Читаем без скачивания Зимняя война 1939-1940. Политическая история - Александр Чубарьян

Возвратившись из Москвы, Таннер все же не решился оспаривать общее мнение, которое было против передачи СССР морской базы в устье Финского залива. Вместе с тем он надеялся, что Советский Союз предпримет новую инициативу, чтобы продолжить переговоры7. Озабоченный нестабильностью экономики страны, он поддержал предложение Эркко частично ограничить мобилизацию. В конце ноября Паасикиви просил Таннера взять на себя инициативу возобновления переговоров с советским правительством, предлагал назначить даже Таннера вместо Эркко министром иностранных дел8. Однако у министра Ю. Седерхьельма сложилось мнение, что Таннер хочет расколоть правительство, перейдя к политике частичных уступок9. Тогда Таннер решил ждать, когда услышанный из Москвы "шум" заставит народ поверить в серьезность положения10. Впоследствии он корил себя за то, что вовремя не воспротивился политике Эркко11.

Изменить позицию правительства Каяндера, и прежде всего министра иностранных дел Эркко, разумеется же, было нелегко. "Красно-земельное правительство" из всех существовавших ранее правительств независимой Финляндии имело самую широкую парламентскую базу, которая была представлена основными крупными партиями рабочих и крестьян. На выборах в июле 1939 г. они добились внушительной победы12. Иными словами, в начале московских переговоров власть Финляндии отражала настроения "как широких слоев ненаэлектризованного противоречиями населения курных изб, так и городских рабочих, имевших в своих домах плиту"13. Подавляющее большинство населения одобряло линию Каяндера на переговорах14.

30 ноября Таннер действовал все же решительно. Он надеялся, что еще не поздно продолжить переговоры с Москвой. Следовало образовать новое правительство и выступить с инициативой прекращения огня и возобновления переговоров. Во всяком случае, было необходимо, чтобы Эркко покинул свой пост, ибо этот министр стал олицетворением неуступчивости на переговорах.

Личные бумаги Эркко еще не использовались исследователями, и трудно с уверенностью сказать, на чем он основывался, отстаивая свою линию. Вероятно, оценку им обстановки предопределило взятое на себя обязательство проводить проскандинавскую нейтралистскую политику, а также представление о том, что юридические и моральные факторы делают положение Финляндии сильным. К тому же иностранная печать, за которой Эркко, несомненно, внимательно, следил, едва ли не хором вещала, что в споре с Советским Союзом право на стороне Финляндии и что нападение на нее СССР маловероятно15. Будучи самоуверенным и волевым, сосредоточив в своих руках рычаги руководства, Эркко, как министр, сохранял внешне спокойствие и утверждал, что войны не будет. Но его оценка оказалась неверной. 30 ноября перед взором шведского посланника С. Салина предстал подавленный, "совершенно изнуренный" человек16.

Каяндер в той обстановке также не был удачным выбором на пост премьера. Его критиковали за отсутствие опыта руководства. Советская печать вела против него кампанию грубых нападок, поэтому нельзя было ожидать, что Москва сядет за стол переговоров с возглавляемым им правительством. Таннер готов был к роспуску кабинета хотя бы таким путем, как выход из него социал-демократических министров, чего все же не потребовалось делать. Каяндер его поддержал. Правительство, которое совсем недавно получило единодушное доверие парламента, ушло в отставку.

Маршал Маннергейм не был удивлен появлением в небе Хельсинки бомбардировщиков. Именно этого он и опасался. Являясь председателем Совета обороны, которому с возникновением войны пришлось взять на себя обязанности верховного главнокомандующего, маршал еще в предшествовавшие годы говорил о необходимости вооружения. Он поддерживал также политику нейтралитета, которая бы основывалась на возможно большем сотрудничестве со Швецией. В преддверии осени, проявляя все большую озабоченность, он резко критиковал правительство Каяндера за то, что оно не предпринимало все необходимые меры для улучшения военной готовности государства. Это, пожалуй, нельзя признать в полной мере справедливым, поскольку правительство все же обращало на оборону страны значительно больше внимания, чем любое из его предшественников. Но у Маннергейма имелось свое мнение по поводу нехватки в армии зенитных и противотанковых орудий, слабости военно-воздушных сил и неполной обеспеченности боеприпасами. А самое худшее заключалось в том, что у России были развязаны руки для сосредоточения всех своих вооруженных сил против Финляндии. "Армия не способна вести войну", — заявил он министрам17, а успеха она могла достигнуть лишь ценой больших людских потерь. В то же время выигрыш войны являлся для России вопросом престижа, и совершенно ясно, что по сравнению с Финляндией она располагает неограниченными ресурсами и Финляндия в конечном счете потерпела бы поражение18. Так Маннергейм предсказал то, что затем в действительности произошло. Он настоятельно рекомендовал Финляндии идти на уступки СССР, что дало бы стране время для совершенствования военных приготовлений и упрочения связей со Швецией. На самом деле маршал, более склонный к компромиссам, чем правительство, не думал о значительных уступках — разве что о передаче о-вов Юссарё или Ерё для морской базы и; небольшой территории на Карельском перешейке, к чему и правительство было готово19. Когда Маннергейму не удалось получить поддержку правительства, он подал заявление об отставке, осудив политиков за действия, которые могли привести к войне20. Он заявил Паасикиви, который пытался склонить его к изменению своего намерения, что не может участвовать в обмане народа21. Но с возникновением войны все это осталось позади. Утром 30 ноября маршал встретился с министром обороны Ю. Ниукканеном и сказал ему: "Господин министр, я имею честь подтвердить, что готов исполнять функции верховного главнокомандующего"22.

