Читаем без скачивания Hydrargyrum - Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Диармайд, которого запомнил Кайнетт, выглядел молодо, немногим старше двадцати, в качестве фамилиара он появился на пике своих возможностей. Воину, стоящему сейчас напротив, на вид было лет пятьдесят, в чёрных волосах хватало седины, но его движения были по-прежнему плавными и словно даже неторопливыми, если не знать настоящих возможностей этого героя. Не было следов страшной раны от клыков, которую маг видел в его воспоминаниях, на лёгком доспехе, выкрашенном в зелёный цвет, не нашлось пятен крови, но первые слова тени не оставляли сомнений:
— Для чего ты призвал меня из мёртвых, волшебник?
Воскрешающий камень, в отличие от Грааля, не был так любезен и не давал призванным теням знание современного языка, истории и реалий мира, потому говорил воин фианы на Gaeilge Ársa, «архаичном ирландском». Однако воспоминания Слуги и собственные исследования доставшегося героического духа и его фантазмов в том и уже в этом мире по сохранившимся источникам позволяли Кайнетту достаточно сносно владеть этим мёртвым языком.
— Я делаю это уже не в первый раз, хотя ты, очевидно, нашу прошлую встречу не помнишь.
— Да, всю жизнь мне очень везло на волшебников и ведьм, — казалось, дух совершенно спокоен и ничуть не удивлён происходящим с ним.
— И один из них даже стал причиной твоей смерти, отомстив за дела твоего отца, я знаю эту историю, — устало произнёс Кайнетт, прежде чем воин начнёт вновь пересказывать все свои злоключения, произошедшие по вине магов.
— И что теперь станешь делать, раз я здесь? — Диармайд прошел перед ним, без опаски развернулся спиной, потом предположил, обернувшись: — Потребуешь службы, клятв, наложишь гейс и заставишь исполнять твою волю?
— Всё это уже было, — отмахнулся маг, не скрывая презрительный тон. — Ты мне уже служил, уже приносил клятвы, уже ослушался и вынудил подчинить своей воле магией… Повторять не вижу смысла. К тому же на тебе обетов и проклятий без того хватает. В прошлый раз не довелось спросить, а кто всё-таки наложил такой странный гейс, что ты, Диармайд, ни при каких обстоятельствах не имеешь возможности пройти через калитку, а можешь попасть в дом только через ворота?
— Я сам, — ответил тот даже с тенью гордости. Вновь развернулся к собеседнику и объяснил: — Дочь одного из вождей влюбилась в меня и приглашала в свой сад, но я не хотел ссоры с её отцом, потому перед ним добровольно принял на себя такой зарок.
— Да, обычная история для тебя. Хотя сомневаюсь, что это помогло.
— Даже если я уже мёртв, моё терпение не бесконечно, волшебник, — он не стал повышать тон, но в оранжевых глазах появилось нетерпение, взгляд стал тяжелым и угрожающим. — Отвечай на вопрос!
— Зачем я тебя призвал? Нужно было с кем-то поговорить, чтобы проверить одну теорию. Не принимай близко к сердцу, — ответил Кайнетт, не обращая внимания на попытки духа напугать его.
— И ты не нашел собеседника лучше, чем призрак фения, давно покинувшего этот мир? — в голосе духа появилось что-то среднее между жалостью и снисхождением. — Сложно, должно быть, жить, когда никто из живых тебе не даст совета.
— А почему бы и нет? Я сам сейчас не многим лучше призрака, застрявшего в чужой голове, — маг левой рукой коснулся виска. — Это не моё тело, не моя магия, даже не мой родной мир. Я здесь такой же чужак, как и ты. Да и не тебе надо мной насмехаться. Ты клялся в верности соратникам, но скольких из них ты потом своими руками убил? Сколько раз предавал, нарушал слово, обманывал? Зато, став моим Слугой, вдруг решил поиграть в благородство и воинскую честь… — во время своих речей и споров с другими Слугами Грааля Диармайд много говорил о рыцарстве, но в его родном языке не было этого слова, до появления самой концепции после его смерти оставалось ещё пять-шесть веков. Так что сейчас магу пришлось подбирать другие слова на древнем языке, более подходящие. — Я сам виноват, что поверил этому, что не разузнал о тебе больше в тот момент.
— Нелепо предъявлять мне претензии за то, чего я не помню и о чём не могу знать, как и обвинять в своих ошибках, — ответил воин высокомерно. — Хотя ты явно очень высокого мнения о себе, волшебник, раз думаешь, что можешь справиться со всем один и без союзников.
— О, союзники у меня как раз есть, — Кайнетт даже усмехнулся, услышав это. — Наверное, я даже мог бы сказать тебе за это спасибо, но не хочу.
— Что?..
— Не имеет значения, я уже узнал всё, что хотел, так что на этом и закончим, — произнёс он, обрывая поток энергии и подкидывая камень вверх. Подставил левую ладонь, затем быстро перекинул его обратно в правую руку.
Кайнетт оглядел пустой склон холма, неподвижно удерживая камень между пальцами. Вокруг не было ни души. На влажной после недавнего дождя земле не осталось следов сапог, не было видно примятой травы или сломавшихся под ногами ветвей. Как и следовало ожидать.
Теперь, когда в его руках этот «Дар смерти» уже бесполезен, можно передать его тем, кто найдёт лучшее применение. Разумеется, со всей осторожностью и сразу предупредив, на что следует рассчитывать. Что их ждёт лишь статичный образ, улучшенная версия волшебного портрета. Образ человека, осознавшего и принявшего свою собственную смерть, но который не изменился за прошедшие месяцы, годы или века с того самого дня и который взаимодействует с миром лишь пока волшебник использует камень.
С Крауч будет проще всего — она просто хочет получить несколько ответов, и сложность лишь в том, согласится ли призрак покончившего с собой Пожирателя смерти их дать. С Поттером и Лавгуд будет куда труднее. Им придётся принять, что тени близких не присматривали всё это время за их жизнью и взрослением из лучшего мира — это только эхо, даже если оно может отвечать на вопросы и давать советы. Всё ещё намного больше, чем доступно простым смертным, чем доступно самому Кайнетту сейчас, но от этого только хуже. Уже через три или четыре года Поттер будет одного возраста с фантомом Лили Эванс, потом станет старше, и о чём они тогда будут говорить?
Маг подумал, что сейчас даже мог бы понять поступок того волшебника, который первым получил в руки этот камень.
