Читаем без скачивания В лабиринте секретных служб - Йоханнес Зиммель

— Послушайте, Липперт, эта дама — моя невеста. Мы хотим пожениться. Я хочу, чтобы вы немедленно выписали ей свидетельство. Понятно?

— Я этого не сделаю, капитан Валачич, — тихо ответил Липперт.

— Почему?

— На этой даме лежит очень серьезное обвинение. Она была любовницей гаулейтера. По ее указанию людей бросали в лагерь. Она обогащалась за счет жертв. Известно, что свидетельство ей нужно, чтобы стать владелицей «Бристоля» — отеля, принадлежащего активному нацисту, находящемуся в розыске.

— Ну, и что из этого? — вдруг закричал капитан. — Вас это не касается.

— Нет!

— Это вам дорого обойдется! — Валачич покинул кабинет. За ним, покачивая бедрами, удалилась Люция.

Кипя от ярости, Липперт доложил о случившемся своему начальнику доктору Вернеру.

— Это неслыханно, — сказал он. — Не бойтесь, Липперт, я с вами. Мы ей не выдадим свидетельство.

Действительно, ни Вернер, ни Липперт не выдали ей свидетельства о денацификации.

— Но Валачич добился моего ареста, — рассказывал дальше Вальтер Липперт в январе 1947 года своему сокамернику Ливену. — Я уже 82 дня сижу здесь и ни разу небыл вызван на допрос. Моя жена обезумела от заботи страха за меня. Она писала письма президенту Трумэну. Но ничего не изменилось. Впрочем, изменилось. Черная Люция получила нужный ей документ.

— От кого?

— Не знаю, — Липперт устало пожал плечами. — У нее много друзей. Она теперь опекунша «Бристоля». Там сейчас процветает крупная спекуляция. Да, герр Ливен, вот как все выглядит. За это я страдаю в концентрационном лагере. Да здравствует демократия! Да здравствует справедливость!

Эту историю Томас выслушал в камере 27 января, а 29-го рассказывал, сидя у камина своей виллы, Бастиану.

— Вот, теперь ты знаешь все. Мы едем на юг, к Черной Люции. Мы найдем уран и пропавшие чертежи оружия. А об этом бедном Вальтере Липперте я позабочусь.

— Вот он, — сказала заплаканная Эльза Липперт, стоя Рядом с Томасом у окна своей квартиры. — Получит она свидетельство или нет? Вот идет этот шут. С ней, с Черной Люцией.

Томас с интересом рассматривал идущую пару. Высокий, светловолосый офицер и дама в манто. На левой щеке офицера был шрам. Это был не след операции, а результат дуэли. Странно, с каких это пор американцы стали драться на дуэли? Дама рядом с офицером выглядела, как хищный зверь, постоянно готовый к нападению.

— Эта дама теперь распоряжается в «Бристоле»? — спросил Томас у фрау Липперт.

— Да, герр Шойнер. (Под таким именем он ей представился.)

— Я хочу попытаться помочь вашему мужу. Для этого я должен знать все. Вы сказали, что «Бристоль» принадлежит нацисту, находящемуся в бегах? Тогда отель должен быть под контролем американцев?

— Так оно и есть.

— Кто осуществляет контроль?

— Некий капитан Хорнблов.

— Дружен с Валачичем?

— Очень.

Маленький городок был переполнен солдатами, беженцами, перемещенными лицами. Не хватало жилья. Отели были забиты до отказа. Томас и Бастиан сняли две комнаты в деревне неподалеку от города. Здесь они прожили три месяца.

В течение двух дней и ночей они посещали «Бристоль».

Тут царила оживленная деловая атмосфера. Здесь танцевавли, пили, флиртовали, спекулировали и т. д. Здесь же можно было познакомиться с девушками легкого поведения, солдаты пропивали свое жалование, постоянно крутились поляки, чехи, венгры, несколько власовцев и много немцев. Черную Люцию можно было видеть и день и ночь Накрашенная, декольтированная, она всегда находилась в отеле. И каждый вечер появлялся капитан Валачич.

После недолгого наблюдения за жизнью города Томаси Бастиан держали совет.

— В городе полно солдат, беженцев и перемещенных лиц, — сказал Томас. — Но прежде всего в нем полно цистов — местных и приехавших сюда. Жители, кажется, не замечают этого. Но мы оба не имеем права об этоим забывать. Наша цель — уран и чертежи.

— Если они еще здесь, — усомнился Бастиан.

— Без сомнения, здесь. У меня есть первоклассная идея.

— Давай, выкладывай.

