Читаем без скачивания Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости - Николай Коняев

У него развилась цинга, начали выпадать зубы.

При этом М. А. Бакунин, кажется, единственный узник Шлиссельбурга, сумевший сохранить в себе огонь революционности и в этой тюрьме.

«Страшная вещь — пожизненное заключение, — рассказывал он потом Александру Ивановичу Герцену. — Влачить жизнь без цели, без надежды, без интереса! Со страшной зубной болью, продолжавшейся по неделям… не спать ни дней, ни ночей, — что бы ни делал, что бы ни читал, даже во время сна чувствовать… я раб, я мертвец, я труп.

Однако я не упал духом, я одного только желал: не примириться, не измениться, не унизиться до того, чтобы искать утешения в каком бы то ни было обмане — сохранить до конца в целости святое чувство бунта».

Впрочем, история, что делал М. А. Бакунин со своим святым чувством бунта, покинув Шлиссельбург, относится уже к царствованию Александра II, и мы вернемся к ней в следующей главе.

Символично, что в то самое время, когда М. А. Бакунин писал в своей «Исповеди»: «Какая польза России в ее завоеваниях?.. Русская или вернее великороссийская национальность должна ли и может ли быть национальностью целого мира? Может ли Западная Европа когда [либо] сделаться русскою языком, душою и сердцем? Могут ли даже все славянские племена сделаться русскими? Позабыть свой язык, — которого сама Малороссия не могла еще позабыть, — свою литературу, свое родное просвещение, свой теплый дом, одним словом, для того чтобы совершенно потеряться и «слиться в русском море» по выраженью Пушкина? Что приобретут они, что приобретет сама Россия через такое насильственное смешение?» — осенью 1853 года в Молдавию и Валахию «в залог доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России» и не прекратит преследование своих подданных, исповедующих православие, — были введены русские войска.

Франция, Англия, Австрия и Пруссия поддержали Турцию в ее нападках на православие, и осенью 1853 года Турция объявила войну России.

Отметим, что война эта началась первым в истории сражением военных пароходов. 5 ноября турецкий «пароходо-фрегат» был захвачен русским «Владимиром».

Казалось, начинается очередная победоносная для России война.

18 ноября эскадра вице-адмирала П. С. Нахимова уничтожила на Синопском рейде турецкий флот. В Синопском сражении с нашей стороны участвовало 6 кораблей и 2 фрегата с 808 орудиями. Турки под командованием Осман-паши имели 7 сильных фрегатов и 2 корвета с 430 орудиями, поддержанных 4 сильными береговыми батареями с 26 большими пушками. Все турецкие суда были уничтожены, Осман-паша взят в плен, а береговые батареи срыты.

25 декабря 1853 года турецкая армия потерпела поражение и в Закавказье.

После Синопского торжества России и побед в Закавказье натянутые отношения с Францией и Англией окончательно испортились.

Эти страны не могли допустить полного разгрома турок, и 23 декабря соединенный англо-французский флот вошел в Черное море.

15 февраля 1854 года последовал резкий английский ультиматум, после чего дипломатические сношения были прерваны, и 11 апреля состоялся Высочайший манифест о войне с Англией и Францией. Положение России усугублялось политикой Австрии и Пруссии, которые хотя и не вступили в войну, но вели себя угрожающе.

Тут можно говорить о просчетах во внешней политике, однако коалицию враждебных России государств создали не только дипломатические ошибки ведомства Нессельроде, но, прежде всего, последовательное отстаивание Российской империей национальных интересов, вошедших в резкое противоречие с интересами Англии, Франции, Австрии и Турции.

Россия попыталась наконец-то распахнуть себе выход в Средиземное море, а этого и не желали допустить наши западные противники. Трудно представить себе дипломатические ходы, которые могли бы помешать тому, что произошло.

28 февраля Англия и Франция заключили военный союз с Турцией.

11 марта русские войска форсировали Дунай, и уже 15 и 16 марта 1854 года Англия и Франция объявили войну России, а 28 марта к требованиям уважать территориальную целостность Османской империи присоединилась Австрия, которая начинает добиваться от России вывода войск из Дунайских княжеств.

Впервые в своей истории Россия вынуждена была воевать практически сразу против всех самых могущественных стран мира.

О как тогда возликовала «передовая» дворянская общественность!

