Читаем без скачивания Жизнь и судьба Федора Соймонова - Анатолий Николаевич Томилин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под 1702 годом в своих записках Желябужский отмечает: «В том же году женился шут Иван Пиминов сын Шанский, на сестре князь Юрья Федорова сына Шаховского. В поезде были бояре и окольничьи, и думные, и стольники, и дьяки во мхонех, в ферезех, в горлатых шапках, а также и боярыни, а первая ночь у них была на башне у Курятных ворот, и тут пили три дня».
И здесь у Петра была «задняя мысль». Участвующие в потехе пересмеивали старинный свадебный обряд. В примечаниях Д. Языкова к скупому описанию этой свадьбы добавлены любопытные подробности, взятые из «Деяний» И. Голикова: «Князь Ромодановский представлял старинного царя в прежней одежде; Зотов, учитель Государев, играл роль патриарха, а между дамами, кои были угощаемы в другой палате, Царицу представляла госпожа Бутурлина. Столы были старинные, и гостей подчивал шут со сватами горячим вином, пивом и медом, с поклонами и неотвязными просьбами, как водилось в старину. Гости, а паче державшиеся старины, краснели от стыда, но Государь, бывший на этой свадьбе в числе морских офицеров, с насмешкою восхвалял таковое угощение, говорил, что сии напитки употребляли ваши предки, а старинные де обычаи всегда лучше новых».
Но самой замечательной, по-видимому, из всех была свадьба князь-папы Петра Ивановича Бутурлина в 1720 году. Не зря многие современники называли ее «куриозной свадьбой». На этот раз маскарадом управлял сам государь. Напомню, что к этому времени Петру исполнилось уже 48 лет и в следующем году он принял титул первого российского императора... Тем не менее на свадьбе князь-папы он шел впереди поезда в матросском наряде с барабаном в руках. Следом за ним тоже с барабаном шел светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Скороходами были, по выражению очевидцев, «претолстыя люди: Петр Павлович Шафиров, Иван Иванович Бутурлин, да гвардии офицер Алексей Собакин... Все убранство было странное, переезжали через реку в шлюпках, последние обвиты были зеленым хвощем; плот, сделанный из бочек и обвитой хвощем же, был буксирован, на нем ехал князь-папа...»
Подклет молодых (спальня новобрачных) был устроен в деревянной пирамиде с прорезями, поставленной на площади против Сената. Воздвигли ее в честь победы Голицына над шведской флотилией 27 июня... «На берег вышед, ездили поезды цугами на медведях, на собаках, на свиньях и ездили по большим улицам, чтоб мог весь народ и веселиться, смотря на куриозные уборы, и что на зверях и на скоте ездят, которые тем обучены были, что весьма послушно в запряжке ходили...»
Эта-то свадьба и скабрезные воспоминания бывшего царева денщика о том, как бегали ночью глядеть в щели пирамиды, освещенной изнутри, на то, как забавляются молодые, и подали мысль Алексею Татищеву устроить подобную же потеху.
Глава восьмая
1
На амвон, покрытый по случаю праздника алым сукном, взошли герольды в богатых костюмах с белыми шарфами через плечо. За ними поднялся Василий Бакунин — секретарь. Он вышел вперед, развернул свиток с висящей на нем большой красной печатью и громко, внятно стал читать манифест о мире... Заключительные его слова потонули в громе литавр, в звуках труб из передней перед церковью, где собрались музыканты. С Адмиралтейской и Петропавловской крепостей ударили залпы салюта. Гвардейские полки, выстроенные перед Зимним домом государыни, произвели ружейную пальбу беглым огнем.
Преосвященный Амвросий, которому заранее было указано «при благодарительном отправлении службы Божией и молебствовании, говорить казание не столь пространно и не долго», произнес с немалым красноречием краткую проповедь и, не мешкая, начал молебен. При чтении Евангелия за окнами снова грянули пушечные и ружейные громы.
Отстояв службу, императрица со свитою пошла через галерею в большую залу. По заведенному обычаю, в галерее вдоль стены в больших лукошках и на корточках сидели шуты. Они квохтали, кукарекали, скребли ногами... То была привычная потеха. Придворные заранее запасались углем и кармином. Мазали дуракам рожи, толкали, щипали, валили их в кучу. Анна всегда останавливалась, чтобы поглядеть на эти дурачества. Любил такие свалки и Бирон. Что может быть потешнее?.. Его светлость строго следил, чтобы никто из приживальцев не отлынивал от службы. Однажды старик Балакирев, которому нездоровилось, отказался от драки с князем Никитою Волконским, так у герцога от бешенства побелели губы. Анна тоже была недовольна. В результате Ивана Александровича Балакирева велено было выпороть... Это потомственного-то, столбового дворянина, хотя и шута?!. А что?.. И выпороли, да так-то, что старый дурак три дни и три ночи провалялся в одиночестве, в отведенном покое, не имея сил подняться и за нуждою... Один лишь Квасник, князь Михайла Голицын, отбывая от службы, кряхтя и охая, подымался к страдальцу по врожденной жалости своей. Но с юрода чего взять?..
Ныне императрица торопилась. Вожделенный ли мир вдохновил ее, гром ли пушечный, только объявила, что станет после молебна сама делать смотр войскам, отчего солдаты уже третий, почитай, час зябли на стылом ветру. Анна быстро миновала галерею, даже не взглянувши на шутовскую шеренгу. А те, поскакав да покудахтав положенное, стали затихать. Первым замолчал Голицын-Квасник. Он только-только первый день как вышел на службу после «куриозной свадьбы» своей и недельного отпуска, и начинать снова досадную роль свою было ему нелегко. Не глядя по сторонам, он уставился в пол и не заметил, как, легко ступая кривоватыми ногами, подкрался к нему граф Апраксин, вооруженный короткой палкой с привязанным высушенным свиным пузырем с горохом. Взмахнув над головой, злодей с треском обрушил снаряд свой на голову ничего не подозревавшего товарища. Тот прянул в сторону, да оступился и полетел под ноги выходившим из церкви. Хотел подняться, вскочить — куда там: толст да стар... Кто-то пнул смеха ради, кто-то толкнул, кто-то покатил по полу, как куль.
— Велик был сей истукан и видом страшен... — завопил Алешка Апраксин, вырывая строки из третьей главы Книги пророка Даниила. — Голени его железныя, ноги его частию железныя, частию глиняныя... — Он все бил и бил несчастного Квасника гремящим пузырем по голове, не
