Читаем без скачивания Клятва воров - Мэри Э. Пирсон

Она поцеловала меня, ягодный сок остался на ее губах.

– Только сто? – спросила она.

– Тысячу.

Она отстранилась и посмотрела на меня заинтересованно.

– И каждый раз будет праздничный пирог?

– Гора пирогов, – обещал я.

Она засмеялась и нагнулась, чтобы укусить меня за ухо.

– Тогда, полагаю, мы поженимся в храме.

Но храма больше нет.

– В тысячу раз больше, Кази, – прошептал я. – Я бы женился на тебе больше, чем тысячу раз.

Шарканье шагов вернуло меня из продуваемой ветрами пустыни обратно в затхлый темный туннель. Ганнер.

Я замер.

Его глаза были красными. Он покачал головой, но промолчал, словно не мог подобрать слов.

– Давай, – сказал я. – Скажи и оставь меня в покое.

Он сглотнул.

– Прости, Джейс, прости, – прошептал он.

– Ганнер…

Он шагнул вперед, протянул руки и вцепился в меня. Моя рубашка натянулась, когда он сжал ткань. Я неохотно поднял руки и обнял его, пока он плакал. Мой самый старший и сильный брат рыдал в моих объятиях, и я больше не знал, в каком мире нахожусь.

Его грудь содрогалась, когда он пытался объяснить, а потом он отстранился и покачал головой, будто ему стыдно. Он начал говорить и не мог остановиться. Он сказал, что я был прав, но он меня не слушал, а еще думал, что я умер, и был таким злым, уставшим и перегруженным заботами. Последние недели выдались тяжелыми – каждый день кто-то умирал, приходилось копать могилы в оранжерее, охотиться, чтобы прокормить всех, пробираться в город за лекарствами, с риском быть пойманными, и не знать, как вернуть Лидию и Нэша.

– И Джалейн… – Он задохнулся. – Если бы я не вернул ее на биржу. Если бы я… – Он сполз по стене на пол, сжимая голову и всхлипывая. – Я не могу забыть, как она падала.

Я закрыл глаза, пытаясь отгородиться от ужаса этого образа. Рыдания Ганнера заполняли меня, словно это плакал я сам. Я опустился на пол рядом с ним, и он рассказал, что, когда они нашли Кази, он отгородился от всего, что она говорила. Не хотел слушать. Хотел только отомстить.

– Я ошибался, Джейс. И знаю, что десять таких, как я, не стоят одной ее, но я бы обменял свою жизнь на ее, если бы мог.

– Знаю, – ответил я. – Мне тоже жаль, брат. – Он был не единственным, кто нес груз вины, и не единственным, кто совершал ошибки. Прая права. Я позволил ненависти управлять собой. Ганнер судил слишком быстро. Но и я тоже.

Он вытер лицо и посмотрел на меня. Его глаза были широко раскрыты, и он выглядел слегка ошарашенным.

– У меня есть идея, – сказал он. – Скорее всего, ничего не получится. Идея безумная, но что нам еще остается?

Безумная? Но ведь у нас больше ничего нет.

– Идея включает шкивы. Они все еще там. – Я понял, что он задумал.

– Но у нас нет веревки.

Его лицо засияло.

– Неправда. У нас хватит веревок, чтобы обвязать Хеллсмаус дважды. Они в кладовой.

Я откинулся на стену, мысли кружились в голове. Безумие.

Застать их врасплох, Алески.

Должно сработать.

Именно это мы и сделаем.

Хитрость, вор, обман зрения.

Я знал ответ на загадку Кази. И на свою.

Мы думали, что они ушли. Мы думали, здесь безопасно.

Но всегда приходят новые падальщики. Миандра пошла в лес за травами, и они забрали ее. Они не хотят ее возвращать. Теперь она кричит у ворот вместе с ними. Зовет нас. Теперь она одна из них. Но это не так. Я видел, как она оглядывается на меня через плечо. Видел ее глаза. Она спрашивает, когда мы придем за ней. Скоро, хочу сказать ей. Когда они явятся в следующий раз, мы будем прятаться в лесу. Ждать. Кто-то говорит, что это невозможно. Падальщики больше нас, и их слишком много. Я отвечаю, что всегда есть способ сделать невозможное возможным. Мы найдем его. Молюсь, чтобы я оказался прав.

– Грейсон, 17 лет

Глава сорок шестая

Кази

Бэнкс ждал в комнате, глядя на огонь с обеспокоенным видом.

– Не знаю, что он задумал, но уверен, тебе это не понравится. Я дам тебе небольшой совет. Скажи ему то, что он хочет знать. Ты все равно это сделаешь. Избавь себя от страданий.

– Отпусти меня, Бэнкс. Твоя судьба предрешена. В конце концов он убьет тебя. Он не доверяет тебе. Это лишь вопрос времени, когда для тебя все закончится. – Мой голос звучал спокойно, но внутри меня царил хаос. Разум перескакивал с одной мысли на другую, отчаянно ища выход. Возможно, именно так и происходит, когда мы близки к смерти. Мы перестаем мыслить рационально, и наш ум борется в поисках травинки, которая могла бы удержать нас от падения в пропасть.

Бэнкс повернулся ко мне и рассмеялся.

– Монтегю нуждается во мне больше, чем я в нем. Ты хоть представляешь, сколько у меня власти? Больше, чем я когда-либо мечтал. Когда я был капитаном в Морригане, то думал, что однажды буду командовать форпостом. Звание полковника было пределом моих чаяний. Теперь я генерал и командую самой мощной армией на континенте. А это пока лишь пятьсот человек. Вот что поразительно. И скоро мы пополним наш запас прекрасным оружием.

Прекрасным? Какой сумасшедший назовет оружие прекрасным?

Он продолжал, поглощенный своими мыслями.

– Сейчас мы разрабатываем баллисту, которая сможет поражать цели за много миль. Каждое королевство будет… – Он улыбнулся и пожал плечами. – Скажем так, мы станем центром вселенной. Никто не заставит меня отказаться от подобной власти, особенно такая, как ты. У меня есть планы, о которых Монтегю даже не задумывался.

Раздался далекий лай, будто гиены нашли кролика и разрывали его на части. Бэнкс повернулся к двери. Лай стал громче, и послышались шаги. Бэнкс покачал головой.

Я находилась спиной к двери, но услышала, как она с грохотом распахнулась, и комната наполнилась диким рычанием и лаем. Монтегю прошел вперед и развернул мой стул.

Дрессировщик держал за поводки двух собак. Не просто собак.

Ашти.

Во рту у меня появилась кислая слюна.

Монтегю развязал мне руки и ноги, но я все еще была прикована к центральному столбу за шею.

– Встань, – приказал он.

Я послушалась, и он отодвинул стул.

– Посмотри, как они нетерпеливы, – заметил он, будто контролировал их. – Они уже пускают слюни. – Он наклонился ближе и прошептал: – Этого достаточно, чтобы я наконец запачкал руки? Что бы Бэнкс ни планировал для тебя, обещаю, это ничто по сравнению с этим. Мне сказали, что нет смерти, которая бы походила