Читаем без скачивания Горбовский - Марьяна Куприянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ты чего, молодчик, даже за начальника не заступишься? – спросил Логовенко у сопровождавшего их военного.
– А это в мои обязанности не входит, – ответил тот безразлично. – К тому же, этот Кравец – такая заноза в заднице…
Все засмеялись в голос. Военный оказался своим человеком. Звали его Дмитрий, но все как-то сразу стали называть его не иначе как Митей.
Несмотря на опасения относительно габаритов боксов, они без проблем вошли в шлюзы. Но лифт был слишком мал, чтобы уместить разом хотя бы два из них. Пришлось опускать по одному, выгружать под землей и снова поднимать лифт наверх. Мужчины разделились по двое. Гордеев и Гаев, естественно, вместе, опускали первый бокс. Логовенко и Крамарь – второй. По мере продвижения дела Спицына пару раз связывалась с НИИ и коротко докладывала: «первый бокс в бункере», «второй бокс внизу». Третий опускали Горбовский и Митя – они уже не поднимались наверх. Наоборот, все оставшиеся, включая Спицыну, спустились к ним, предварительно закрыв за собой ворота шлюза.
Лифт был старый, жестяной, работал с натугой и имел только верхнюю и нижнюю плоскости, да четыре высоких и толстых металлических шеста по углам, соединяющих пол и крышу лифта. Местами металлические пластины были покрыты ржавчиной и истончены коррозией, но Лев заверил всех, что днище лифта выдержит. И оно выдержало, ведь Горбовский никогда не ошибался.
Марина, Гордеев, Гаев, Крамарь и Логовенко спускались вместе. Гордеев, заметив, как Спицына осторожно, с опаской ступала на шаткую пластину лифта, не имеющего ни ограждения, ни перекладины, вообще никакой опоры, кроме четырех шестов по углам, молча предложил девушке локоть для устойчивости, и бывшая практикантка доверчиво прильнула к вирусологу. Логовенко кулаком вдавил кнопку «вниз», и лифт, лениво скрежеща петлями, стал спускаться.
– И как он только боксы выдержал, – голос звучал очень глухо из-за гермошлема. – Все такое хлипкое.
– Ничего удивительного. Ему не один десяток лет. Думаю, больше нам не придется им пользоваться.
– На каком уровне под землей находится бункер? – спросила Марина и снова не узнала собственный голос. Они спускались уже приблизительно две минуты.
– Пятьсот метров, – ответил кто-то.
«Основательно», – подумала девушка, разглядывая прутья металлической решетки вокруг лифта. На потолке тускло горели две длинные лампы. Иного освещения не было. Но вскоре где-то под полом забрезжил более яркий, белый свет. «Скоро», – поняла Марина.
Лифт остановился очень резко, как будто его кто-то дернул сверху, и оглушительно скрипнул напоследок. Но это уже было неважно – они приехали. Две зеленые фигуры, сложив руки на груди, стояли поблизости – Горбовский и Митя.
– Ну что, Лев Семенович, боксы открывал уже? – с порога лифта пошутил Крамарь.
– Всему свое время.
Марина вышла из лифта и осмотрелась. Она оказалась в длинном и широком, хорошо освещенном коридоре. Некоторые лампы не горели, но и работающих вполне хватало, чтобы стены и потолок ослепляли больничной белизной. Все было неестественно белым, кроме пола. Он был серым, потертым и чуть шершавым. Коридор уходил метров на десять, а там Т-образно раздваивался. Марина запрокинула голову – потолок достигал как минимум четырех метров, ширина проема – около пяти.
– Славно строили в СССР, верно, Марина Леонидовна? – наклонился к девушке Логовенко. – Просторно, хорошо. Может, сюда и переедем всем НИИ?
– Мы скоро и так здесь надолго поселимся, Гриша. Не смешно. Все знают, куда толкать? Тогда делимся по-старому и вперед. Мы с Митей двигаем первые. Марина, замыкаешь. И успокой там бедного Кравеца.
– Есть, – улыбнулась Спицына и нажала кнопку на шее. – Боксы в бункере, все три. Начинаем движение в сторону лабораторной камеры.
– Отлично! – бодро отозвался Анатолий Петрович. Он был рад, что ему все еще считают нужным докладывать. – Пусть Лев Семенович ничего без нас не трогает! Я не приказываю, я прошу.
– Принято.
– Инфицированные не подают признаков?
– Пока нет, – ответила Спицына и отпустила кнопку.
Боксы легко поддавались перемещению. Маленькие колесики отлично выполняли свою функцию, чуть поскрипывая. Марина шагала прямо за Сережей Крамарем и Гришей Логовенко, разглядывая забытую всеми Лабораторию №5. Мало что здесь, в сущности, отличалось от самого обыкновенного советского НИИ. Поражали лишь габариты и порой невыносимая белизна стен.
На Т-образном перекрестке они свернули направо, прошли еще метров десять и свернули налево. Инстинктивно Марина ощущала, что угол, который они огибали, был внешним углом какого-то внутреннего помещения, спрятанного за стеной. К этому помещению они пойдут обходным путем. Плинтусов не было, зато уголки между стеной и полом повсюду были забиты мелким мусором. Временами попадались странные колпачки, кусочки пенопласта, запыленные пленки, коротенькие бечевки. Заметив небольшой треугольный обрывок газеты, невесть как попавший сюда, Марина подняла его и прочла почти выцветшие от времени буквы:
«РОЗЫСК. 3 сентября 1972 года Елизавета Токарева ушла в магазин и не вернулась. На вид 10-11 лет, русые волосы, одета в белый сарафан, на ногах – синие сандалии…» Дальше прочесть было невозможно. Спицына скомкала и выбросила бумажку.
– Как ты, Мариночка? – спросил, полуобернувшись, Гриша Логовенко. – Не страшно?
– Уже нет. А Вам? – пошутила Марина.
Она могла себе многое позволить в обращении с Логовенко, потому что он любил ее чуть ли не больше Крамаря. А весь НИИ знал, насколько Сергей Иванович с самого начала был неравнодушен к практикантке. И что он пережил, узнав, что она ускользнула у него из-под носа прямо в объятия человека, которого ненавидела.
– А мне вот страшновато, – честно ответил Григорий.
Он был микробиологом, выглядел на 35-40 лет, хотя на самом деле был моложе. Внешность у него была очень добрая и лукавая, может быть, от большого количества морщин вокруг глаз и рта. Казалось, что он всегда немного улыбается.
Из середины процессии слышались негромкие голоса Гордеева и Гаева. Даже сейчас они, по всей видимости, спорили, неугомонные. Только вот о чем – разобрать было трудно из-за шума передвижения боксов. Странно, что люди внутри до сих пор молчат, – подумала Спицына, и тут же услышала голос Льва в шлемофоне:
– В нашем боксе стучат.
– Немного осталось. Пусть потерпит, – отозвался Крамарь.
Через несколько метров, преодолев множество дверей по правой стороне, они снова свернули налево и увидели широкие двойные створки герметичных ворот – это и был вход в лабораторную камеру, куда и планировалось поместить боксы. Пришлось остановиться, чтобы Лев открыл ворота. С шипением древние створки разъехались. Спицына ожидала, что изнутри повалит пар или нечто вроде того, но ничего такого не случилось. Лишь потянуло сильным холодом.
Камера могла бы вместить штук десять подобных боксов, так что места было предостаточно. Вся правая стена представляла собой триплекс – стекло, прозрачное снаружи, но не изнутри. Значит, там наблюдательное помещение, – размышляла Спицына, пока боксы располагали в ряд у стены,
