Читаем без скачивания Время Обречённых - Валидуда Анатольевич

А пока что опытный образец, запылённый и покрытый пятнами высохшей грязи, выполз на холм и скатился по пологому скату. Затем медленно, словно не хотя, подобрался к инженерному препятствию – к сложенной из брёвен вертикальной стенке высотой в 1,3 метра; и переваливая через преграду, вздёрнул ввысь корпус на добрые сорок градусов. Взяв разгон, бронеход пошёл по краю рощи, сбивая деревья в один-два обхвата. Выбравшись обратно на поле, он на полном ходу врезался в танкетку-мишень и, на миг запнувшись и опасно накренившись в пределах допустимых 25-ти градусов, взгромоздился на неё и смял. А потом в течение минуты рядом с раздавленной танкеткой с трудом сделал разворот на месте на триста шестьдесят. Вновь набрав скорость, бронеход с ходу погрузился в четырёхметровый по ширине ров с водой, скрывший его корпус по самый погон малой башни. Когда ров остался далеко позади, "#38" резко остановился и звонко рявкнул 45-мм пушкой малой башни, трёхдюймовка главной башни ухнула спустя пару секунд. Метров через сорок он с короткой остановки повторил, прозвучавшие дуплетом, выстрелы и тут же полоснув из курсового пулемёта, одновременно газанул, оставляя в воздухе расползающееся облако выхлопа соляра. Впереди – метрах в пятистах вздрогнула вторая силуэтная мишень от прошивших её насквозь трассирующих снарядов-болванок.

В оптику эта 58-ми тонная машина казалась тихоходной, следить за ней труда не составляло – всего-то десять-двенадцать километров в час по пересечённой местности. Но 60-мм лобовая броня и защита башень и бортов давали уверенность в неуязвимости от огня всех известных в мире противоброневых орудий и пушек иностранных бронеходов. А трёхдюймовое орудие гарантировало поражение любого европейского или заокеанского конкурента.

Офицеры комиссии ГАБУ и инженеры Путиловского завода следили за демонстрацией из укрытого масксетью наблюдательного пункта. Отдельно от их НП разместились высокопоставленные наблюдатели руководства страны, Вооружённых Сил и заводского начальства. Кутепов, облачённый в полевой мундир без знаков различий, рассматривал опытный бронеход в шестикратный бинокль. Как Верховный правитель, он всегда интересовался новейшими вооружениями и редко пропускал испытания бронетехники, самолётов, артиллерийских систем или же новых образцов стрелкового оружия. Бывало, что и на флотские испытания наведывался в сопровождении главкома ВМС генерал-адмирала Кедрова. Не редким гостем на полигонах был и фельдмаршал Маннергейм, всегда следивший, чтобы в финские соединения русской армии поступала новейшая серийная техника. Деникин, одевший сегодня свой старый мундир, проявлял к подобным мероприятиям не меньший интерес, нежели Кутепов и Маннергейм. Антон Иванович всегда считал, что в современных условиях развития военных технологий, быстрое и качественное оснащение войск новыми образцами техники – залог не только победы над врагом, но и сохранения многих жизней русских солдат. Ещё с Мировой Войны он мерил успехи действующей армии категорией сбережения солдатских жизней. К его сожалению, обстановка на фронте далеко не всегда способствовала этому принципу, как не способствовали и приказы командующего, использовавшего 4-ю Железную дивизию Деникина как фронтовую "пожарную команду".

Присутствовали здесь и начальник ГАБУ генерал бронеходных войск Коронатов, и главком Сухопутных Сил фельдмаршал Ханжин, и главный инженер Пулиловского завода действительный статский советник Дохтуров, под руководством которого создавался демонстрируемый бронеход по проекту молодых инженеров – ещё вчерашних студентов. И даже начальник ГАУ генерал от артиллерии Беленко тут был, заехав на испытания после инспекторской поездки по гарнизонам Петроградского Военного Округа. У Беленко были свои мотивы, он лично желал знать, как ведёт себя трёхдюймовая пушка Л-10, специально переработанная под главную башню "объекта #38" и ждавшая запуска в серию на Путиловском заводе.

Завершив демонстрацию, опытный бронеход прибыл к НП комиссии. Открылись люки, из машины выбрался экипаж и построился. Семь танкистов в чёрных комбинезонах застыли точно статуи. Рассматривая их, Кутепов испытал гордость за таких бронеходчиков. Вот что значит выучка! По лицам видно, что чертовски устали после долгого марша и выполнения упражнений, но стоят не шелохнувшись – с гордой выправкой. Когда к строю подошёл генерал-майор из комиссии, чтобы принять доклад от командира экипажа, тот вышел ему на встречу строевым шагом и отрапортовал.

