Читаем без скачивания Хранитель - Юлия Игнатова

Кто-то из Теней, у Лаера пока все плыло перед глазами от обжигающей боли в голове, присел подле бившегося в истеричном припадке храмовика, и, вжав его лицом в холодный камень пола, быстро нажал нужные точки в трех местах позвоночника, лишив свою жертву и движения и звука.

Лаер подавив желание обхватить голову и застонать от облегчения, когда боль начала стихать, утирая кровавую дорожку, побежавшую из носа, выпрямился, и присел подле храмовика.

— Переверни его, — глухо приказал он Тени, тут же выполнившему его волю.

Храмовик был в сознании и истерике. Ну, еще бы, за ночь он прожил десятилетия в своей сокровенной мечте, в абсолютном безоблачном счастье, где нет проблем и все так, как он желает, кому же захочется возвращаться обратно?

Вот и он не хотел, предпочитая приятный обман, неприятной реальности. Хранитель очень доходчиво объяснил, что требуется от храмовика. Тот не раздумывая согласился, в обмен на возврат в мир идеальных грез.

Но Ирте снова оказался прав — неприступная клятва убила храмовика едва прикоснувшегося пером к листу. Феса…

Лаер непочтительно пнул труп слуги Алдора и пошел прочь.

Несколькими часами позже он выводил свою армию против проклятых храмовиков. Они чинно следовали за ним, и по воздуху — на крышах пали лучники. Сначала одиннадцать почти одновременно, затем еще девять. Последние два с заметным опозданием, едва не подняв преждевременную тревогу, а Лаеру так хотелось насладиться видом неожиданного обстрела сверху.

Они сопровождали его и по земле, сея ужас среди быстро разбредающегося простого люда, и спешность с нервозность среди Воинов Алдора.

Храмовая орда встала ровной шеренгой перед входом в центральный Храм, наготове с обнаженным оружием. Позиции стрелков оказались безнадежно проигранными Теням и Вестникам Ордена, но жалкий сброд, с дорогими и острыми игрушками пока об этом не знал, зато он отлично знал кто за спиной Хранителя. И на лицах некоторых уже проступала обреченность пополам с суровостью — все же храмовики знатно умели задуривать голову сказками о благородстве и службе свету. Однако, Лаер, строго следивший за прививанием аскетичности и даже неприязни к храмовым учениям у людей Ордена, знал, что никто из Воинов Алдора не получит снисходительства иногда допускаемого Тенями в бою.

Лаер кивнул, и Орден пошел в бой. Именно пошел, гордо, величественно и самое пугающие — молча. Лишь шипение извлекаемых из ножен клинков, тугой свист расправляемых строенных плетей с металлическими шипами, глухой стук булав и шестоперов. Первая атака была с воздуха — черное облако болтов и стрел, подкрепленное множественным роем отравленных метальных ножей.

Смерть собрала свой первый богатый и тихий урожай.

Нет, Воины не испугались, на то они и Воины. Они яро ринулись в атаку. Лаер поднял руку, прекращая поток остроконечной смерти летящей с крыши, позволил принять бой своим ученикам на земле.

Он мог гордиться — никто из них не пропустил удара. Даже те, кто одновременно сражались с тремя и более противниками. Сухой треск плети разрывающей кожу, был слышан даже сквозь агонизирующие крики уже обреченных на смерть. Они были действительно Тенями смерти, Вестниками смерти…

Краткие атаки лучников прерывали намерения Воинов Алдора против прислонившегося спиной к стене дома в молчаливом ожидании Хранителя.

Через треть часа, снег на площади растаял от крови, в воздухе висел отвратительным смрад смерти… А стражи правителя, или хотя бы города все не было.

Лучники заскучали, но исправно оберегали Лаера, который заметил, что Тени начали своеобразно забавляться уменьшив количество противников на половину, поочередно в строгой последовательности нанося каждому из оставшихся тридцати восьми бойцов четыре типа удара: меч, кинжал, плеть, шестопер или булава… И снова: меч, кинжал, плеть и булава… Пока противник не падал замертво.

Если порядок нарушался вследствие яростного сопротивления жертвы, то голова с плеч и снова кровавая игра. И все в абсолютном молчании. Они не сражались, они убивали.

Потери со стороны Лаера составляли два Вестника, рядом с которыми уже находились Тени. Одного умертвили сразу, поскольку надежды на то что он выкарабкается не было, а второго неспешно врачевали.

Лаер пошел к Храму. Проходя мимо предрешенного сражения, с легкой улыбкой принял поклоны Теней и Вестников, даже не прерывающих своей забавы. Да, Храмовая армия выставила бойцов, но любителей, пусть даже профессионалов, против мастеров своего дела, против Ордена, натасканного на убийства.

Хранитель толкнул резные двери Храма, поддавшиеся неожиданно легко.

Храм был пуст. За исключением одного человека.

Он снова был в плаще. Преклонив колено перед статуей Алдора в противоположном от Лаера конце огромной залы, склонив голову, и закинув свой необычный меч на плечо, вторую руку прижимал к сердцу. Лаер знал, что так испрашивали защиты и прощения воины призванные и признанные Храмом.

Хранитель сбавил шаг.

Человек в плаще заслышав его тихую поступь отдающуюся эхом в блаженной тишине Храма, неторопливо поднялся и обернулся. Золотистые лучи из витражных окон окаймляющих полукруглые стены, перекрестились на капюшоне, сохранявшем лицо все еще в тени.

Лаер усмехнулся и, дойдя до первых рядов деревянных, обитых атласом скамей, расслабленно развалился на сидении напротив статуи Алдора и постамента на котором стоял похититель Уны. Человек в плаще негромко рассмеялся. И этот смех был смутно знаком Хранителю.

Рука в перчатке отправила странный меч в ножны на бедре, и скинула капюшон.

Лаер прежде был уверен, что либо знает, либо слышал когда-нибудь о незнакомце, и он был прав. Он действительно знал этого человека, наконец избавившегося от плаща.

— Лаис… Стоило догадаться. Кто же еще ненавидит меня столь сильно и знает лучше, чем собственный брат? — лениво ухмыльнулся Лаер.

А внутри все сгорало от злобы. От неправильной обиды. За него. Он стал пешкой в шикарной партии Храма против Хранителей. Хотя… Нет, не пешкой. Лаер посмотрел на своего брата оценивающе. Далеко не пешкой…

Вот он, идеальный предводитель, идеальный лидер. Зеркальное отражение Лаера — высокий, подтянутый, светловолосый и зеленоглазый, с резковатыми, но достаточно изящными чертами лица. Однако на этом сходство и заканчивалось. В Лаисе не было ничего по-звериному грозного, что и отличало его от Лаера, не было опасности, или видевшуюся отталкивающую темноту помыслов. Взгляд открытый, доверительный, серьезный, может быть чуть ироничный. От него веяло силой и волей, разумностью и надежностью. Он без сомнения мог обнадежить, вдохновить и повести за собой толпы. В отличие от Лаера удерживая их не точным расчетом, а запалом и жаждой, которым невозможно было не поверить.