Читаем без скачивания Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении» - Валерий Замулин

Но прежде чем рассказать об изменениях, произошедших буквально за несколько часов до атаки, обратимся к тому главному, что удалось добиться командованию фронта к исходу 11 июля, а что так и осталось на бумаге. Главное – штаб фронта, учтя неудачный опыт прошлых контрударов, смог решить две важнейшие проблемы. Во-первых, все соединения, включенные в состав контрударных группировок, сосредоточились перед участками ввода в бой на расстоянии: стрелковые дивизии до 6 км, танковые корпуса до 30 км и находились там не менее суток. Таким образом, появилась возможность ударить «сжатым кулаком», а не «растопыренными пальцами», как это было раньше. Во-вторых, все танковые соединения главной и вспомогательной группировок были подчинены единым центрам управления – штабам 1-й ТА и 5-й гв. ТА, с которыми они установили все виды связи и за сутки до начала контрудара получили от них основные приказы и распоряжения. Была решена и еще одна важная проблема: за исключением 10-го тк и 201-й тбр подвижные соединения, запланированные для использования в первом эшелоне, главными силами непосредственно в боях в этот момент не участвовали. Хотя в отдельных случаях их подразделения командование пыталось привлечь для отражения незначительных атак противника, а экипажи танковых бригад 5-й гв. ТА после марша имели двое суток на отдых, осмотр техники и текущий ремонт. К утру 12 июля все танковые соединения, кроме 201-й тбр 7-й гв. А, находились во втором эшелоне и в дальнейшем были введены в бой по классической схеме – с исходных позиций во втором эшелоне обороны. Следовательно, ситуация для контрудара, который проводился входе столь тяжелой оборонительной операции, была достаточно редкая. Надо отдать должное командованию фронта: в непростых условиях отражения вражеского наступления и организационной чехарды внутри штаба фронта оно сумело в целом справиться с этой задачей.

Вместе с тем остался целый ряд существенных вопросов, не проработанных должным образом, как на уровне командующего фронтом, так и управлений штаба фронта, которые оказали серьезное влияние на исход контрудара. К проблемам «первой категории» относился вопрос о подчинении 184-й, 219-й, 204-й и 309-й сд.

С точки зрения интересов проводимой оборонительной операции передача этих дивизий 6-й гв. А и возврат в ее состав «родной» 71-й гв. сд были понятны и вполне обоснованны. При любом исходе контрудара операция полностью не завершалась. За один день, это все понимали, противника на исходные рубежи при всем желании отбросить было невозможно. Поэтому укрепление обороны по всему фронту «вмятины», которую продавил 48-й тк, и фактическая передача ответственности за его удержание от 1-й ТА 6-й гв. А и 5-й гв. А, было решением правильным и дальновидным. Особенно если учесть высокие потери соединений М.Е. Катукова.

Документы, доступные сегодня исследователям, свидетельствуют о том, что проблемы с переподчинением 204-й и 309-й сд из 1-й ТА в 6-ю гв. А были вызваны различными взглядами на дальнейшее проведение операции на правом фланге фронта. Речь шла об ответственности за оборону на направлении главного удара 48-го тк. Участок по обе стороны Обоянского шоссе в 1 км севернее Новоселовки удерживал 3-й мк и 309-я сд. До 11 июля они находились в подчинении только командующего 1 – й ТА. Передача их в разные армии могла создать проблему с управлением, как это происходило в войсках, находившихся северо-западнее от шоссе. Соединения и части, занимавшие оборону на рубеже: выс. 232.8, Калиновка, Круглик, Новенькое, подчинялись разным армиям 6-й гв. А и 1-й ТА и решали общую задачу, но по-разному. Нередко были случаи, когда находившиеся рядом части получали распоряжения, которые не согласовывались с намерением соседей по обороне. М.Е. Катуков считал подобное положение недопустимым, за удержание столь важного рубежа должна отвечать только одна из армий, и просил руководство фронта ответить – правильно ли он оценивает ситуацию. Если верно, то 204-я и 309-я сд должны подчиняться ему, если нет – 3-му мк необходимо сдать свой участок войскам 6-й гв. А и полностью выйти во второй эшелон. В условиях, когда сил и так не хватало, этот вариант был изначально неприемлем.

Проблема со 184-й и 219-й сд была иной. Ее суть заключалась в том, кто будет участвовать во фронтовом контрударе на правом фланге фронта: 6-я гв. А и 1-я ТА или 40-я А и 1-я ТА. К.С. Москаленко очень хотелось быть причастным к столь грандиозному событию, каковым являлась Курская битва, но до последнего момента это сделать не удавалось. Поэтому руководство 184-й и 219-й сд в ходе фронтового контрудара такую возможность представляло. Отсюда и ходатайство об отмене приказа. По-иному ситуацию оценить сложно.