Томас начал. Его план был прост и гениален. К его осуществлению друзья приступили 28 февраля, а 19 апреля они владели 28 урановыми стержнями со штампом «Кайзер Вильгельм Институт, Берлин», одним прицелом и точными технологическими чертежами других секретных прицелов рейха. Эти прицелы были выпущены только в образцах. Прицелы предназначались для истребителей, они автоматически рассчитывали поражение цели при условии попадания ее в перекресток визира.

Писатель Липперт все еще находился в мюнхенской тюрьме, пока Томас не мог ему помочь. Кольцо молчания и заговорщиков окружало Липперта, который осмелился противодействовать Черной Люции.

— Терпение, — говорил Томас безутешной фрау Липперт, — здесь явная несправедливость. Несправедливость никогда не может быть вечной. Наступит день, и мы поможем вашему мужу.

Вскоре агенты различных разведок стали поговаривать о том, что Томас располагает поистине сокровищами. Они потянулись к нему с предложениями продать им сначала урановые стержни.

Выбор Томаса пал на аргентинского коммерсанта, личного представителя Хуана Доминико Перона, который год назад изгнал своего президента из страны.

— Это подходящий клиент, далеко от Европы, там покане могут по чертежам сделать оружие, — сказал Томас Бастиану. Аргентинец заплатил за каждый урановый стержень по 3,2 тысячи американских долларов. Всего Томасполучил 89,6 тысяч долларов. Уран был декларирован как дипломатическая почта и отправлен в Аргентину.

Читатель, возможно, помнит о скандале вокруг первой аргентинской атомной электростанции, который в 1954 году заполнил страницы мировой прессы. В ходе разоблачений выяснилось, что некий физик немецкого происхождения Рональд Рихтер с 1948 года работал на острове Хус Пеуль над созданием аргентинской атомной бомбы. Перон выделил для ученого более 300 миллионов марок. Однако вследствие технических причин этот миллионный проект не был осуществлен. В работе использовались урановые стержни со штампом берлинского «Кайзер Вильгельм Института».

Теперь агенты продолжали крутиться вокруг Томаса, пытаясь приобрести чертежи секретного оружия.

Будучи пацифистом, он внес в чертежи небольшие изменения, из-за которых даже гениальные инженеры не смогли бы разобраться в технических конструкциях. В целях коммерции он размножил чертежи в таких количествах, чтобы удовлетворить всех заинтересованных в их приобретении. Первым покупателем стал герр Георг Марек из Богемии.

Томас часто видел его в «Бристоле». Марек производил впечатление преуспевающего человека, был всегда элегантно одет. Небольшого роста, коренастый, с широким тазом и узковатыми глазами, говорил он со специфическим акцентом.

— Извините меня, пожалуйста, — сказал он Томасу, — мне хотелось бы с вами переговорить. Я слышал, что вы можете продать нечто интересное.

Томас и Бастиан переглянулись. Герр Марек уточнил:

— У меня в Чехословакии есть отличные друзья. Хорошо платят. Покажите мне чертежи.

После долгих разговоров ему показали их. У чеха глаза полезли на лоб:

— Невероятно! Я уже год торчу здесь из-за этих вещей. Ничего не нашел. Как вам это удалось?

— Все было очень просто, дорогой герр Марек. Здесь много нацистов. Мы две недели ходили к ним как члены организации «Вервольф». Мы говорили, что наша организация нуждается в деньгах, поэтому мы хотим найти чертежи чертежи «чудо-оружия» и продать их. Господа нас понимали, и наконец мы получили то, что искали.

— Дева Мария! И вы ничего за это не платили?

— Ни пфеннига. Они все идеалисты. Итак, что предлагают нам ваши друзья?

— Я должен к ним съездить.

Марек появился через три дня в отличном настроении.

— Я должен передать вам большой привет, — сказал он Томасу. — Приходите ко мне сегодня на обед. Я слышал, вы прекрасный повар. У меня есть все. За столом оговорим спокойно о наших делах.

6 мая 1947 года, около 11 часов, Томас и Бастиан появились в квартире народного демократа, которая была роскошно обставлена. Томас удивился:

— Неужели ваши чехословацкие друзья такие щедрые? Марек улыбнулся:

— Это не основной мой гешефт. Пройдемте со мной. Хозяин провел гостей в большое помещение рядом с кухней. Здесь лежали в стопках портреты и плакаты, изданные в рейхе. «Фюрер и дети», «Партийный съезд в Нюрнберге», «Пути фюрера», «Победа на Западе», «Победа на Востоке» и т. п. Томас приподнял одну стопку — всюду было изображение парадов, генералов, бонз и, конечно же, фюрера.

— Здесь только незначительная часть. Весь подвал забит эсэсовскими кинжалами, орденами, перстнямис мертвой головой. Вы не имеете ни малейшего представления, как это все расходится. Американцы голову теряют из-за такого дерьма. Все скупают, как сувениры.