Читаем без скачивания На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917 - Валентин Левицкий

Улов был очень хорош, и рыбы оказалось больше, чем достаточно на сытный ужин. Эта удача объяснялась не нашим умением, не счастьем рыболовов, а большим количеством рыбы. Такое же обилие пришлось наблюдать и в дичи. На каждом шагу нам по пути попадались зайцы, перепела, куропатки и т. п. Причина такого наличия земных благ заключалась в том, что турки почти не ели ни рыбы, ни дичи, и как одна, так и другая годами и годами размножались. Интересным было то, что птица нас почти не боялась. При нашем приближении она спокойно уходила, не проявляя при этом ни торопливости, ни страха. Даже хищный орел не думал от нас уходить и горделиво взирал на непрошеных гостей. Но вскоре, к сожалению, эта прекрасная идиллия была нами же нарушена.

Появились доселе неведомые в этой почти девственной стране сети, удочки, капканы, охотничьи ружья и т. п. Доверие к нам природы сменилось страхом и ненавистью; рыба стала уходить глубоко в воду, птица разлетаться, и зверь исчез в далекие и непроходимые горы.

Как-то раз, направляясь к своей палатке, я обратил внимание на группу людей, стоящих кружком около какого-то предмета. Когда я приблизился, то увидел среди солдат на пыльной дороге пойманного орла. Одно крыло величавой птицы было подбито пулей и беспомощно вытянулось во всю длину. Ноги пленника были перетянуты телефонным проводом, а его темно-бурое оперение было забрызгано и запачкано кровью с пылью.

Люди с любопытством рассматривали жертву, а я в огненном взоре царя птиц прочитал глубокое презрение к нам, к людям, за наше бессмысленное искание его крови.

Почему-то эта птица любила усаживаться на невысоких шестах только что проведенного вдоль дороги полевого телеграфа, и она никак не могла понять, почему мы ей при всяком удобном и неудобном случае старались всадить пулю.

Однажды вечером, лежа на походной кровати у себя в палатке, я получил целую кипу приказов, накопившихся за время только что минувших боев. Зажегши стеариновую свечу, под шум бурлящей реки я углубился в их чтение и в свои размышления.

В приказе по корпусу указывалось, что умерший от ран, полученных в боях, ефрейтор Погорелов награждался посмертным отличием Георгиевского креста. В том же приказе указывалось, что кресты (3-й и 4-й степени) покойного героя следовало отправить в его родное село (кажется, в Самарской губернии) для хранения в церкви. В следующем по номеру приказе, в одной большой статье, приводился точный перевод одного турецкого приказа, захваченного нашими частями за время последних боев. Этот приказ являлся ценным материалом не только в прямом военном значении, но и одновременно указывал на то отношение, которое имел противник к нам, русским, как к неприятелю. В этом приказе (кажется, за подписью Халим-Бея) подчеркивалось, что не всеми чинами турецкой армии оказывалось должное внимание к русским военнопленным. Дальше командир турецкого корпуса требовал от войск соблюдения полного внимания к захваченным в плен русским, особенно к раненым, с которыми каждый аскер (солдат) должен делиться и едой, и табаком. Приказ заканчивался тем, что один чауш (унтер-офицер) и несколько аскеров предавались военному суду за то, что осмелились присвоить себе вещи русских военнопленных.

Прочитанные строки очень явно характеризуют моральную сторону турецкой армии. Они указывают на то, что командный состав турецкой армии стоял на страже рыцарского достоинства подчиненных ему войск. Но помимо этих, только что прочитанных строк, мы, русские, сталкиваясь не раз с турками грудь с грудью с оружием в руках, всегда убеждались в храбрости, благородстве и гуманности врага.

Совершенно излишне мне сейчас вновь подчеркивать героизм турецкого солдата, описанного мной в предыдущих боевых очерках. Мне хотелось только уделить несколько страниц характеристике турецкого солдата и указать на его характерные качества как бойца и отчасти как обывателя. В то же время беру на себя смелость предполагать, что мои сведения окажутся близкими к точности, так как они являются результатом не кратковременного наблюдения, а продолжительным знакомством с противником еще за несколько лет до начала войны.

Турок – отличный солдат. Он безупречно храбр, стоек и очень скромен в требованиях к жизни. Типичный турок – выше среднего роста, сухопар, легок в движениях, а физически крепок. С поразительной покорностью он выносит все тягости и лишения войны, заслужив славу еще с давних времен. По общим отзывам, турецкий пехотинец и по природным качествам, и по боевой подготовке не уступит ни одному лучшему солдату в мире. Он самостоятелен в бою, воспитан в активном духе, а в обороне стоек до последнего упорства. Что же касается самих душевных качеств турецкого солдата, то их благородству могут позавидовать все народы, не исключая при этом и культурных европейцев. В доказательство вышеизложенного можно было бы привести целую литературу, но я ограничусь лишь двумя примерами.

Во время Сарыкамышских боев турецкая армия в течение двух недель занимала часть нашей территории, где в отношении местного населения она проявила полную корректность, а случаи насилия носили единичный характер. Другой пример, касавшийся быта турецкой армии, не менее характерен. В тех же Сарыкамышских боях, в лесу, мне сдались несколько турецких солдат, причем один из них оказался без оружия. На мой вопрос, куда он девал свое ружье, мне один из них, очевидно старший, ответил, что обезоруженный был среди них в качестве арестованного и сопровождался ими в один из штабов для производства над ним суда за какой-то проступок, совершенный им над местным жителем.

Турок по натуре миролюбив. Он далеко не склонен к бряцанию оружием, но на войну он всегда смотрел как на неизбежный долг, который он должен быль свято выполнить перед своей религией и родиной. По вероисповеданию турок магометанин, и дух этой религии отражается во всем его укладе жизни. Он религиозен, глубоко предан заветам старины, но в то же время он и веротерпим.

Свойственный его религиозному воззрению фатализм, а также присущая ему впечатлительность южанина легли в основу его характера, что сказалось и на духе его армии. Вооруженные силы Турции всегда внушали серьезные опасения ее соседям, и последние, на случай войны, не должны были уступать ей ни в количественном, ни в техническом отношении. Как общее правило, в тождественных условиях борьбы сопротивляемость турецкой армии очень часто превосходила всякие ожидания.

Прочитавший эти строки может задать мне вопрос: почему же Россия, неоднократно воевавшая с Турцией, всегда ее побеждала? Кроме того, в последней Балканской войне маленькие государства, как Сербия и Болгария, оказались победителями турок.[124] Наконец, подчеркиваемая мной гуманность турок не раз омрачалась их зверством в отношении христианского населения как теперь, так и в прошлые войны.[125]