Читаем без скачивания Топот бронзового коня - Михаил Казовский

    Вскоре из коллектора выбрался весь отряд.

    Между тем ночь уже кончалась, и должно было вскоре рассвести. Нападавшие бросились в сторону сторожевой башни. Быстро перебили охрану (кстати, состоявшую в основном не из готов, а из иудеев - ведь в Неаполе была многочисленная община купцов-евреев), трубачи подали сигнал, качалась внешняя атака, и ворота вскоре открылись. Да, напрасно Стефаний не уговорил неаполитанцев сдаться мирно: федераты, оказавшись в городе, учинили здесь жуткую резню. Лишь к полудню Велисарию удалось их утихомирить и пресечь насилия над детьми и женщинами. В целом осада Неаполя продолжалась двадцать дней.

    Впереди был Рим.

    В небольшом местечке Регата (это 280 стадий от Рима) собралась готская верхушка, недовольная правлением Теодата. Говорили: да, он единственный законный наследник Теодориха, но во благо народа можно пойти и на исключение из правил и избрать королём человека, не принадлежащего к королевскому роду. Правда, есть ещё сын Теодата - Теодегискл, но ему всего восемнадцать лет, и рассчитывать на него в такой сложной ситуации не приходится.

    Предложили выбрать монархом некоего Витигиса, командира готской кавалерии. Внешне он был совсем непригож: с крупной головой и широкой грудью, небольшого роста, и на маленьких кривых ножках. Впрочем, в седле держался уверенно, управлял войсками умело, а в боях отличался храбростью. И к тому же оказался неплохим оратором. Он сказал:

    - Господа! Речь идёт о жизни и смерти готов. Посмотрите, что ромеи учинили в Неаполе: всех мужчин перебили, а их жён и детей превратили в своих наложниц. Мы не можем допустить продолжения этой вакханалии. Мы должны остановить неприятеля, а затем и вышвырнуть с благодатной итальянской земли. Я уверен, что Папа Римский Сильверий будет на нашей стороне - ведь Юстиниан жаждет его смещения, чтобы посадить Вигилия. Обещаю вам: если вы поставите меня во главе народа и войска, я смогу одолеть Велисария и упрочить нашу независимость.

    - Одолеть Велисария - полдела, - возразил ему Левдерис, из числа знатных готов, - а в Далмации засел Константин и готовится нанести удар с севера.

    - Я подумал об этом, - отозвался Витигис. - И пошлю людей к франкам. Заключив союз с Галлией, мы прикроем север.

    - Как же поступить тогда с Теодатом? Он ведь добровольно не покинет престол.

    Тут вперёд выступил другой видный гот - Оптарис. Глядя исподлобья, проговорил:

    - Я убью его.

    - Ты убьёшь его? Ты, желавший жениться на его дочери?

    - Потому и убью. Он мне отказал. Рассмеялся в лицо - якобы мой род больно уж не знатен и не слишком богат. Выдал Теоденату за Эбримута. У того, конечно, денег побольше, голубая кровь… но ни то, ни другое как-то не удержали дорогого зятька от измены! Господа, Теодат не разбирается в людях, не умеет управлять государством и подвёл нас к гибельной черте. В короли - Витигиса!

    - В короли - Витигиса! - крикнули все.

    Теодат, узнав о своём смещении, тайно покинул Рим и бежал в Равенну. Но добраться до неё не успел: где-то в районе Сполето был настигнут кавалькадой Оптариса, потерял охрану и предстал один на один со своим несостоявшимся родичем. Тот сказал:

    - Ну, молись, баран. Я с тобой сейчас рассчитаюсь от лица всех моих соплеменников. За Амаласунту. За нашествие Велисария. И за мой позор, наконец.

    Экс-король упал на колени, начал выть и хватать Оптариса за штанины:

    - Пожалей, не убивай, отпусти. Я не буду претендовать на трон. Удалюсь на Капри. Обо мне даже не услышите.

    - Поздно, негодяй. Слишком нагрешил. И не заслужил снисхождения. - Левой рукой взял его за волосы, быстро оттянул голову назад, а кинжалом в правой полоснул по горлу, будто жертвенного барана.

    Теодат захлебнулся кровью и свалился к ногам Оптариса. Обтерев клинок о его рукав, душегуб вздохнул:

    - Ну, и что теперь? Станем ли мы счастливее после этого? Буду ли я счастливее - без моей Теоденаты? К сожалению, вряд ли. - И заплакал.

    А Витигис, получив известие о смерти соперника, с верными войсками беспрепятственно вошёл в Рим. Встретился с Папой Сильверием, взял с него слово, что понтифик сохранит верность готам, и, оставив в городе четырёхтысячный отряд во главе с Левдерисом, удалился в Равенну.

