Читаем без скачивания Тихая гавань - Андрей Бармин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Это очень печальная история, особенно про детей, - Барт на секунду задумался. - Но я в сотый раз повторю, как Зайберт связан с этой историей?
- О, все просто: в соседней части у меня служил приятель, и туда прибыла уже группа Зайберта. Вещи там происходили похуже той картины, что наблюдал я.
- Это слухи, вы лично не видели....
- А какой смысл моему приятелю врать? Мы с моим капитаном отправили жалобу на Раппа, но в итоге меня просто перевели сюда, чему я, признаться , был рад. А потом здесь появился Зайберт. По некоторой информации его отправили в тыл, чтобы немного охладить пыл. Поправить душевное равновесие, так сказать.
- Ладно, с этим тоже понятно, но почему вы считаете, что я стану таким же?
- Вы , лейтенант, личность внушаемая и немного наивная. Но вы же не палач, да?
Барт не нашел, что ответить. Сам вопрос подразумевал надежду на положительный ответ, но был глубоко возмутителен. Конечно, он не палач, в детей он стрелять точно не станет, но среди заложников хоть и были женщины, но ни одного ребенка старше пятнадцати лет. А подростки все же не дети. Но, он нашел иезуитскую уловку в своих рассуждениях: пятнадцать не дети, четырнадцать не дети, и так далее. Но , если их версия с Хельгой , верна, то никаких казней не будет. Наконец он выдавил:
- Нет, я солдат. И я не палач.
- Отрадно слышать, - Шуберт налил еще коньяка, рука его дрогнула , и чашка переполнилась, жидкость пролилась на стол, и лейтенант резким движением убрал бумаги в сторону. Капитан извинился:
- Право, совсем все из рук валится. Я смотрел сегодня на этих польских скотов. Они нас ненавидят, но, черт возьми, они же люди.
- Так скоты или люди?
- Лейтенант, не цепляйтесь к словам. Если Зайберт прикажет вам участвовать в расстреле, то вы же откажетесь?
Барт задумался и промолчал. Он как-то не думал о том, что придется самому участвовать в экзекуции, до этого с расстрелами вполне справлялись подчиненные Зайберта.
- Вы думаете, что ответить, а вот я откажусь. Убивать врага на поле боя — это правильный путь солдата, а стрелять в спины безоружных — увольте.
- Вас могут разжаловать и отправить на фронт. Вы же знаете, что мы, как вспомогательные части обязаны содействовать гестапо и айнзатцгруппам.
- Я не боюсь смерти, не боюсь фронта, хотя и не хочу туда возвращаться. Но не из-за русских, а из-за таких как Зайберт или Рапп. Кстати, у горящей человеческий плоти запах похож на свинину.
- Вы же не видели, как они жгли тела? - Барту показалось, что он поймал Шуберта на несоответствии и вообще он выдумал эту историю, но тот только покачал головой. - Огня не видел, а вот запах дошел и до Клинцов.
- В заложниках нет детей, - Барт решил как-то прекратить этот неприятный разговор.
- Пока нет, этот палач обещал же казнить каждый день по двадцать человек, так что скоро доберется и до детей, для усиления воздействия. Ведь он решит, что напуганные родители выдадут убийцу.
- А вы предлагаете оставить все, как есть? Наши боевые товарищи погибают, а мы будем улыбаться полякам и говорить: «Продолжайте»?
- Не надо трогать баб и детей.
Лейтенант не стал посвящать Шуберта в подробности с Хельгой, так как получалось, что убивала не местная жительница, а казнить собирались горожан. Он про себя сравнил Шуберта и Зайберта. И сравнение было явно не в пользу первого: высокомерный, презрительный и отчужденный. А гестаповец рассудительный , готов помочь, объяснить, он многому у него научился. И после нападения на Шульца лейтенант присутствовал при расстреле на площади. Он постарался вспомнить лицо и поведение гестаповца в тот день и не нашел ничего, что подтверждало бы слова Шуберта: Зайберт не выказывал ни тени удовольствия, распоряжался экзекуцией быстро, спокойно и деловито. Никаких улыбочек и шуточек он не заметил, хотя в последнее время он постоянно напевал эту дурацкую мелодию и несколько загадочно улыбался. Но не в момент казни. Так что Шуберт ошибается:
- Это все интересно, капитан. Я понял вашу позицию, приношу извинение за свое поведение на складе...
- О. это моя вина. Я был не совсем корректен и спровоцировал вас, - Шуберт подошел к двери и выглянул в коридор.
- Тихо как. Как перед бурей затишье.
- Днем здесь было намного оживленнее, - заметил Барт. - Капитан, зачем вы мне вообще все это рассказали? Я все же не так наивен, как вы считаете, и отчетливо осознаю, что во время войны происходят неприятные вещи, случаются подобные инциденты.
- Чтобы вы понимали, с кем вам приходится работать. И чтобы вы остались солдатом, а не превратились в палача.
- Я никогда не был склонен к жестокости. Мне это чуждо, но с врагами Рейха и фюрера я буду беспощаден.
- С врагами — да,но не с детьми же.
- Из детей врагов вырастают взрослые враги.
- Их можно воспитать если не друзьями, то и не врагами.
- Этим мы займемся после войны. А она идет не только на фронте.
- Конечно, - лейтенанту показалось, что Шуберт даже как-то протрезвел. Да, пить на спор с таким противником он бы точно не стал. Капитан протянул ему руку:
- Спасибо, что выслушали. Надеюсь, мы не враги?
- Конечно, нет., - искренне ответил Барт и пожал руку Шуберта.
- И все же я надеюсь, что вы внимательнее присмотритесь к вашему коллеге.
Закончив эту фразу, Шуберт прихватил бутылку и направился к выходу из комендатуры, а лейтенант вернулся к документам. Внезапно он подумал, что Шуберт оказался не таким уж и законченным ублюдком. Только все равно никак не мог взять в толк, в чем по мнению капитана опасность общения с Зайбертом. Гестаповец никак не
