Читаем без скачивания Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - Александр Осокин

За недомолвками и некоторой недоброжелательностью Благонравова по отношению к Якову угадывается тайна…

А вот еще одна тайна – письмо полковника И. Я. Сапегина Василию Сталину. Сапегин был командиром 151-го учебного отделения, в котором учился Яков в академии, и о нем Яков упомянул в единственной открытке, полученной после начала войны его женой Юлией: «С Сапегиным все в порядке» (хотя очевидно, что к боевым действиям это не имеет никакого отношения, ибо Яков до фронта еще не доехал. Из этой фразы скорее следует, что либо Сапегин избежал какой-то неприятности, либо у них с Сапегиным были нелады, но теперь все утряслось).

Дорогой Василий Иосифович!

Ни по службе, ни по взаимоотношениям по данным вопросам я не имел права непосредственно апеллировать к Вам. Надеясь на то, что Вы меня знаете как товарища Якова Иосифовича, с которым я несколько лет учился в Артакадемии и являлся наиболее близким его другом, пишу это письмо.

Я – полковник, который был у Вас на даче с Яковом Иосифовичем в день отъезда на фронт. Перед войной за пять дней я принял артполк в 14 танковой дивизии, куда Яков Иосифович был назначен командиром батареи. Это его и мое желание служить вместе и на фронте. Я целиком, следовательно, взял на себя ответственность за его судьбу. Причем я был уверен, что с этой задачей справлюсь вполне. Но я и Яков Иосифович ошиблись…

Вдруг в боевой обстановке, когда боевые действия полка были исключительно успешные, меня отзывают в штаб армии…

В тот момент, когда меня командировали из одного штаба в другой, Яков Иосифович был всеми забыт и его бросали куда попало. При мне он все время не выходил из моего поля зрения, а дивизион, где он служил, я держал подручным. И, наконец, 12 июля без боеприпасов полк был брошен с малой горсткой пехоты [против] в 10 раз превосходящего противника. Полк попал в окружение. Командир дивизии бросил их и уехал из боя на танке. Проезжая мимо Якова Иосифовича, он даже не поинтересовался его судьбой, а сам в панике прорвался из окружения вместе с начальником артиллерии дивизии.

Я докладывал в Военный Совет 20 армии и комиссару дивизии, которые мне заявили, что они решили создать группу добровольцев на поиски Якова Иосифовича, но это делалось настолько медленно, что только 20 числа группа была брошена в тыл врага, причем успеха не имела… Я виню за судьбу Якова Иосифовича начальника артиллерии 7 корпуса генерала Казакова, который не только не проявлял о нем заботы, но и ежедневно делал мне упрек, что я выделяю Джугашвили как лучшего командира. На самом деле так и было. Яков Иосифович был одним из лучших стрелков в полку, а особое внимание в личной жизни, которое я уделял ему как товарищу, на службе не отражалось…

О дальнейшей судьбе Якова Иосифовича мне больше ничего не известно. 10 июля последний раз я видел Якова Иосифовича…

Убедительно прошу, если можете, отозвать меня в Москву, откуда я получу назначение по соответствию, так как я все время служил в тяжелой артиллерии.

Юлии Исааковне прошу об этом не говорить. Буду весьма благодарен.

И. Сапегин

Мой адрес: действующая армия. Западный фронт, 20 армия, командиру 308 легкого артполка.

Простая корреспонденция направляется по адресу: действующая армия, Западный фронт, база литер 61 ПС 108, 308 лап. Сапегину Ивану Яковлевичу. 5. УIII-41 г.

Адрес на конверте: В. Срочно. Москва, Управление Военно-воздушных Сил РККА Сталину Василию Иосифовичу.

Действующая армия, Сапегину И. Я.[103]

Прокомментирую некоторые фразы из этого письма.

1. «Являлся наиболее близким его другом» – не очень понятна близкая дружба старшего лейтенанта с полковником. Остается предположить, что внутри 151-го учебного отделения существовала спецгруппа старших командиров, в которую входили два полковника (Сапегин и Никоноров), три майора (Высоковский, Желанов и Кобря), а также Джугашвили.

2. «Был у Вас на даче с Яковом Иосифовичем в день отъезда на фронт» – это маловероятно, так как Светлана Аллилуева в книге «Двенадцать писем другу» пишет: «Яша отправился на фронт уже 23 июня, вместе со своей батареей» [3, с. 148], «…мы с ним простились по телефону, – уже невозможно было встретиться» [с. 151]. Если так и было, то времени на прощание просто не оставалось. Либо речь идет об отъезде не на фронт.

3. «Это его и мое желание служить вместе и на фронте» – если верить документам Якова по Артакадемии, то Яков был направлен в 14-й гап еще 19 мая 1941 г. (см. с. 16 Фотоприложений), когда о войне им еще ничего не было известно, а Сапегин, судя по письму, принял полк 17 июня. Это мало похоже на одновременное их назначение в полк согласно желанию обоих.