    Здесь жила дочь Амаласунты - Матасунта. И Витигис здраво рассудил: если он женится на ней, то тем самым приобщится к королевскому роду, сделавшись супругом внучки Теодориха. И хотя шестнадцатилетняя девушка в ужас пришла от этого замысла - безобразный жених ей не нравился, всё-таки пришлось подчиниться - под угрозой разделить участь матери (высылки на остров и смерти). Вскоре после свадьбы молодой муж встретился с королём франков, заключил с ним мирный договор, чем обезопасил тылы и забрал с северных границ готские войска. Думал, что ромеи зазимуют в Неаполе, а к весне он накопит силы для решающей битвы. Но не угадал.

    Несмотря на слякоть, ветер, снег с дождём, Велисарий выдвинулся по Латинской дороге к Риму. Тут Сильверий нарушил данное Витигису слово и отправил к византийцам послов с предложением о мирной сдаче города. Разумеется, Лис его принял с удовольствием и заверил, что никто из римлян не пострадает в этом случае. Лишь поставил одно условие: чтоб ключи от Рима получить из рук самого Левдериса.

    В ночь с 9 на 10 декабря 536 года распахнулись ворота на двух противоположных концах Вечного Города: с юга, через Азинарии, заходили ромеи, с севера, через Фламинии, уходили готы.

    Иноземное владычество Рима длилось ровно шестьдесят лет. Так, в значительной степени формально, автократор Юстиниан возвратил в империю западную её часть. Но надолго ли?

    Как и было задумано, Велисарий принял из рук Левдериса символический ключ, а затем посадил гота на корабль и отправил в Константинополь вместе с сыном Теодата - Теодегисклом и сопроводительным письмом. Вот что в грамоте говорилось после обязательных в таких случаях пышных приветствий и победных реляций:

    «Ваше величество! Вместе с тем не могу не сообщить о тех трудностях, с коими столкнулось наше войско в этой кампании (и ещё столкнётся). Армия готов достаточно сильна и, по самым скромным подсчётам, может составлять до восьмидесяти тысяч человек. А у нас едва ли найдется двенадцать тысяч. Укрепления Рима сильно устарели, их придётся спешно восстанавливать, и не знаю, сможем ли успеть к возвращению Витигиса с войском. Длительной осады нам не выдержать. Продовольствия хватит на месяца три-четыре. Материальные средства тоже на исходе (основную часть мне пришлось истратить на выплату жалованья взбунтовавшимся федератам в Африке). И отсюда вывод: без приличного подкрепления операция окажется на грани провала. Я смиренно молю о помощи. До весны мы продержимся, это обещаю, но потом, без поддержки центра, Бог весть. Остаюсь Вашим преданным слугой и счастливейшим из Ваших соплеменников».

    Получив послание, василевс, воодушевлённый победой Лиса, срочно вызвал командиров, бывших соратников по боям в Ливии - Валериана и Мартина - и велел набирать войска, чтоб немедленно плыть в Италию. Те с большой горячностью взялись за дело и уже в Крещение подходили к Элладе. К сожалению, зимние непогоды помешали их движению в Адриатике, и они возобновили прерванный маршрут только в марте.

    Город Эфес находился на западном берегу Малой Азии и прославился в древнем мире храмом Артемиды (Дианы) - как одним из так называемых семи чудес света. Этот храм был уже в развалинах, и его колонны, по приказу Юстиниана, переправили на строительство «Сонечки». Из других достопримечательностей тут имелись: цирк, городские бани, храм и обитель Апостола Иоанна. Именно за его стенами и укрылся убежавший с Сицилии Феодосий. Поначалу молодой человек попросился в дом к своим дальним родичам, но они, узнав о случившемся с ним и Антониной, побоялись гнева жены столь могущественного стратига, правой руки императора, и сочли за благо сплавить юношу в монастырь. Там он стал послушником.

    Вскоре в городе появился евнух Каллигон, посланный вдогонку за беглецом. Разузнав о местопребывании фаворита Нино, он пришёл к игумену Рафаилу и смиренно попросил о свидании с будущим монахом. Рафаил ответил:

    - Это невозможно, сын мой.

    - Отчего же, отче? - удивился скопец.

    - Ибо Феодосий дал обет молчания.

    Каллигон нашёлся:

    - Я не собираюсь говорить ни о чём. Просто передам письмо от её светлости супруги Велисария.

    - Можешь мне вручить. Я ему доставлю.

    - Нет, никак нельзя, ваше преосвященство. Антонина мне строго наказала - никаких посредников, только из рук в руки. Пусть владыка не обижается.