Министр Ниукканен не разделял пессимистических взглядов военных профессионалов относительно готовности Финляндии к обороне. Он исходил из того, что армия вполне способна противостоять СССР, который не может сконцентрировать большого количества войск против Финляндии. Являясь руководителем группы министров-аграриев в правительстве, этот карельский крестьянин, будучи изворотливым тактиком, был главным оппонентом Таннера. В области внешней политики он встал на сторону Эркко вместе с двумя другими министрами-аграриями: министром просвещения У. Ханнула и министром внутренних дел Кекконеном. Ниукканен представлял разделявшееся многими финнами мнение, что конечной целью Советского Союза являлось уничтожение самостоятельности Финляндии и выдвигавшиеся им территориальные требования имели одну направленность — способствовать укреплению его позиций для достижения этой цели. Он допускал возможность, что Советский Союз может напасть на Финляндию, но и в этом случае война будет лучшей альтернативой, чем территориальные уступки, которые не могли привести ни к чему иному, как к пути, избранному Чехословакией23.

Таннер после отставки правительства Каяндера предложил, чтобы новым премьер-министром стал директор Финляндского банка Р. Рюти. До прихода "красноземельного правительства" две большие партии — социал-демократы и Аграрный союз считали необходимым, чтобы премьер-министр был от небольшой Прогрессивной партии, который мог бы сохранить внутри правительства равновесие. Кандидатура Рюти выдвигалась в премьер-министры еще в 1937 г., но тогда его отвергли и премьер-министром стал Каяндер. С возникновением войны Рюти отказывался от этого малопривлекательного тогда занятия, но Каллио и Таннер склонили его взять ношу на свои плечи. У Рюти была в деловом мире хорошая репутация как в стране, так и в англоязычных великих державах. В отличие от Каяндера он не подвергался осуждению в Советском Союзе и был подходящим партнером для переговоров в Москве. Поскольку правительству пока не оставалось иной альтернативы как вести войну, Рюти занялся внимательным изучением потребностей армии.

Таннер заявил, что охотно займет место министра иностранных дел, если это облегчит деятельность Рюти как премьер-министра, и проявил готовность сделать все возможное для достижения мира между Финляндией и Советским Союзом. Это намерение поддержали как Маннергейм, так и Паасикиви. Они, правда, не очень высоко оценивали дипломатический опыт Таннера, но считали, что теперь время не дипломатии, а борьбы. Таннер к тому же поддерживался внутренним фронтом. До тех пор, пока он мог быть министром иностранных дел, рабочие будут знать, что война не продлится дольше, чем это диктовалось необходимостью24. У виднейшего руководителя финского рабочего движения Таннера оказалась тем самым ключевая позиция в правительстве Рюти. Ниукканен, второй сильный человек правительства Каяндера, продолжал оставаться министром обороны. Поскольку ставилась цель стремиться к новым переговорам с Советским Союзом, было естественным, что Паасикиви также вошел в правительство — его считали в стране лучшим знатоком российской политики. Образование правительства Рюти означало расширение основы "красноземельного правительства", создание пятью партиями национальной коалиции. Шведская народная партия вошла в правительство еще в октябре. Когда Паасикиви и ведущий промышленник В. Котилайнен стали членами нового кабинета, то Коалиционная партия также оказалась неофициально в правительстве. Из парламентских партий вне кабинета осталось только профашистское Патриотическое народное движение, но и оно заявило о своей поддержке политики правительства.