«Российская империя — это колосс на глиняных ногах!» — задыхаясь от радости, возопили тогда в лондонских и парижских кафе «передовые» деятели-рабовладельцы.

Все неудачи в Крымской войне были объявлены следствием гнилости и бессилия николаевского режима…

И эта оценка событий 1853–1854 годов, практически без редактуры, вошла в учебники нашей истории и мало у кого вызывает сомнения, хотя реальным фактам она, мягко говоря, не вполне соответствует…

Если не считать бомбардировки Одессы англо-французской эскадрой и неудачной попытки высадить десант, непосредственные боевые действия начались только во второй половине августа 1854 года.

Небольшой отряд морской команды и казаков под руководством контр-адмирала Василия Степановича Завойко (фрегат «Диана» и две шхуны с 60 орудиями) отразил тогда на Камчатке в Петропавловском порту (ныне Петропавловск-Камчатский. — Н.К.) нападение англо-французской эскадры (шесть кораблей и фрегатов с 250 орудиями).

Высаженный союзниками десант у Петропавловского порта был разбит нашими матросами и линейцами. Счет потерь был невелик. 45 русских и 88 французов и англичан пало в том бою, но контр-адмирал Завойко, удерживая стратегическую инициативу, провел свою флотилию в Николаевск-на-Амуре, и в заливе Де-Кастри (с 1952 года залив Чихачева. — Н.К.) нанес поражение британской эскадре. Адмирал Принс, командовавший британской эскадрой, застрелился.

«Всех вод Тихого океана недостаточно, чтобы смыть позор британского флага!» — с горечью восклицает историк английского флота.

Одновременно англо-французская эскадра появилась под Кронштадтом, а на Белом море два английских пароходо-фрегата 6 июля произвели бомбардировку Соловецкого монастыря и 8 июля высадили на Соловецких островах десант, который был отбит монахами и солдатами.

Почти одновременно с этой — более психологической, нежели боевой — операцией начались боевые действия в Крыму: 6 сентября союзные войска высадили в Евпатории 60-тысячную сухопутную группировку, и 8 сентября, на Рождество Богородицы, англо-французский десант (55 000) под командованием маршала А. Ж. Сент-Арно нанес поражение русской армии князя А. С. Меншикова (34 000) на реке Альма в Крыму. Русские потери — 5000 человек, потери союзников — 4300. Союзной армии был открыт путь на Севастополь.

По количеству паровых кораблей англичане и французы значительно превосходили русский, преимущественно парусный флот, и 11 сентября, чтобы преградить путь противнику на Севастопольском рейде, русские моряки затопили корабли «Три святителя», «Уриил», «Варна», «Силистрия», «Селафаил», «Сизополь», «Флора».

13 сентября армия союзников под командованием генералов Ф. Дж. Раглана и Ф. Канробера (67 000) подошли к Севастополю, где находился 7-тысячный гарнизон и 24 тысячи человек флотских экипажей. Началась 349-дневная Севастопольская оборона, которую возглавили вице-адмиралы В. А. Корнилов и П. С. Нахимов.

В январе 1855 года в войну на стороне союзников вступила и Сардиния. В Западном Крыму были сосредоточены сухопутные корпуса Турции и Сардинии — около 45 тысяч человек.

Положение России усугублялось из-за недоброжелательного поведения Австрии и Пруссии. Невозможно было высвободить развернутые на западной границе войска и перебросить в Крым, а сил русской армии Меншикова, что стояла возле Севастополя, не доставало для противодействия союзникам… Севастополь, тем не менее, союзникам взять не удалось, и только в конце августа 1855 года, когда был захвачен Малахов курган, русские войска оставили город.

Спору нет…

Военные действия в Крыму тяжело протекали для нашей армии. Соотношение сил на протяжении всей кампании было не в нашу пользу.

Но никакой катастрофы не происходило. Сражение примерно шло на равных.

349 дней обороны Севастополя обошлись нам в 128 000 человек. Союзники потеряли 70 000 человек, не считая больных — смертность у союзников была намного выше, чем в русской армии.

Получается, что боевые потери были сравнимыми, а общие — примерно равными.

Взятие Севастополя было крупным успехом союзников, но катастрофой для России не стало.

Россия готова была продолжать войну.

Отметим, что одновременно с потерей Севастополя генералом Н. Н. Муравьевым была взята турецкая крепость Карс, в стратегическом отношении имевшая, может быть, даже более важное значение, чем Севастополь.