх. К. К., не понимая опасности, резвилась и вызывала у лодочника опасение, что может упасть в воду, и к тому же мы могли вообще погибнуть. Я сказал ей вести себя спокойно, не объясняя всей опасности, чтобы не напугать. Но лодочник закричал, что если мы не перестанем двигаться в лодке, мы погибли. Наконец, мы приплыли, и лодочник рассмеялся, увидев, что ему заплатили вчетверо. Мы провели там шесть счастливых часов, какие читатель может себе представить. Мы не сомкнули при этом глаз. Единственная мысль, которая примешивала беспокойство к нашей радости, была та, что кончалось время маскарада, и мы не знали, как могли бы в дальнейшем продолжить наши любовные встречи. Я обещал ей прийти в среду утром с визитом к ее брату, куда она придет, как обычно. Попрощавшись с доброй садовницей, которая не могла больше рассчитывать нас увидеть, мы отправились в Венецию, и, проводив К. К. до ее дверей, я отправился к себе. Новость, о которой я узнал, проснувшись к полудню, была о возвращении де ла Хайе с его учеником Калви. Это был очень красивый мальчик, как я уже, полагаю, говорил, но я очень смеялся за столом, поскольку, когда он заговорил, я увидел, что он во всем, вплоть до жестов, повторял молодого де ла Хайе в миниатюре. Он ходил, смеялся, смотрел так же, он говорил на таком же французском, правильном, но резком. Я нашел этот избыток скандальным. Я счел своим долгом сказать открыто его воспитателю, что он должен сделать своего воспитанника менее манерным, потому что такое обезьянничание вызовет весьма резкие насмешки. Пришел барон де Бавуа, и, проведя часок с этим мальчиком, пришел к той же мысли. Этот хороший мальчик умер два-три года спустя. Де ла Хайе, чьей страстью было воспитывать учеников, два или три месяца спустя после смерти Кальви стал воспитателем юного шевалье де Морозини, племянника того, кто помог в карьере барона де Бавуа, теперь комиссара Республики по границам, ведущего переговоры о границах с Австрийским Домом, комиссаром которого является граф де Кристиани.

Влюбленный, я не мог найти лучшего хода, от которого, по моим представлениям, должно зависеть мое счастье. После ухода компании я попросил г-на де Брагадин с двумя другими верными друзьями уделить мне два часа аудиенции в нашем кабинете, где нам не помешают. Там без всякого вступления, ex abrupto, я сказал им, что люблю К. К. и решился ее похитить, если они не найдут средства добиться согласия ее отца на женитьбу.

— Речь идет о том, — сказал я г-ну де Брагадин, — чтобы дать мне состояние, достаточное для жизни, и получить десять тысяч дукатов, которые эта девушка должна принести мне в приданое.

Их ответ гласил, что если Паралис даст им все необходимые инструкции, они подчинятся. Я и не просил большего. Я провел два часа в построении всех требуемых ими пирамид, и заключение было такое, что девушку у ее отца попросит г-н де Брагадин лично, поскольку именно он должен обеспечить ее приданное вместе со всеми благами, действительными и возможными. Поскольку отец К. К. был сейчас в провинции, я сказал, что они должны быть наготове к моменту, когда он вернется в город, поскольку они все трое должны быть вместе, когда надо будет сватать дочь.

Довольный своим демаршем, я направился на другой день с утра к П.К. Старая женщина сказала, что его нет, но что мадам выйдет со мной поговорить. Затем я увидел ее выходящей вместе с дочерью; у обеих был грустный вид. К. К. сказала, что ее брат помещен в тюрьму за долги, и что будет затруднительно его оттуда вызволить, так как суммы его долгов слишком велики. Мать говорит мне, плача, что она в отчаянии, не имея возможности поддержать его в тюрьме, и показывает мне письмо, в котором он просит ее дать разрешение его сестре. Я спрашиваю, могу ли я прочесть его письмо, она дает его мне и я вижу, что он рекомендует ей обратиться ко мне. Я говорю, возвращая письмо, что она должна ему написать, что я ничего не могу для него сделать, одновременно упрашиваю мадам взять у меня двадцать цехинов, с которыми она могла бы помочь ему, отправляя по один — два зараз. Та берет их у меня лишь под давлением просьб своей дочери.

После этой прискорбной сцены я объясняю им свой приход, обратившись к мадам с просьбой выдать К. К. за меня замуж. Мадам находит мою просьбу для них лестной и достойной, но говорит, что питает мало надежды, так как ее муж не хочет выдавать дочь замуж раньше, чем ей исполнится восемнадцать лет, и только за негоцианта. Муж должен прибыть в тот же день. Когда я уходил, К. К. сунула мне записку. Она писала, что я могу, без всяких опасений, взяв ключ от маленькой двери, прийти к ней в полночь и найти ее в комнате брата. Моя радость была полной, потому что, несмотря на ее сомнения, я был полон надежды. Я вернулся к себе и сказал г-ну де Брагадин о предстоящем возвращении г-на К., отца К. К. Г-н де Брагадин написал в моем присутствии ему письмо, в котором просил назначить время, когда бы он мог прийти переговорить с ним о важном деле. Я обещал отнести письмо завтра.

Придя в полночь к К., я был встречен ею с распростертыми объятиями в комнате ее брата. Я был заверен, что нечего опасаться, что ее отец вернулся в полном здравии и что все спят, и мы предались любви; но она задрожала, когда я сказал, что завтра ее отец получит роковое письмо. Она сказала, чего опасается, и была права.