Верховный не смог усидеть, он направился к героям дня, отметив, как следом двинулись Деникин, Маннергейм и Дохтуров. Заметив Кутепова и остальных, генерал-майор отошёл и взял под козырёк. Командир экипажа чётко сократил дистанцию в четыре уставных шага и также чётко вскинул руку к шлемофону.

– Господин Верховный правитель, экипаж опытного бронехода построен! В ходе проведённых испытаний поломок и неисправностей не выявлено! Все учебные задачи выполнены! Командир экипажа подполковник Галактионов!

– Вольно, – сказал Кутепов и протянул руку.

– Вольно! – продублировал команду экипажу подполковник и ответил крепким рукопожатием.

Командир был немолод. Продублённое, слегка чумазое лицо, рост чуть ниже среднего, цепкий проникающий взгляд. Естественно, из-за комбинезона не видать его регалий, которые, несомненно, у него есть, хотя в испытательные экипажи с недавних пор берут только строевых бронеходчиков, дабы максимально приблизить испытания к реалиям эксплуатации в войсках. Экипаж – сплошь молодые парни, через одного безусые, но прекрасно показали и себя, и машину.

– Молодцы же вы, братцы! – улыбнулся Кутепов, осматривая строй. – Как машина? По нраву?

– Машина – что надо! – оценил командир, весело сверкнув глазами. – Достойна стать новым "Витязем".

– Станет. Непременно станет. А уж с такими-то экипажами как ваш, полковник, нам и сам дьявол не страшен. Теперь отдыхайте полчаса – заслужили!

– Экипаж! – скомандовал подполковник. – Напра-ВО! За мной шагом… Арш!

Кутепов подошёл к бронеходу и похлопал по борту, вдыхая ещё не до конца развеянные ветром выхлопы и пороховую гарь, исходящую из открытых люков.

– Знатный "Витязь" вышел, – вновь похлопал по броне Кутепов, посмотрев на главного инженера.

– Но уж больно он тяжёл, – сказал Деникин, осматривая непривычно широкие траки и каждый из восьми катков. Затем посмотрел на главного заводского инженера: – Не каждый мост выдержит ваш бронеход. Придётся ему, Сергей Алексеевич, специальные понтоны делать.

– Мы их, Антон Иванович, уже разрабатываем, – ответил Дохтуров, хорошо знавший председателя кабмина как частого гостя завода. – А что тяжёл, так ведь и броня-то какая! И две башни чего стоят! Литые!

– Зато высота – почти пять аршин*, – заметил Маннергейм.

Верховный закурил. Вмешиваться в намечающийся спор он был не намерен. Путиловский бронеход, по его мнению, вполне отвечал духу времени и военно-инженерной мысли. Конечно, этот "самокат", как в войсках нередко называли бронеходы, не был идеален, как, наверное, не могло быть до конца идеальным ни одно оружие, существующее в качестве опытного изделия. К тому же Кутепов давно пресытился спорами об оптимальной схеме этого класса боевых машин: нужны ли две-, три-, пять башень или только одна? Испанский опыт говорил, что одна башня – скорее лучшее решение, но в Испании и трёхбашенный "Шторм" зарекомендовал себя довольно хорошо.

– Огневая мощь, господа! – присоединился к обсуждению главком Ханжин, подошедший вместе с Коронатовым и Беленко. – Два орудия – это серьёзная огневая сила.

– А если убрать малую башню, – решился на спор с фельдмаршалом Коронатов, – то мы получим снижение силуэта и выигрыш в массе. А выигрыш в массе позволит бронеходу проходить по автомобильным мостам – это первое. Второе, снизится нагрузка на подвеску и удельное давление на грунт, и бронеход не будет столь неуклюж при разворотах. Плюс к этому, можно будет и боекомплект для трёхдюймовки увеличить.

– Соответственно и скорость возрастёт, – дал оценку Деникин, – а экипаж уменьшится.

– Господа, не будем спорить, – предложил Дохтуров. – У нас разрабатывается и однобашенный образец и даже с более толстой бронёй, но пока только в чертежах. Настанет время и вы получите возможность сравнить достоинства и недостатки обоих образцов.

– Возможно, вы правы, Сергей Алексеевич, – согласился Маннергейм. – Спорить сейчас не с руки. Но, однако, я не могу удержаться – с одной стороны слишком этот "самокат" громадный, с другой стороны – эскадрон таких машин – это двадцать два орудия. А это немалая сила в атаке.

– Хм… – начальник ГАБУ посмотрел на Деникина, тот кивнул и тогда Коронатов отпарировал: – Эскадрон таких машин – это не двадцать две пушки, а одиннадцать моторов. Бронеход, Карл Густавыч, это всё же не самоходная артиллерия, а особый род оружия.