Читаем без скачивания Самая страшная книга 2017 (сборник) - Майк Гелприн

– Поосторожнее с нею, – донесся из-за спины голос главврача. – И свет включите.

Андрей щелкнул выключателем. Саша дернулась на койке, вскинулась и застыла. Огромные черные глаза стали, казалось, еще больше.

– Не Коля, – прошептала девушка хрипло. – Вы старше… Другой… Кто вы?

Усилием воли Андрей взял себя в руки, подавил навязчивое ощущение исходящей от тоненькой девчонки угрозы.

– Андрей Гаевский, – выдохнул он, – гидрограф. Я вам кого-то напоминаю?

Она кивнула, осмотрела больничную каюту как-то затравленно.

Андрей ободряюще улыбнулся.

– Вы в безопасности, – сказал он мягко. – Петр Маркович говорит – раны быстро затягиваются. Вы на борту нашего советского атомохода «Георгий Богданов»… Мы…

– На борту чего? Кого?! – с ужасом вскрикнула Саша.

Ни враждебности, ни опасности в ней больше не было. Андрея окатило жалостью. Девушка напугана, понял он. Ей страшно, смертельно страшно. Он шагнул вперед и присел на корточки, глядя на нее снизу вверх.

– «Богданова», – мягко сказал он. – Судно названо в честь знаменитого полярника.

– Знаменитого… – эхом повторила Саша.

– Ну да. Загадочно пропавшая восемьдесят лет назад экспедиция к Северному полюсу. Считается, что весь экипаж «Персея» погиб во льдах. Их чтут, как смельчаков и первопроходцев…

– Боже мой, – пролепетала Саша, поднимая руку ко рту. – Боже…

Она закусила ладонь, из уголков глаз стрельнули слезы, набухли, покатились по щекам. Андрея проняло, пробило этими слезами, прожгло, он сам едва не заплакал от сострадания и жалости.

– Ну что ты, девочка, что ты, милая, – несвязно забормотал он, не заметив, что перешел на «ты». – Все обойдется, все будет хорошо, вот увидишь, – он нашел Сашины ладони, обхватил их пальцами – холодные как лед, нет, еще холоднее. – Я здесь, моя хорошая, я с тобой. Все будет…

Саша вырвала руки, отчаянно замотала головой.

– Вы должны меня убить, – сказала она, легла, отвернулась к стене и накрылась одеялом с головой.

– Что?! Что я должен?

Саша не ответила, только поглубже спряталась в одеяло.

– Счастливо оставать себя, – Амида Куроки помахал рукой и ловко скользнул через люк в гондолу.

В первое батискафное погружение вместе с японцем отправлялись канадский гидробиолог Джеффри и германский подводник Карл. Тощий нескладный канадец, сосед Андрея в ресторане, был общителен и улыбчив. Немец, круглолицый курносый атлет, напротив – мрачен и немногословен. Поговаривали, что за плечами у него не один десяток погружений к затонувшим судам и не одна дюжина покойников, вытащенных из затопленных трюмов.

Под водой батискафу предстояло провести семь часов. Высыпавшие на лед пассажиры, отчаянно бравируя, прохаживались по самому краю прорубленной во льду полыньи.

Андрей угрюмо стоял в стороне – ночью он не сомкнул глаз, думая о девочке, которая просила себя убить. Под утро, осатанев от одиночества, постучался в каюту Игнрид.

– Нежданный гость, – датчанка приоткрыла запертую на цепочку дверь. – И незваный. Дорога лошка к обеду, так, кажьется? Извини, свьято место заньято.

Дверь захлопнулась.

Андрей отправился восвояси. Всякий раз, как он вспоминал Сашу – испуганную, плачущую, с холодными, будто мертвыми, руками, – на него накатывало жалостливое, щемящее и остро влекущее чувство. Мужским желанием его было не назвать – Андрей краснел и смущался, едва представив Сашу на месте Ингрид.

Корпус батискафа скрылся под водой. Андрей побрел к сброшенному на лед трапу. До обеда он прослонялся по судовым отсекам в поисках чем бы себя занять. К больнице на третьей палубе ноги, казалось, вынесли его сами.

– Нет, – Петр Маркович покачал головой. – Никаких больше свиданий. Девчонка всю ночь плакала, вообще не спала. И потом…

Доктор замялся.

– Что «потом»?

Петр Маркович достал пачку сигарет, выбил одну, оторвал фильтр и закурил.

– Раны затянулись, – сказал он. – И на груди, и на спине. За неполные сутки. Без воспалительных процессов. Я кровь взял. Лаборатория тут – говно, препаратов мало. Но такой аномальной крови я вообще никогда не видел. Будто и не человеческая вовсе…

– А чья? – спросил Андрей. – Чья кровь?

Ответить доктору помешал истошный и пронзительный вой пожарной сирены.

– Внимание! – перекрыл сирену многократно усиленный голос капитана. – Всем оставаться на местах. Бригада спасателей – немедленно на выход! Повторяю: все остаются на местах, спасатели – на лед!

Двумя часами позже в кают-компании бледный, разом осунувшийся Амида Куроки бесстрастно докладывал по-английски:

– На трехстах метрах камеры зафиксировали странное образование, поднимающееся из глубины встречным курсом. Минуту спустя мы его увидели…

Японец закрыл лицо ладонями, несколько раз глубоко вдохнул, восстанавливая самоконтроль, потом протянул дрожащую руку за стаканом воды.

– Прошу простить. То, что мы увидели, было ужасней и отвратительней всего, что я мог когда-либо представить. Джефф умер на месте. Сердечный приступ, судя по всему.

С минуту океанограф молчал.

– Карл сбросил балласт, весь, без остатка. Думаю, аварийное всплытие нас спасло. Правда, у Карла помрачнение рассудка, возможно, от сильной декомпрессии при подъеме. Когда всплыли, он хотел меня убить.

– Что? – спросил капитан, стискивая зубы. – Что это было?

– Камеры засняли. – Лицо японца казалось каменным. – Но их угол обзора узок. Я видел существо целиком. Оно огромно. От сорока до сорока пяти метров в диаметре. И оно состоит из… – Куроки осекся, его голос дрогнул: – Оно похоже на гигантскую запеканку. Скальные сколы, корабельные обломки, водоросли, членистоногие, рыбы, китообразные. И люди. Будто запеченные, замешанные в бетон. Десятки людей.

– В каких стадиях разложения? – спросил капитан, исказившись лицом.

– Они смотрели на нас. Смотрели и кричали сквозь воду. Они все живые…

Час спустя «Георгий Богданов» прорезал в ледяном поле дугу и встал на обратный курс. Продвинуться по которому удалось лишь на полкилометра – внезапно, без видимой причины, оба ядерных реактора вышли из строя. Электрические двигатели отказали за ними вслед. Лед подступил к кораблю, ужалил в борта, обнял за корпус и взял в захват.

Потом был капитанский приказ не поддаваться панике и ждать ледокол «Ленин». А потом… Потом в течение часа погибли трое.

Запершись в каюте, вскрыл себе вены Амида Куроки. В больнице, страшно крича и разбивая руки в кровь о толстые стеклянные перегородки, умер Карл. Бросившись с борта на лед, убился второй помощник Семенов.