Н.Ф. Ватутин понимал беспокойство М.Е. Катукова, но считал, что этот вопрос будет решаться после контрудара. Сейчас главное – собрать стрелковые дивизии в один кулак, а танковые и мехсоединения в другой и вместе ударить, то есть успешно провести контрудар. А вопрос, кто кому будет подчиняться, если противника разбить не удастся, решится потом. Этот подход трудно назвать дальновидным и продуманным. Отсутствие четкой, однозначной позиции руководства фронта и затягивание передачи подтверждения приказа сыграло отрицательную роль в ходе реализации замысла контрудара.

Подтверждение из штаба фронта прежнего распоряжения о передаче всех четырех дивизий командованием 6-й гв. А было получено очень поздно – в 4.00. Почему так долго решался этот вопрос, до конца выяснить не удалось. Возможно, это связано с технической проблемой. Согласно боевому донесению штаба фронта на 24.00 11 июля, связь штаба с фронтом и 1-й ТА, и с 6-й гв. А с 20.00 11 июля прервалась, поэтому документы доставляли офицеры связи.

Таким образом, к первоначально определенному сроку перехода в контрудар – 3.00 12 июля – группировка 6-й гв. А была не подготовлена. Все время, пока шло согласование, дивизии основными силами находились во втором эшелоне и на исходные позиции стали выдвигаться лишь после 4.00, а своих районов достигли между 11.00 и 13.00. Ситуация с 309-й сд оказалась еще сложнее, для ее переподчинения потребовался еще один, дополнительный приказ из штаба 6-й гв. А, который был направлен в 8.00. Все это наложило негативный отпечаток на организацию ввода в бой всей вспомогательной фронтовой группировки. Выполнение плана контрудара полностью было сорвано и по времени и по месту. Так, 10-й тк должен был действовать совместно с 219-й сд, нони к3.00, ни к8.00, и нидаже к 10.00 дивизия перейти в контрудар оказалась не в состоянии. Еще в более сложное положение из-за опоздания 184-й сд попал 5-й гв. Стк. Из-за того, что в его составе не было даже полсотни танков и незначительное число пехоты, соединение самостоятельно действовать не могло. Все это привело к тому, что главная задача, решения которой добивался штаб фронта – организовать одновременный сильный удар двух основных контрударных группировок, к рассвету 12 июля решить не удалось.

Все те же организационные проблемы осложнили формирование и третьей группировки для так называемого сковывающего контрудара в полосе армии генерала М.С. Шумилова. Обратимся к отчету офицера Генерального штаба при штабе 7-й гв. А майора Люкшина:

«…Решением командующего в ночь на 12.07.43 г., 49-й ск (111-я и 270-я сд) со средствами усиления занимают исходное положение для контрнаступления на рубеже: отм. 209,6, Гремячий, МТС, отм. 202.9 и с утра 12.07.43 г. переходят в контрнаступление в общем направлении: Крутой Лог, Разумное, Дальние Пески с задачей – выйти на тылы группировки противника, действующей северо-восточнее Белгорода.

Войска 49-го ск, продвинувшись местами от 2 до 3 км, в дальнейшем не имели успеха. Закрепившись на занятом рубеже, вели интенсивный огневой бой с противником.

49-й ск стал занимать исходное положение для контрнаступления в ночь с 11 на 12.7.43 г. (к этому времени 49-й ск вошел в состав 7-й гв. А).

Личной проверкой установил, что 111-я и 270-я сд поспешно занимали новый рубеж. В 3.00 12.07.43 г. части 270-й сд были подтянуты полностью, но связи с новым КП кед еще не имели. 111-я сд упустила ночное время сосредоточения и смены частей и отдельными подразделениями производила смену уже в светлое время. К 8.00 12.07.43 г. артиллерия 111-й сд не была еще установлена и окопана; бойцы бродили по полю, демаскируя свое сосредоточение. Противник воспользовался таким состоянием 111-й и частично 270-й сд и открыл интенсивный огонь из шестиствольных минометов. Внезапность была потеряна. Части стрелковых дивизий до самого перехода в контрнаступление находились под сильным воздействием минометного и ружейно-пулеметного огня.

До назначенного часа атаки (10.00 12.07.43 г.) оставалось 40–50 минут, а дивизии 49-го скеще не собрали свои приданные части.

270-й сд по приказу командира стрелкового корпуса придавались 201-я тбр и 132-й батальон ПТР, последний так и не участвовал в боях, так как его не нашли, а 201-я тбр к этому времени еще некоторыми своими подразделениями не была сменена (201-я тбр до перехода в подчинение 49-го ск занимала рубеж обороны непосредственно на передовой линии).