Читаем без скачивания Дочь пирата - Роберт Джирарди

— Четыре Сабли, — произнес капитан.

— Да, — подтвердил Уилсон.

Уортингтон принялся мерить шагами каюту. Наконец он остановился и повернулся лицом к Уилсону. В глазах светился положительный ответ.

— Лэндер, — с облегчением сказал и.о. — Я понял, почему ваше имя мне кажется знакомым. Так звали парня, который проплыл по Нигеру от истоков до устья. Ричард Лэндер, тихий ученый из Корнуолла. В один прекрасный день он взял да и отправился в Африку вместе с Клаппертоном. Когда Хью умер, он продолжил его дело. У капитана Морриса где-то была книга про Лэндера.

Уортингтон подошел к книжной полке и снял толстый том в обложке из красной кожи, форзац был расписан под мрамор. Уилсон сразу вспомнил, что видел эту книгу у двоюродной бабушки. Уортингтон передал ему фолиант. На титульном листе значилось: «Ричард Лэндер „Путешествие из Кано к морю. Последняя экспедиция капитана Клаппертона в Африку и приключения самого автора“». Руки Уилсона почувствовали, что им уже доводилось держать этот том. Уилсон восстановил в памяти бабушкины рассказы о предке, но ее слова не сумели пробиться сквозь помехи прожитых лет. Тем не менее Африка, похоже, всегда была у него в крови.

— Забавно, если бы вы оказались в родстве с тем парнем.

За иллюминатором, в темноте, мелькнула белая молния, и через несколько секунд раздался гром. На палубу обрушились тридцатифутовые волны. Но «Овод» оказался остойчивым и быстроходным кораблем. Он поднял якорь и ушел в открытое море, подальше от прибрежных вод.

12

Перед самым рассветом показалась темная точка на горизонте. Подул легкий ветерок. Уилсон уловил знакомую вонь и похолодел.

В ста ярдах от левого борта маневры «Овода» повторял «Хайперион». Корабли обменивались световыми сигналами. Бриз шевелил флаги. Двигатели «Си Харриеров» сначала засопели, а потом, разогревшись, перешли на монотонный визг. По палубе деловито забегали люди в камуфляжах. Несмотря на шум и суету, Уилсон с трудом преодолевал сонливость. Он принадлежал к числу жаворонков. Взбодрился он ровно в пять часов, когда небо на востоке просветлело. Уортингтон собрал экипаж на главной палубе. Он был одет в полевую форму, лицо покрывала маскирующая краска. Однако он пренебрег в отличие от своих людей боевой выкладкой и вооружился лишь пистолетом. Говорил он в микрофон, пристегнутый к кителю, и его речь транслировалась на «Хайперион».

— Матросы и морские пехотинцы блокирующего отряда, — сказал он. — Нам предстоит провернуть одно дело. Мы смотрим вокруг и видим, как мир скатывается назад, в хаос и первобытную дикость. За пять тысяч лет наша цивилизация, по словам интеллектуалов, исчерпала себя, наши принципы устарели, наши достижения — в прошлом. Нам говорят, что мы превратились в простое примечание на странице истории. Твердят, будто мы идем ко дну со всеми нашими трудовыми навыками и машинами, погружаемся в пучину вместе с нашим Богом, с нашими законами и открытиями естественных и прикладных наук, президентами и королями, литературными произведениями и легендами, с нашими творцами и исполнителями, тонем вкупе с нашими критиками и критиками наших критиков. Возможно, так оно и есть, возможно, наше время кончилось, и мир движется к чему-то новому, будем надеяться, что не к худшему. Не мне об этом судить. Я солдат, и мое предназначение — действовать. Но я обещаю вам, — он резко повернулся и показал на брам-стеньгу, — пока флаг королевских ВМС поднимается по утрам навстречу свежему ветру, у хаоса будет противник!

Он откашлялся в кулак, и подчиненные последовали его примеру.

— Как всегда, Англия просит от вас только одного — исполнения своего долга. Удачи вам.

И.о. начал спускаться в люк. Кто-то крикнул: «Ура нашему капитану!» И в светлеющее небо три раза взмыло выражение всеобщего восторга.

13

В половине шестого «Си Харриеры» поднялись со стартовых площадок и направились к Четырем Саблям. В течение следующего часа они бомбили оплот пиратства, кружа, как потревоженные пчелы. С борта «Овода», стоявшего в двух милях от острова, воздушные удары казались бесшумными и красивыми. В голубое небо потянулись языки пламени. Облака красного и зеленого дыма напоминали драконов. В четверть восьмого пиратские суда в гавани ушли под воду на полсажени. Барак и верфи горели, а на хребте, где располагались прекрасные виллы тридцати капитанов, бушевал зеленоватый огонь, превращая дома в руины.

«Овод» приблизился к берегу, чтобы в восемь часов приступить к обстрелу острова из 118-миллиметровых орудий. Уилсон со вторым эшелоном морских пехотинцев, которыми командовал лейтенант Пиви, сел в моторную лодку. Он шутил с солдатами; те явно были довольны возможностью повоевать после долгих, томительных месяцев несения патрульной службы на борту корабля. Моторка вошла в гавань. Уилсон увидел то, чего надеялся не увидеть вообще, — «Ужас» лежал на дне у самого причала. На поверхности маячил лишь штурманский октаэдр, охваченный пожаром.

Они высадились на берег. Повсюду лежали окровавленные тела докеров и пиратов — безвинные рядом с виноватыми. Уилсон пошел вместе с морскими пехотинцами лейтенанта Пиви на холм. Они быстрым шагом миновали город лачуг, который бомбежке не подвергся. Уилсон увидел все тех же детей со вздутыми животами и голодными глазами, те же убогие хижины и кучи мусора, вдохнул то же зловоние беспросветного отчаяния.

— Бедняки всегда с нами, — прошептал лейтенант Пиви.

Уилсон промолчал.

Ворота верхнего поселка были снесены с петель взрывом. Не уцелел ни один из домов тридцати капитанов. Уилсон побежал к дому Крикет, который теперь превратился в груду битого кирпича и обугленного дерева. Он взобрался на обломки, заранее страшась того, что его ждет. Он нашел кусок мраморной ванны, дымящиеся обрывки одежды, совершенно нетронутую гитару Крикет. Старый том «Истории упадка и разрушения Римской империи» Гиббона лежал, наполовину сгоревший, под обломками садовой мебели. Нельзя было определить, покоится ли тело Крикет под чернеющими завалами или ей повезло уцелеть. Возможно, руины стали ее могилой.

Уилсон ощутил слабость в коленях. Он сел на сохранившуюся часть фундамента и взялся за голову руками. Была ли во всем этом ее вина? Что можно ожидать от девушки, воспитанной пираткой? Она была так же прекрасна и смертоносна, как акула в воде. И смертоносность была частью ее красоты. Смерть и Крикет разделить невозможно. Ветер закрыл солнце черным дымом. Этот ветер разносил запах реактивного топлива и жженой резины. Снизу, из лачужного города, доносились плач и стенания.

— Это твоих рук дело, Лэндер?

Уилсон повернулся и увидел, как по завалам, спотыкаясь, пробирается доктор Бурсали. Медицинский халат порван, губы кровоточат, в руке бутылка джина с отбитым горлышком. Похоже, доктор спасался от бомбежки под автомобилем, время от времени прикладываясь к бутылке. Уилсон знал, что Бурсали алкоголик, но таким пьяным никогда его раньше не видел.