Читаем без скачивания Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении» - Валерий Замулин

Из трех соединений группы армий «Юг» 2-й тк СС после недели наступления оказался самым боеспособным. На 11 июля в его боевом составе числилось 34 118 человек, в том числе в дивизиях: «Лейбштандарт» – 11 257, «Дас Райх» – 9443, «Мертвая голова» – 9203, в корпусных частях – 42 1 5 [251] . Численность бронетехники корпуса в строю на вечер 11 июля показана в таблице № 7 . Всего корпус имел в строю 294 единицы бронетехники, в том числе 236 танков и 58 штурмовых орудий. Наименьшим числом боевых машин – 67 танков, в том числе 7 командирских и 10 StuG, располагала «Лейбштандарт». Она находилась в центре боевого порядка корпуса, и, по иронии судьбы, именно ей предстояло принять главный удар двух танковых корпусов 5-й гв. ТА и двух стрелковых дивизий 5-й гв. А.

На втором месте по наличию техники находилась правофланговая «Дас Райх» – 68 танков и 27 StuG. Ей предстояло вступить в единоборство с бригадами 2-го гв. Ттк и стрелковыми соединениями 69-й А. И, наконец, наибольшим числом боевых машин – 101 танк и 21 StuG располагала дивизия «Мертвая голова», нацеленная на удар в центр боевого порядка 5-й гв. А в излучине Псёла.

По качественному составу техники выделялась «Лейбштандарт», ударный костяк ее полка составляли танки Т-4 с 75-мм длинноствольным орудием и «тигры» – 47 и 4 соответственно. Значительные потери понес ее дивизион штурмовых орудий, в нем осталось лишь 10 установок. В дивизии «Мертвая голова» более 53 % (54 шт.) от общего числа танков составляли «тройки» и лишь 30 Т-4, причем только 26 из них с длинноствольным орудием. Боевые возможности танкового полка дивизии заметно повышали находившиеся в строю 10 «тигров» и 27 StuG. Пестрая картина складывалась в «Дас Райх». Как иумд «Мертвая голова», основу ее танкового парка составляли Т-3 – 34 шт., и заметно меньше Т-4, всего 18, а в тяжелой роте остался лишь один «тигр». Помимо штатных германских танков в дивизии по-прежнему находилось 8 трофейных Т-34 и 27 StuG.

Один из наиболее дискутируемых вопросов в истории Курской битвы вообще и Прохоровского сражения в частности: «Знал ли противник о подготовке советской стороной столь масштабного контрудара?». Те, кто считает эту операцию бесспорно удачной, ссылаются на книгу мемуаров командующего 5-й гв. ТА, в которой он ясно написал, что операция была неожиданной для противника и что в первые минуты боя он был ошеломлен. По мнению П.А. Ротмистрова, это один из факторов, который помог нашим войскам. Однако есть сомнения в справедливости такой точки зрения, хотя полностью отвергать ее не следует.

Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо знать, какой информацией обладало на тот момент немецкое командование как оперативного, так и тактического звена.

При проведении любой наступательной операции атакующая сторона важное место отводит разведке. Без этого невозможно вскрыть намерения противника, а значит, верно спланировать дальнейшие действия своих войск. Разведслужбы всегда большое внимание уделяли танковым и механизированным колоннам противника, двигающимся в сторону фронта, в силу повышенной подвижности и высокой огневой мощи этих войск.

Командованию 4-й ТА и ее соединений было известно, что советские бронетанковые войска в обороне обычно применяют два способа ведения боевых действий: короткие атаки – группой 20–40 машин при поддержке пехоты и массированные танковые контрудары, в которых используют сразу несколько сотен танков. Наиболее опасными были последние, особенно тогда, когда армия находилась в системе сильных оборонительных рубежей русских, а ее фланги были значительно растянуты. Поэтому с первых дней операции «Цитадель» вся наземная, дальняя воздушная и агентурная разведка отслеживала переброску крупных танковых и мехсоединений в нашем тылу в сторону фронта.

Судя по имеющимся документам, эта работа вражеской разведки принесла свои плоды. Командование ГА «Юг», хотя и в общих чертах, но знало, из каких направлений и в какие районы подводились крупные советские подвижные соединения. А исходя из анализа оперативной обстановки и рельефа местности, без труда определяло возможные места их использования перед фронтом армии. До последнего времени советская сторона пыталась наносить удары сильными танковыми группировками в основном по флангам 2-го тк СС. В силу этого разведка 4-й ТА и ее корпусов с особым вниманием следила за районом восточнее и юго-восточнее Прохоровки, поэтому подход 5-й гв. А и 5-й гв. ТАдля армейского и корпусного командования противника не стал неожиданностью. До конца дня 12 июля не был известен номер армий и их соединений, а также их общая численность. Однако в том, что восточнее Прохоровки сосредоточено 2–3 свежих танковых корпуса, немцы знали. Не заметить сплошные многокилометровые колонны техники, двигавшиеся в дневное время к Прохоровке, их авиаразведка просто не могла. Невозможно поверить и в то, что разведке противника не было известно о занятии обороны 9 июля во втором эшелоне под Прохоровкой 18-м тк и 5-м гв. Змк, а затем об их смене.

