Читаем без скачивания Выпускница Бартонского пансиона (СИ) - Дина Елизарьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверняка Ньюм и Лемар с ребятами уже в крепости.
Спросит ли Варьяна о нём? Подружились ли они с Рессом? Подошла ли ей в итоге одежда?
Последнее видение явно было лишним, обрушившим на него тяжесть желания. Хельриг поднялся, кивнул часовому и нырнул за кустарник. В возбуждённом теле мгновенно вспыхнуло знакомое освобождающее пламя. Стихия. Огонь радостно пел в жилах, плавил усталость и томящие мысли. Ри почувствовал себя восхитительно лёгким и сонным, неслышно вернулся на свой спальник и уснул, лишь сомкнув веки.
Нападение случилось под утро. Ошибка врага, который дал возможность часовому вскрикнуть. Секунда между неясным отчаянным всхлипом и обрушившимися на лагерь степняками. Именно эта секунда спасла жизнь Хельригу.
Он успел откатиться с места, вскочить на ноги с оружием в руках, метнуть в ближайшего аварха файербол и закричать, уже не замечая, смог ли разбудить кого-то своим криком. Напавших было слишком много.
Огненное кольцо вмиг расчистило пространство вокруг Ри на два метра. Высохшая трава под ногами и тонкие прутья кустарника вспыхнули мгновенно, огонь затрещал, распространяясь по роще. Кто-то закричал на полийском, звук захлебнулся. Взорвавшаяся ярость разом утроила пламя. Так, как он никогда умел. Так, как выплёскивается из жил последнее отчаянное «Прощай!»
Он рванулся к остаткам отряда, но не успел. Рой стрел, запевших из редкого подлеска, с близкого расстояния ударил без промаха, минуя огненный круг мага. Отряда больше не существовало, заполонившие поляну авархи вырезали свои стрелы из погибших, в живых он остался один. Кольцо огня погасло, в Хельриге не осталось ни капли силы стихии, он выжал себя до пустоты.
Язычки пламени бежали по траве, отслоившейся коре, опаляли высохший сухостой, задымляя всё пространство. Краем глаз Хельриг заметил, как затлела брючина на ноге погибшего стража, испуская тонкую струйку дымка. Теперь спиной к дереву, а лицом к врагам, чтобы дорого отдать свою жизнь.
Хотя появилась идея получше.
Кастелян рассказывал, что приговорённым к смерти преступникам в Орайвал-Айаре оставляли шанс. Если сказаны ритуальные слова и вызов принят, то с момента, как скрестились клинки, никто не смеет вмешаться. Победивший смертник имел право на коня и пятьсот метров форы. Если его не настигали за сутки, далее преследовать не имели права. Мало кто мог спастись так в степи, но на этом берегу Билаюра у Хельрига было преимущество.
— Кто встаёт против меня? — он взглядом обвёл выстроившихся кругом авархов.
— Я! — вперёд выступил широкоплечий, одетый богаче остальных.
Вызов принят. А значит, у него есть шанс.
Ри сделал шаг, второй, принимая привычную стойку, и одинокая стрела со свистом вонзилась в плечо.
«Всё верно, — подумал он, путаясь в своих ногах и падая непонятно почему, ведь боли не было, только сильный холод, стремительно распространяющийся от места поражения по всему телу, лица окруживших его авархов смазались, звуки растянулись, теряя значение, — я же не успел даже коснуться его сабли. Свой обычай они соблюли. А я хотел выжить на знании чужой традиции. Следовало применить воинский устав, да-да, комендант непременно укажет на мою ошибку».
Холод хлынул в горло, заклубившись, задерживаясь на миг, и отрезал все звуки и краски.
Теперь он очнулся по прошествии долгого времени довольно далеко от Билаюра. Ри прощупал, насколько это было возможно, рану под повязкой на плече. Болело, но явно заживало.
Подошёл аварх, протянул кружку с водой:
— Твоя.
Неторопливо прихлёбывая, чтобы растянуть удовольствие от прохладной воды, Ри наблюдал, как его сторож впряг лошадей, запрыгнул в повозку и она неспешно покатилась. Длинная цепь, сложенная кольцами на земле, начала разматываться как раз с такой скоростью, что Хельригу вполне хватило времени для принятия простого решения идти самостоятельно, а не ехать голой спиной по земле, пока тянут за ногу.
Лошадки тащились медленным шагом, если бы не общая слабость вкупе с разливающейся жарой, условия передвижения пленного можно было бы назвать щадящими.
Ри пристроил тряпку на голову, так она закрывала кожу от палящего солнца почти до пояса. Кружку было деть решительно некуда, и он нес её в руке, пока не догадался оторвать от тряпки полоску и привязать кружку к прутьям повозки. Стараясь держаться как можно ближе к кибитке, дававшей хоть небольшую тень, он плёлся, держа на сгибе локтя цепь и иногда позволяя себе упираться рукой в боковину повозки. Легче от этого не становилось, но позволяло затёкшей руке менять положение.
Скоро снова захотелось пить. Пропитанная потом тряпка смердела так, что мутилось в голове от запаха прогревшейся ткани. Горячий ветер норовил сдёрнуть её с головы, оголяя спину. Солнце ещё не дошло до зенита, а Хельриг уже чувствовал себя выжатым и обгоревшим, к счастью, боль в плече не усиливалась, но рана ныла и зудела, терзая невозможностью сорвать повязку и почесать.
Ноги сдавали. Подкошенный внезапной судорогой, Хельриг падал, и цепь тащила его за повозкой, которую никто и не думал останавливать ради его отдыха. Приходилось перехватывать цепь поближе, чтобы была пара секунд на подъём.
Вновь и вновь.
Беспредельные дали Орайвал-Айара навевали мысли о бесконечном терпении. И выносливости.
Вечером аварх подошёл к лежащему пленнику. Полиец как упал, так и не пошевелился с момента, как лошади встали. Аварх положил на траву лепёшку с мясом, отвязал от кибитки кружку и наполнил водой. Поставил рядом с тарелкой.
Ри подтащил к себе кружку, набрал воды в рот, проглатывая её маленькими порциями. Ещё один большой глоток. Всё. Теперь надо сесть, съесть лепёшку с мясом и тогда уже можно допить воду. И жить до завтрашнего утра.
Эпилог
Холм Старой Девы близ безымянной деревушки
на севере Полийской Империи
РИАВАР
Густо заросшие ветви кустарника раздвинулись, и впервые за долгое время в пещеру протянулся солнечный луч.
— А вот и Кармашек Старой Девы, — обрадовался молодой человек, продираясь через цепляющиеся корни и колючки. — Ласково встречает меня старушка, — он выдернул полу сюртука из захватнических зелёных лап, магическим огоньком осветил полость пещерки и присвистнул.
На полу пещеры аккуратно лежали два матраса, подальше от входа стоял большой котёл, а рядом с ним валялась бутыль с непонятным содержимым. В погрызенных мешочках, вероятно, когда-то лежала крупа.
— Кто-то здесь когда-то жил и пещерку сторожил, — пробормотал посетитель и нагнулся, поднимая с пола блеснувший кулон.
Ёкнуло сердце, глаз ещё не узнавал, а память тревожно толкнула, он невольно повернулся в сторону скрытой деревьями родной деревушки.
— Что же здесь
