Читаем без скачивания Слуги Темного Властелина - Р. Скотт Бэккер

– Дядя, вы однажды спросили меня, как мне удалось одержать победу при Кийуте. Помните, что я вам сказал?

– Сказал? – прошипел император. – Ты вечно что-нибудь «говоришь» мне, Конфас. Ты хочешь, чтобы я запоминал все твои дерзости?

Это было, пожалуй, самое мелочное и наиболее часто используемое оружие из арсеналов дядюшки: угроза воспринять совет как приказ. Эта угроза витала над всеми их разговорами: «Ты имеешь наглость командовать императором?»

Конфас одарил дядюшку примирительной улыбкой.

– Судя по тому, что сообщил мне Скеаос, – мягко ответил он, – мне кажется, нам сейчас стоит торговаться честно – ну, настолько, насколько это вообще возможно. Мы слишком мало знаем для того, чтобы заманивать его в ловушку.

Дойти до грани – а потом быстренько отступить назад, делая вид, что не двигался с места, – это была их излюбленная семейная тактика, они всегда так поступали – по крайней мере, до тех пор, пока в последнее время бабка не начала чудить.

– Вот-вот, именно об этом я и думал, – ответил Ксерий. Он-то, по крайней мере, соблюдал правила игры.

Как раз в этот момент гофмейстер объявил, что Элеазар со своими спутниками сейчас будет здесь. Ксерий велел Скеаосу привязать ему к руке его хору, что старый советник и сделал. Кемемкетри взглянул на хору с отвращением. Это было нечто вроде маленькой династической традиции, возникшей более ста лет тому назад и тщательно соблюдаемой каждый раз, как члены императорской семьи общались с посторонними колдунами.

Сперва возвестили о приходе Чеферамунни, короля-регента и номинального владыки Верхнего Айнона, однако когда в зал вступила небольшая процессия айнонов, их король следовал за Элеазаром, точно собачка. Великий магистр двигался проворно и энергично. Конфас был несколько разочарован. Элеазар походил скорее на банкира, нежели на колдуна: он не заботился о впечатлении, которое производил, и явно торопился перейти к делу. Ксерию он поклонился, но не ниже, чем поклонился бы сам шрайя. Раб отодвинул для него стул, и великий магистр уселся за стол легко и непринужденно, несмотря на длинный шлейф своего малинового одеяния. Нарумяненный Чеферамунни, от которого так и шибало духами, уселся рядом с ним. Лицо его побелело от страха и негодования.

Последовал непременный обмен приветствиями и любезностями. Все участники совещания были представлены друг другу. Когда дело дошло до Кемемкетри, великого магистра Имперского Сайка, Элеазар снисходительно улыбнулся и пожал плечами, словно бы сомневаясь, что этот человек может занимать столь высокий пост. Конфасу говорили, что адепты зачастую делаются невыносимо надменными, когда оказываются в обществе других адептов. Кемемкетри побагровел от гнева, но, надо отдать ему должное, не попытался вести себя подобным же образом.

После всех этих предварительных действий, предусмотренных джнаном, великий магистр обернулся к Конфасу.

– Наконец-то, – сказал он на беглом шейском, – я вижу перед собой знаменитого Икурея Конфаса.

Конфас открыл было рот, чтобы ответить, но дядя его опередил.

– Наш Конфас – большая редкость, не правда ли? Мало на свете правителей, у которых есть такое орудие для исполнения их воли… Но ведь, разумеется, вы проделали столь долгий путь не затем, чтобы повидаться с моим племянником?

Конфас не мог быть уверен, но ему показалось, что Элеазар подмигнул ему прежде, чем обернуться к дяде, словно бы говоря: «Вот, приходится терпеть таких идиотов, но тут уж ничего не поделаешь, верно?»

– Конечно нет, – ответил Элеазар с убийственной лаконичностью.

Ксерий, казалось, ничего не заметил.

– Тогда могу ли я спросить: почему Багряные Шпили присоединились к Священному воинству?

Элеазар мельком оглянул свои некрашеные ногти.

– Очень просто. Нас купили.

– Купили?

– Вот именно.

– Воистину необычайная сделка! И каковы же были условия соглашения?

Великий магистр улыбнулся.

– Увы, боюсь, что часть этих условий состоит в том, что условия должны храниться в тайне. К несчастью, рассказывать о подробностях я не имею права.

Конфас подумал, что это мало похоже на правду. Даже Тысяча Храмов не столь богата, чтобы «нанять» Багряных Шпилей. Они прибыли сюда явно не ради золота и торговых соглашений со шрайей – в этом Конфас был уверен.

Великий магистр продолжал, сменив направление так же легко и непринужденно, как акула в воде:

– Вас, разумеется, волнует вопрос: как наши цели отразятся на вашем договоре?

Кислое молчание. Наконец Ксерий ответил:

– Разумеется.

Дядюшка терпеть не мог, когда окружающие предугадывали его мысли и поступки.

– Багряных Шпилей не интересует, кому достанутся земли, завоеванные во время Священной войны, – сдержанно сказал Элеазар. – Соответственно Чеферамунни с удовольствием подпишет ваш договор. Так ведь, Чеферамунни?

Нарумяненный человек кивнул, но не сказал ни слова. Собачка была хорошо выдрессирована.

– Но для начала, – продолжал Элеазар, – нам хотелось бы, чтобы вы выполнили ряд условий.

Конфас так и думал. Нормальная, цивилизованная торговля.

– Условия? – возмутился Ксерий. – Какие же могут быть условия? На протяжении веков земли отсюда до Ненсифона принадлежали…

– Все эти аргументы я уже слышал, – перебил его Элеазар. – Это все шелуха. Чистая шелуха. Мы с вами оба прекрасно знаем, что теперь на самом деле поставлено на кон. Не правда ли, император?

Ксерий уставился на великого магистра в тупом ошеломлении. Он не привык к тому, чтобы его перебивали – но, с другой стороны, ему прежде и не случалось вести переговоры с людьми, более чем равными ему. Верхний Айнон был богатой, густонаселенной страной. Из всех владык и деспотов Трех Морей один только падираджа Киана распоряжался большими торговыми и военными ресурсами, чем великий магистр Багряных Шпилей.

– Если вы на это не согласитесь, – продолжал Элеазар, видя, что Ксерий не торопится с ответом, – тогда, я уверен, на это согласится ваш молодой, но уже прославленный племянник. Что скажете, юный Конфас? Известно ли вам, что сейчас поставлено на кон?

Конфасу это казалось очевидным.

– Власть, – ответил он, пожав плечами.

Он осознал, что между ним и этим колдуном уже возникло некое странное товарищество. Великий магистр с самого начала признал в нем родственную душу и ум, равный своему собственному.

«Вот видите, дядюшка, даже чужеземцы знают, что вы идиот!»

– Вот именно, Конфас! Вот именно! История – лишь повод для власти, разве не так? Все, что имеет значение…