Обратимся к документам. Так, 9 июля в 20.30 штаб 2-го тк СС получил информацию из штаба 4-й ТА:

«Новые моторизованные соединения из направления Нового и Старого Оскола на запад на подходе».

Часом раньше сам П. Хауссер подписал боевое донесение, в котором отмечал: «Согласно данным воздушной разведки, наблюдается дальнейший подвод оперативных танковых и моторизованных резервов в район Прохоровки (ж. д.). Часть заявленных сил может быть брошена навстречу прорывающемуся правому соседу (АГ «Кемпф». – В.З.)» [252] .

На следующий день штаб 2-го тк СС сообщал: «На дуге р. Псёл новый противник, предположительно части 5-й гв. армии, до сих пор располагавшиеся в районе Острогожска:

…противник подтягивает оперативные резервы из отдаленных фронтовых участков. Надо рассчитывать на появление 1–2 танковых или мотокорпусов перед наступающей группой корпуса » [253] .

Обладая информацией о сосредоточении значительного числа русских резервов, в том числе и танковых, в районе, где изначально планировалось их появление, командование обоих корпусов 4-й ТА тем не менее не считало, что советская сторона готовится к крупному контрудару. Вот какой вывод был сделан 10 июля по итогам обсуждения этого вопроса на совещании в штабе 48-го тк генерал-полковника Г. Гудериана с генералом Ф. Меллентином и штандартенфюрером В. Остендорфом: «Таким образом, вследствие обмена мнениями с начальниками штабов 48-го тк и танкового корпуса СС стало ясно, что многочисленные, хорошо укомплектованные танковые части противника перед фронтом обоих корпусов не будут сведены на один участок, чтобы вместе предпринять мощную танковую атаку. Противник наступает в основном отдельными группами по 20–30 танков. Возможно, причина этого кроется в плохой оснащенности русской пехоты, которая, по словам очевидцев, состоит из очень пожилых и очень молодых призывников. Бойцов среднего возраста практически нет. Поэтому противник вынужден растрачивать свои танки, чтобы укрепить дух пехоты» [254] .

Судя по имеющимся документам, эта точка зрения не изменилась и преобладала в руководстве 2-го тк СС даже вечером 11 июля. В донесении, подписанном начальником оперативного отдела штаба корпуса, отмечается:

«Общее впечатление: возможно усиление противника в районе Прохоровки. Предположительно находящийся в излучине р. Псёл 10-й танковый корпус представлен только 11-й мотострелковой бригадой, так как остальные три танковые бригады располагаются в районе западнее дороги Белгород – Курск.

Интенсивные перевозки в районе Обояни указывают на намерение противника остановить наступление левого соседа (48-й тк. – В.З.) в районе южнее Обоянь. Удар по левому флангу корпуса еще не обозначился» [255] .

Наличие бригад нового танкового соединения сразу в двух районах беспокоило неприятеля, поэтому разведка обоих соединений внимательно отслеживала его местонахождение, пытаясь определить намерения русских относительно его использования. В этой ситуации справедливо предположить, что если бы враг к исходу 11 июля имел конкретные данные о наличии новых танковых или механизированных советских соединений, находящихся в районе Прохоровки (например, 5-й гв. ТА), или информацию о намерении советской стороны перейти в контрудар, то об этом штаб 2-го ткСС не преминул бы указать хотя бы вечером 11 июля. Но этого не было, в донесениях высказывались лишь догадки и предположения.

Вероятно, точка зрения, которая доминировала на совещании 10 июля и в последующие дни, о неготовности советской стороны к ударам крупными танковыми соединениями опиралась в том числе и на опыт прежних дней. Ведь 9 июля перед 2-м тк СС на участке Васильевка – Беленихино находилось более 300 единиц бронетехники, командованию 4-й ТА об этом было известно. Но советское командование не предприняло даже попытки нанести удар этой группировкой как единым бронированным клином, хотя возможности были. Вместо этого она начала ее делить и укреплять ее силами ослабленные участки перед наступающими клиньями 4-й ТА.