Читаем без скачивания Это Америка - Владимир Голяховский

В центре Манхэттена Алеша много гулял по району Little Italy (Маленькая Италия), по его узким, запутанным улочкам. Там еще с прошлого века селились итальянские эмигранты и кипела бурная жизнь веселых людей: звучала мелодичная итальянская речь, пестрели витрины итальянских ресторанов, из которых слышались красивые итальянские песни и доносился запах вкуснейшей средиземноморской кухни. Из большой пиццерии заманчиво пахло горячей пиццей. Алеша вошел и засмотрелся: десяток пекарей раскатывали круги теста, ловко подбрасывая их кверху, как паруса, ловили, опять раскатывали, засыпали наструганным сыром «моцарелла», поливали томатной пастой и закладывали в раскаленные печи. Большой ломоть и чашка кофе стоили доллар, деньги принимал пожилой итальянец — хозяин. Алеша взял пиццу и кофе и подсел к нему.

— Я недавний эмигрант из России, мне интересно, как у вас готовят пиццу.

— Из России? Я почти ничего не знаю о России, но могу сказать, что Америку вы выбрали правильно. Я был моряком, в 1948 году служил в итальянском флоте. Италия тогда была бедной, люди голодали. Приплыли мы в Нью — Йорк, ночью я спрыгнул с корабля и доплыл до берега. Языка я не знал, денег у меня не было, документов на проживание — тоже. Начал подрабатывать — мыл полы, убирал, работал по двадцать часов в сутки. Потом научился печь пиццу. Мало — помалу заработал кое-что, открыл свою крошечную пиццерию. Через два года расширил ее, нанял двух помощников. Сначала налогов я не платил, но когда получил гражданство, начал выплачивать. И вот прошло тридцать лет, и у меня по всему городу десять пиццерий «Папа Луиджи», так меня зовут.

В старой части Нью — Йорка, на пересечении Бродвея и Канал — Стрит, издавна селились китайские эмигранты — тут расположился «китайский город», Чайна — таун. Многое здесь напоминало Китай — архитектурная отделка, китайские фонари, магазинчики с яркой мишурой. В мелких лавочках и ресторанчиках продавалась дешевая и вкусная китайская еда. В аптеках дурманяще пахло диковинными травами, тут же предлагали массаж спины и стоп и иглоукалывание, которое должно было излечить от всего на свете.

Алеша пытался заговорить с изготовителями традиционных лекарств, узнать их рецепты, но никто не говорил по — английски, люди только улыбались и кивали. Возле буддийского храма, в ногах статуи Будды, стояла клетка с ученой курицей. За доллар она вытаскивала клювом скрученную в трубочку бумагу с предсказанием будущего. Этот забавный аттракцион неизменно собирал толпу туристов. Пожертвовал доллар и Алеша, курица вытащила ему предсказание: «Запасись терпением, успехи ждут тебя впереди». Это его вполне устраивало.

Но главная достопримечательность Чайна — тауна — это сами жители, суетливо снующие между домами. Китайцы поражали Алешу своей деловитостью: в отличие от латиноамериканцев, они никогда не болтались на улицах без дела, как будто всегда были чем-то заняты. В Нью — Йорке китайцы продолжали поддерживать традиции Китая. Старшее поколение жило здесь десятилетиями, но так и не выучило английского, все читали свои газеты и слушали свое радио.

Второе — третье поколение китайцев называют в США ABC — American Вorn Chinese (рожденный в Америке китаец). Эта молодежь уже стремилась учиться, была способной и трудолюбивой. Однако на улицах Чайна — тауна было немало и преступности: процветали продажа наркотиков, проституция и господствовали местные гангстеры. Их мир тоже носил своеобразный отпечаток Китая.

Самый большой район Нью — Йорка — Бруклин. В нем живет большинство еврейского населения города. Алеша поехал посмотреть на их жизнь. Его поразила их изолированность и приверженность традиционным ритуалам хасидов. Они посвятили всю свою жизнь религии, жили в гигантском городе как в добровольном гетто, говорили только на иврите и идиш, ходили в традиционной одежде, постоянно толпились группками у многочисленных синагог, молясь по три и больше раз в день. Все они поколениями жили на пособие от государства, налогов не платил почти никто, некоторые работали в собственных мелких лавочках. Детей учили только в религиозных школах — ешивах[71].

В тот день, когда Алеша попал в городок, в нем царила необычная суета: женщины срывали со своих голов парики и с остервенением кидали их в большой костер перед синагогой. Алеша стал расспрашивать людей, что случилось, но хасиды лишь бросали на него, бритого и без шляпы, холодные взгляды и не отвечали. С трудом Алеша выяснил причину суеты: оказалось, что их дорогие парики стоимостью в двести долларов изготовлялись мусульманами в Пакистане, поэтому старший раввин приказал их уничтожить[72].

Алеша еще долго удивлялся после своего путешествия: где обычная еврейская общительность, где характерный скептический еврейский юмор? Ничего такого, только фанатичная погруженность в ритуалы и полная самоизоляция.

Интересней всего Алеше было увидеть, как устроили свои жизни русские эмигранты последней волны. Основная масса расселилась в районе Брайтон — бич и на прилегающих улицах, на берегу Атлантического океана. До 1970–х годов это был процветающий аристократический район, где жили состоятельные евреи. Но вскоре вблизи воды стали поселяться эмигранты из Одессы: многое тут напоминало им родной город. Они вытеснили коренных жителей и превратили Брайтон и прилегающие районы в русскую колонию. Здесь еще функционировала старая ветка надземного метро — дорога проходила на уровне второго этажа. Выйдя из вагона и спустившись на Брайтон — Бич авеню, Алеша неожиданно для себя оказался в русском провинциальном городе. Евреи всегда умели адаптироваться к условиям любой страны, но если это справедливо по отношению к евреям вообще, то точно не относится к одесситам. Они не только не приспосабливаются к новым условиям, а наоборот, приспосабливают их к своим привычкам и склонностям. Если рядом нет Одессы, так они сами устроят ее где угодно.

Одесситов легко узнать (или, как говорят они сами, «вычислить») по их поведению: им до всего есть дело, все их касается, острое словцо, меткая шутка, анекдот к месту — все это у них постоянно на языке и по любому поводу. В глаза Алеше сразу бросилась общая атмосфера жизнерадостности.

Первые этажи домов пестрели вывесками на русском: «Русская квасная», «Сибирские пельмени», «Русский самовар», «Ресторан Одесса», «Ресторан Славянский базар». Парикмахерские, аптеки, врачебные кабинеты — все вывески на русском. Тут же рядом вывески другого рода: «ясновидящая», «гадалка», «предсказываю судьбу», «читаю жизнь по ладони».