Читаем без скачивания Собрание сочинений в 6 томах. Том 4 - Грэм Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождь стал утихать: теперь было слышно, как редкие капли падают на листья пальм, в кустарник, на твердый цемент плавательного бассейна. Я сказал:
— Я принимаю все, как оно есть. И так почти весь мир поступает. Человеку надо жить.
— А чего вы хотите от жизни, Браун? Я знаю, как бы мне ответила на этот вопрос ваша матушка.
— Как?
— Она подняла бы меня на смех за то, что я сам не могу на него ответить. Жить интересно. Но интересно ей было почти все, даже смерть.
Доктор Мажио встал с кресла и подошел к перилам веранды.
— Мне что-то послышалось. Игра воображения. По ночам все мы нервничаем. Я очень любил вашу матушку, Браун.
— А ее любовник, что он собой представлял?
— Ей было хорошо с ним. Но вы-то чего хотите от жизни, Браун?
— Я хочу, чтобы мой отель не пустовал, хочу, чтобы в нем было все, как прежде. До прихода к власти Папы Дока. Жозеф хлопочет за стойкой бара, в плавательном бассейне девушки, с шоссе сворачивает машина за машиной, и пусть будут все прочие глупенькие веселые звуки: позвякиванье льда в бокалах, смех в кустах и, уж конечно, шелест долларовых бумажек.
— А еще?
— Ну, вероятно, и тело, которое любишь. Как требовалось моей матери.
— А потом?
— Право, не знаю. Разве всего этого мало на тот отрезок жизни, что у меня впереди? Мне уже под шестьдесят.
— Ваша матушка была католичка.
— Не такая уж рьяная.
— Я сохранил веру хотя бы в непреложность определенных экономических законов, а вы свою утеряли.
— Утерял? Может, ее у меня никогда и не было. Ведь, по сути дела, всякое убеждение — это какие-то рамки, не так ли?
Несколько минут мы сидели молча, с пустыми стаканами в руках. Потом доктор Мажио сказал:
— У меня есть вести от Филипо. Он сейчас в горах под Ле-Кей, но думает двинуться на север. С ним двенадцать человек, в том числе Жозеф. Надеюсь, что остальные не калеки. Двух хромоногих вполне достаточно. Филипо хочет присоединиться к партизанам у доминиканской границы — их, говорит, человек тридцать.
— Целая армия. Сорок два человека!
— У Кастро было двенадцать.
— Только не говорите мне, что Филипо — это Кастро.
— Он думает создать в пограничном районе базу для обучения. Папа Док отогнал крестьян на десять километров в глубь страны, так что есть надежда… если не на вербовку добровольцев, то хотя бы на сохранение всего этого в тайне… Ему нужен Джонс.
— Почему вдруг Джонс?
— Он уверовал в Джонса.
— Лучше бы раздобыл где-нибудь пулемет Брена.
— На первых порах обучение важнее, чем оружие. Оружие всегда можно взять у убитых, но для этого надо научиться убивать.
— Откуда вы все это знаете, доктор Мажио?
— Иногда они бывают вынуждены довериться даже кому-нибудь из нас.
— Кому-нибудь из вас?
— Из коммунистов.
— Просто чудо, как вы до сих пор уцелели.
— Если б коммунистов не было — а почти все мы занесены в списки ЦРУ, — Папу Дока перестали бы считать оплотом свободного мира. Есть, вероятно, еще одна причина. Я хороший врач. Вдруг настанет день… он же не застрахован от болезней…
— Если б вы могли превратить ваш стетоскоп во что-нибудь смертоносное!
— Да. Я сам об этом думал. Но он, вероятно, переживет меня.
— Во французской медицине в большом ходу всякие свечи и piqûres [58].
— Сначала их испробуют на ком-нибудь, кого не жалко.
— И вы действительно считаете Джонса… Он годен только на то, чтобы смешить женщин.
— Джонс набрался опыта в Бирме. Японцы были похитрее тонтон-макутов.
— О да, он любит похвалиться своими подвигами. Говорят, в посольстве его слушают как зачарованные. Песенку спой, ужин за мной.
— Не собирается же он просидеть в посольстве всю жизнь.
— Умирать у его порога тоже не собирается.
— Совершить побег всегда можно.
— Такой риск ему не по плечу.
— Мало ли он рисковал, пытаясь надуть Папу Дока. Вы его недооцениваете. Только потому, что человек любит похвастаться… Хвастуна не трудно заманить в ловушку. Заставить его открыть карты.
— Вы меня неправильно поняли, доктор Мажио. Мне так же важно извлечь его оттуда, как и молодому Филипо.
— Но вы же сами ввели его туда.
— Я тогда не сообразил.
— Чего?
— Это дело совсем другое. Я готов на все, чтобы…
По аллее кто-то шел. Шуршали под ногами мокрые листья и скорлупа кокосовых орехов. Мы сидели молча, ждали… В Порт-о-Пренсе по ночам никто не ходит. Я подумал, есть ли у доктора Мажио револьвер. Но это как-то не вязалось со всем его обликом. Под пальмами, у поворота аллеи, шаги смолкли. Меня окликнули:
— Мистер Браун!
— Да?
— Посветить нечем?
— Кто это?
— Крошка Пьер.
Я вдруг почувствовал, что доктора Мажио нет рядом. Удивительно, как бесшумно мог передвигаться этот большой человек в случае надобности.
— Сейчас посвечу, — крикнул я. — Я тут один.
Я ощупью пробрался в бар. Я знал, где искать фонарик. Включив его, я увидел, что дверь на кухню стоит настежь. Я принес на веранду лампу, и Крошка Пьер поднялся по шатким ступенькам. Уже несколько недель эта резко очерченная сомнительная физиономия не представала передо мной. Пиджак у Крошки Пьера был насквозь мокрый, и он повесил его на спинку стула. Я налил ему рому и стал ждать, какое последует объяснение, — после захода солнца он обычно не показывался.
— У меня машина сломалась, — сказал Крошка Пьер. — Я переждал самый сильный ливень. Сегодня что-то долго не дают света.
По привычке я задал ему вопрос, без которого в Порт-о-Пренсе не обходится ни один разговор.
— Обыскали вас у заставы?
— Под таким ливнем? — сказал он. — В дождь у застав не задерживают. Не будут же караульные утруждать себя в грозу.
— Давно мы с вами не виделись, Крошка Пьер.
— Я был очень занят.
— По-моему, материала для вашей светской хроники сейчас маловато.
Он хихикнул в темноте.
— Дела всегда найдутся. Мистер Браун, сегодня знаменательный день в биографии Крошки Пьера.
— Уж не женились ли?
— Нет, нет, нет. Ну, еще раз.
— Получили большое наследство.
— Наследство в Порт-о-Пренсе? Нет, нет. Мистер Браун, сегодня я купил стереопроигрыватель.
— Поздравляю. И он работает?
— Пластинками я еще не обзавелся, так что кто его знает. Гамиту заказаны Жюльетта Греко, Франсуаза Арди, Джонни Холлидей…
— А я слышал, что Гамита уже нет среди нас.
— Почему? Что случилось?
— Он исчез.
— Раз в жизни, — сказал Крошка Пьер, — вы опередили меня с новостями. От кого вы это слышали?
— Я оберегаю свои источники.
— Он слишком часто наведывался в иностранные посольства. Это было неразумно.
Включили ток,
