Читаем без скачивания Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России - Леонид Григорьевич Ивашов

и прямое избирательное право, тайное голосование, как выдвигать своих кандидатов и т. д. Но в это самое время уже потоком шли списки приговоренных к расстрелу и высылке. Больше всех предлагал расстрелять Н. С. Хрущев – 8 500 человек, выслать и репрессировать – 32 850 москвичей. Старались не отстать и другие партийные секретари, но мы отметим тех, кто поступал разумно и гуманно – их было явное меньшинство: Молдавская ССР – 11 на расстрел и 248 – на высылку; Карельская АССР – 12 и 74 соответственно; Удмуртская АССР – 63 и 423; Крымская АССР – 143 и 1383. Видимо, это были люди, на которых уже были заведены уголовные дела или вынесены судебные решения, и пришлось только бандита и убийцу переквалифицировать в троцкиста или зиновьевца. А кого-то объявить шпионом. Несколько позже Хрущев обратился к Сталину с просьбой увеличить (почти на 3 тыс. человек) квоту на расстрел. Сталин ответил в сердцах: «Уймись, дурак». Вот такой культ личности Сталина. Состоялся и приказ наркома внутренних дел Ежова, где были такие строки: «Приказываю: с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию…». Завершить операцию следовало к 5 – 15 декабря 1937 года. Расстреливались не только рядовые граждане, но и партийные руководители. Уже в июле 1937 года были арестованы и расстреляны 7 секретарей обкомов и крайкомов, не замеченные в связях ни с Троцким, ни с Зиновьевым, но являвшиеся профессиональными партийными работниками. Сталин потерпел серьезное политическое поражение. Но не сломался. Ему ничего другого не оставалось как «зажечь встречный пал» – запустить процесс репрессий против тех, кто их развязал. Но альтернативные выборы так и не состоялись. 10 октября 1937 года в преддверии Пленума ЦК партии состоялось заседание Политбюро ЦК. В. Молотов внес концепцию выборов в первоначальном виде. В ходе обсуждения (протокол не сохранился, вероятно, был позднее уничтожен) напротив положения об альтернативных выборах появилась в скобках приписка (не обязательно). Обсуждение было бурным, судя по тому, что Пленум был отложен на сутки. Пленум ЦК утвердил это «не обязательно». Сталин проиграл, и в Политбюро (в составе 9 членов) его поддержали, по мнению Ю. Н. Жукова, лишь Молотов, Андреев и Калинин. Против выступили Ворошилов, Каганович, Косиор, Чубарь, Микоян, который и на Пленуме так же голосовал против, но сумел сохранить свой пост секретаря ЦК, лишившись приставки «генеральный» и до мая 1941 года никаких (кроме общественных) других должностей не занимал, не был членом правительства, ни, тем более, главнокомандующим вооруженными силами. Но, как представляется автору, после расстрела Ежова, новый нарком НКВД Л. Берия (возможно, не без желания И. В. Сталина) со многими «активистами» выкорчевывания «врагов народа и иностранных шпионов» рассчитался. Жаль, не со всеми, а с Хрущевым надо было бы в первую очередь.

А теперь предлагаю взглянуть на причины столь ожесточенного противостояния Сталину со стороны партийной номенклатуры и развязывания ею массовых репрессий. На первый план можно выдвинуть национальную проблематику в ВКП(б). И главное противостояние происходило между «русской партией» и сионистами, фактически захватившими с момента революции руководство в ВКП(б) и в правительстве Советской республики. Хотя в составе самой ВКП(б) их численность составляла порядка пяти процентов. Сошлемся на серьезного исследователя, доктора исторических наук Пыжикова А. В.: «Если на конец гражданской войны в рядах РКП(б) в целом состояло 5,2 % евреев, то среди делегатов XI Съезда партии (1922 год) их насчитывалось уже больше трети, а среди избранных членов Центрального Комитета – 26 %. Весомым было присутствие прибалтийцев, поляков, кавказцев. Значительное нерусское представительство прослеживается и в персональном составе коллегий наркоматов, существовавших в 1919 году. Из 127 человек (наркомы, их заместители, начальники департаментов) русских фамилий только 34 (то есть чуть более 30 % верхов Совнаркома принадлежало к титульной нации). К тому же среди этих русских преобладали представители дворянской и разночинной интеллигенции, отпрыски мелких и средних купцов, выходцев же из рабоче-крестьянских слоев практически не было[265]. Партия по численному своему составу являлась пролетарской, а руководство пролетарской массой осуществляли другие слои общества. Но такой национальный состав партийного руководства не только определял текущие задачи парторганов, но и важнейшие направления развития страны, ее движение в будущее. И эта сторона деятельности ряда руководителей партии, правительства являлась полем сражений Сталина со своими оппонентами с вовлечением в эту тематику различных творческих союзов. Прежде всего битва с начала 20-х годов развернулась на историческом поле – как относиться к русской истории, к ее персонажам, к людям науки, литературы, искусства, к полководцам, государям и т. д. Так называемая элита в начале 20-х годов развернула массированную атаку на все русское, даже сам термин «русский» стал вычищаться из русского языка. Во главу угла ставилась мировая революция, Россия, по выражению Троцкого, должна была разжечь костер мировой революции и сгореть в его пламени. Это была установка сторонников мировой революции, которой подчинялись или поклонялись значительное число евреев (но не все), да и часть русской интеллигенции, включая раннего В. И. Ленина. Поэтому на российское прошлое навешивались всевозможные ярлыки, типа «тюрьма народов», «построена на костях инородцев», «страна варваров» и т. д. Более того, Россия, где большевики волею судеб оказались у власти, вызывала у партийного истеблишмента той поры стойкое неприятие, прежде всего это касалось ее прошлого, по их убеждению, отсталого и дикого. … Но большевистские идеологи шли дальше, ставя под сомнение употребление самого слова «русский»[266]. Подчеркнем, что наибольшую активность, я бы употребил даже термин «ненависть», в охаивании всего русского проявлял главный партийный историк М. Н. Покровский. Отрицалось им и его многочисленными сторонниками понятие «национальный», настойчиво внедрялось в сознание населения понятие «интернациональный». То есть вся пропаганда нацеливалась также на мировую революцию. С подачи Покровского были запущены гонения на историков, писателей и поэтов, писавших на русскую тему. Репрессиям подвергались выдающиеся писатели и деятели культуры. Погибли при странных обстоятельствах В. Маяковский, С. Есенин, отправлен в ссылку выдающийся писатель и историк А. Ф. Платонов, заложивший основы учебника русской истории. Именно фраза «русская история» явилась главным пунктом обвинения. Высмеивали публично за старомодность, мол, никакой истории у русских не было и нет. На этом антирусском поприще пытался завоевать популизм и Н. Бухарин, высмеивая творчество Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, не забывая проехаться по буржуазности А. С. Пушкина. Доставалось от этого псевдобольшевика В. В. Маяковскому, «двигающего нас от коммунизма в анархическое болото» и, конечно, С. А. Есенину, «пробравшемуся в советский лагерь, дабы тянуть якобы вольные песни». В моде были иные писатели и поэты (почти все нерусские) – пролетарские, революционные. В качестве примера приведем несколько строк очень раскручиваемого в тот