Читаем без скачивания Колесницы в пустыне: тайны древней Африки - Николай Николаевич Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Сим уведомляется, – говорилось в документе, что П. Ретиф, губернатор голландских эмигрантов в Южной Африке, вернувший мой скот, украденный Сиконьелой, награждается мною, Дингааном, землей Наталя от Тугелы до Умзимвубу, которая может оказаться для них пригодной. Отдаю ее ему в постоянное пользование». (Подобные дарственные уже неоднократно выдавали и Чака, а потом и Дингаан, Финну, Фаруэллу, Кингу, Айзексу и Гардинеру, но это означало в глазах этих вождей лишь временное владение в течение жизни данного вождя.)
При этом вождь выказал единственное неудовольствие тем, что треккеры не привели самого Сиконьелу, которого надо было казнить. Потом снова начались танцы. Треккеры размякли от дуррового пива и потеряли бдительность.
Наступило утро 6 февраля. Перед отъездом Ретиф пошел попрощаться с Дингааном, которого как всегда окружали воины. С великим уважением бурам указали, что ни один человек на свете не смеет приблизиться к вождю вооруженным и предложили оставить оружие за порогом крааля, что буры и сделали без малейших подозрений. Их приняли как обычно на скотном дворе – самом почетном месте, предложили сесть и индуны пустили по рукам горшки с прохладном пивом.
Вождь встретил их стоя посредине крааля, окруженный воинами. Потом сел сам и минут десять поддерживал беседу. Но потом, неожиданно вскочив, крикнул: «Bamba nia ma tagati» (Хватайте колдунов!). И тут со всех сторон на буров бросились воины-зулусы и изрубили всех в куски. Одному человеку все же удалось бежать и сообщить скорбную весть своим соотечественникам. Такова версия, переданная епископом Дж. Коленсо.
Тут же после убийства множество чернокожих высыпало из ворот крааля, таща безжизненные тела на Холм казней, усыпанный костями. Через полчаса 66 человек уже лежали там – на съедение хищникам. Не удалось убежать и слугам, которые находились за пределами крааля. Все за исключением одного были убиты, а лошади и оружие стали собственностью Дингаана. Число убитых превысило сто.
Оуэна при этом не было. Встреча с вождем была назначена на время после завтрака, и он по обыкновению в ожидании приглашения читал в своем доме. Какое-то мгновение он размышлял – пойти ли самому или нет, но потом решил не прорывать чтение, и это спасло ему жизнь.
Кто же этот счастливец, которому удалось спастись? Его удалось расспросить в городе Винене спустя несколько лет корреспонденту дурбанской газеты «Натал уитнесс». Он рассказал, что родители его были рабы и мальчиком продали в рабство в Черч-сквере в Кейптауне. Молодого раба купил Питер Ретиф и он был при буре до 1838 года. «Я всегда ехал позади хозяина и вез его вещи. Король зулу был весьма мил с нами. Мне не позволили слушать, о чем хозяин говорил с королем, но знаю от других, что ему дали землю. Через два-три дня нам приказали готовить лошадей, но перед отъездом Дингаан пригласил хозяина и его спутников отведать напитков в его краале.
Я проводил хозяина до ворот, однако войти не отважился, потому что был только рабом. Я думаю, что хозяин что-то подозревал, потому что перед тем как войти в крааль, отдал мне носовой платок и сказал: «Если что случится со мной – передай жене».
Я сел в 50 ярдах от входа и стал ждать. Белые люди находились в кругу воинов Дингаана. Воины не были вооружены, но их ассегаи лежали у ног спереди, когда они сидели. Сухой навоз и пыль вились над краалем. Потом раздался протяжный крик – сигнал был подан! Я запрыгнул на камень и увидел, что белые люди стоят безоружные, а зулусы напали на них и те упали. Хозяин был убит одним из последних. Я видел, как ассегаи воткнулся ему в грудь ниже горла. Я закричал, несколько зулусов бросились на меня и ранили в плечо и бедро. Мне удалось прорваться к лошадям и вскочить в седло. Я ускакал, но остальным спастись не удалось. Я добрался до ближайшего лагеря в Блаувкранце и рассказал обо всем».
Вот подробности драмы, собранные и записанные известным южноафриканским историком Дж. Тилом: «После крика “Хватайте колдунов!” воины обрушились на буров. Томас Холстед, переводчик, воскликнул: “Дайте мне поговорить с вождем!” Дингаан услышал это, но махнул рукой, как бы подавая знак: “Убивайте!” Холстед выхватил нож и смертельно ранил двух убийц, пока не был убит сам. Один из фермеров тоже убил воина, но остальные были схвачены, так и не встав на ноги, их оттащили на холм и пробили черепа палицами. Ретифа схватили и заставили смотреть на смерть товарищей, а потом убили и его. Сердце и печень тут же вырезали и закопали на дороге из Порт-Наталя в Эмгунгундлову. Но ни одно из тел больше не трогали, оставив даже одежду. Имена этих 66 буров известны».
Когда буры направились к Дингаану, слуг отослали за лошадьми и убили в отдалении.
Питер Ретиф, убитый зулусами
Убийство буров
Из дневника Р. Оуэна за 6 февраля 1838 г.:
«Ужасный день в истории миссии. Я содрогаюсь, вспоминая его. В тот день я сидел в тени фургона, читая Новый завет, когда пришел обычный посыльный от короля, но он явно торопился и глаза у него бегали. Я был уверен, что он сообщит мне что-то важное. “Вождь послал меня сказать тебе, чтобы ты не боялся, когда он станет убивать буров", – выпалил посыльный, и новость обожгла меня и поразила всю семью. Позади моей хижины и фургона, скрытый от глаз, стоял холм, где обычно совершались казни. “Там, – показал посланник, – они сейчас убили буров!”
Я поднял глаза и заметил на холме оживление. 9 или 10 зулусов приходилось на каждого несчастного бура, увидевшего утренний свет в последним раз за воротами крааля. Двое из них незадолго до того приходили ко мне и завтракали за час-два до гибели. Когда я спросил, что они думают о Дингаане, они ответили, что он хороший. Они были так доверчивы!..»
Миссионер начал молиться за упокой души погибших. Вскоре за ним пришли, и он три часа пробыл при тиране, оставив свою семью в полном ужасе и неведении относительно своей судьбы.
«Дингаан сказал мне, что я с семьей могу уехать в любой момент, но обязательно оставив здесь все свои злые намерения… Хозяин не собирался убивать ни меня, ни других миссионеров, потому, что нас мало и он мог жить с нами в мире, ибо мы являлись частью его народа. Еще он говорил,