4. «Яков Иосифович был одним из лучших стрелков в полку» – Сапегин, судя по письму, командовал 14-м полком с 17 июня по 10 июля. Вряд ли за такое короткое время можно было разглядеть, кто «лучший стрелок в полку».

5. По непонятной причине Сапегин не указывает кто и зачем отозвал его из полка, заставив бросить без присмотра Якова, не объясняет, кому он поручил опекать его в свое отсутствие. Хотя подробно перечисляет виноватых, называя должности и фамилии, не стесняясь в выражениях: «Комдив вместе с начартом дивизии… бросили… в панике… Я виню… начальника артиллерии корпуса генерала Казакова…» Проследив дальнейшие судьбы названных в письме командиров, я выяснил, что войну они закончили так:

командир дивизии полковник И. Д. Васильев – генерал-полковником танковых войск, Героем Советского Союза;

начальник артиллерии корпуса генерал-майор артиллерии В. И. Казаков – генерал-полковником артиллерии, Героем Советского Союза, а в 1955 г. он стал маршалом артиллерии.

Что касается других командиров, то начарт дивизии полковник М. А. Липовский закончил войну генерал-майором артиллерии, а замполит дивизии полковой комиссар В. Г. Гуляев – генерал-майором, членом ВС танковой армии.

Так что никакого следа случай с пленением сына вождя в их судьбе и карьере не оставил. Такое вполне могло быть, если Яков на самом деле никогда не воевал в составе их корпуса, дивизии и полка. Сапегин же, как указано в документах Артакадемии, погиб в бою (надо отметить, что в этом документе он записан как Сопегин). Кстати, на интернет-сайте «Мехкорпус» указано, что в начале войны командиром 14-го гаубичного артполка был майор Коротеев, а полковник Сапегин даже не упоминается.

6. Поскольку полковник Сапегин пишет, что он командир 308-го легкого артиллерийского полка, который, как я установил, входил в состав 144-й стрелковой дивизии, то можно предположить, что его перевели на эту должность после того, как эта дивизия прибыла из Ярославля. По данным интернет-сайта http://ru.wikipedia.org/wiki/, 144-я стрелковая дивизия «…04–05.07.1941 года разгружалась около Орши. 15. 07. 1941 года дивизия сосредоточилась на северном берегу Днепра… 19.07.1941 года Рудня была отбита (после залпа катюш батареи капитана Флёрова И. А.), но вечером 20.07.1941 года вновь оставлена. К 31.07.1941 года с боями отступила северо-восточнее Смоленска, попала в окружение. Остаткам дивизии в количестве около 440 человек удалось переправиться на восточный берег Днепра 03–04.08.1941 года».

Эти последние даты, 3–4 августа 1941 г., почти совпадают с датой письма Сапегина Василию Сталину.

Поэтому возможно, что письмо Сапегина – это часть операции прикрытия истинных обстоятельств и даты попадания Якова Джугашвили в плен.

Итак, что же характерно для всех перечисленных выше документов?

1. Ни в одном из них почему-то не изложен последовательно, без пропусков, как это полагалось в те годы, жизненный путь Якова – где жил, где и когда учился и работал (не указаны годы его переезда в Москву из Грузии, окончания школы, поступления на рабфак и в МИИТ и их окончания, женитьбы на Юлии Мельцер; даже не упоминается Ленинград и т. п.). Это наводит на мысль, что какие-то аспекты его жизни по какой-то причине скрываются, и главное – место его последней работы и должность. Видимо, эти сведения могут раскрыть совершенно иные обстоятельства его попадания в плен – например, что он был интернирован 22 июня 1941 г. на территории Германии.

2. Очень невнятны и противоречивы документы об учебе Якова Джугашвили в Артакадемии, где он, похоже, учился на особых основаниях, скорее всего совмещая учебу с основной работой.

3. Нет ясности по поводу его военной службы после окончания Академии и его участия в боевых действиях после 22 июня 1941 г.

Письмо отцу из плена

Существует еще один очень важный в судьбе Якова документ – записка отцу:

19.7.41. Дорогой отец! Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германию. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша.

Галина Яковлевна и некоторые исследователи судьбы Якова сочли эту записку (в общем-то, единственное, кроме упомянутой выше открытки, известное его письмо) немецкой фальшивкой по двум причинам. Во-первых, потому что впервые она была напечатана в немецких листовках о пленении Якова Джугашвили, причем вместе с сообщением о том, что Яков сдался в плен добровольно и что эта записка доставлена его отцу Иосифу Сталину «дипломатическим путем». Во-вторых, потому что факсимильная копия записки попала к Галине Яковлевне вместе с копией гестаповского «Дела № T-176» о пребывании Я. Джугашвили в плену, которое ей передал помощник министра обороны США в 2003 г. И в-третьих, потому что проведенное экспертизой Минобороны РФ сравнение с подлинными рукописными документами Якова – открыткой от 26. 6. 41 и тетрадкой с его конспектами – показало, что это высококачественная подделка.