Читаем без скачивания Королевский дракон - Кейт Эллиот

— Всякий, кто хоть какое-то время был при дворе, знает, что вас он предпочитает трем своим законным детям.

— Ты хочешь, чтобы я публично отказался от трона?

— Я не одинок в своем желании. Надо уладить эту проблему, пока королевство не оказалось перед лицом катастрофы. Король и двор должны быть едины.

Санглант повернулся спиной к Вулферу и склонился над парапетом, будто руками хотел дотянуться до эйкийского лагеря.

— Я не претендую на власть. Как и раньше. Поговори об этом с королем сам. Я всего лишь «королевский дракон». Его покорный сын и слуга. Каким всегда был.

— Это ваш окончательный ответ?

— Это мой окончательный ответ.

Вулфер поклонился принцу, хотя тот все еще стоял спиной и не видел этого.

— Тогда оставляю вас наедине с вашими мыслями.

Если он и был раздосадован, то не показал этого.

— Когда вы уедете? — спросил Санглант.

— Двое наших сейчас спешат к королю с вестями об осаде города. А мы задержимся здесь, чтобы узнать, что произойдет в ближайшее время. Может, удастся что-нибудь разузнать о странном эйкийце…

— Ты доверяешь моим предчувствиям?

— Глупо было бы поступить иначе.

— Говоришь мне комплимент, Вулфер.

Больше всего эти двое сейчас были похожи на воинов, скрестивших мечи в поединке.

— Заслуженный, ваше высочество. Желаю вам доброй ночи.

— Такой она и будет.

Разговор прекратился. Вулфер в последний раз огляделся вокруг, бросив взгляд на крыши спящего города. Лиат не издала ни звука и осталась незамеченной. Наконец старик спустился по лестнице, и вскоре шум его шагов исчез в ночи. Воцарившееся молчание нарушали отдаленные звуки барабанов. Лиат надеялась, что Санглант скоро уйдет, но неожиданно она услышала его негромкий голос:

— Ты была здесь все время.

Она не двинулась. Не осмеливалась даже дышать. Принц повернулся к ней лицом и твердым шагом направился к темному углу, в котором она пряталась. Она хорошо видела в темноте и ясно различила, как он жестом приказывает ей подойти к нему. Пришлось повиноваться.

— Как вы узнали, что я здесь?

— У меня острый слух. Разве ты не знаешь, что говорят о народе моей матери? — В голосе звучала горечь, и она неожиданно поняла, что все, сказанное им Вулферу, порождено обидой, глубокой и непостижимой. — Говорят, они произошли от падших ангелов, демонов высших сфер, прелюбодействовавших с вашими женщинами. Поэтому эльфы имеют необычный дар — слышать даже те слова, что люди не высказывают вслух. А потому всегда смеются над людьми.

— Блаженный Дайсан учит иначе, — ответила она и сама ужаснулась тому, что говорит свободно.

— И как же учит блаженный Дайсан? — Неясно было, всерьез он спрашивает, или опять глумится.

«Принц такой же мужчина, как прочие», — сказала служанка. Он подошел к ней почти вплотную, и, будь у нее возможность, она бы убежала. Но возможности не было. Не зная, что делать, она быстро затараторила:

— Он учит, что эльфы рождены огнем и светом. Все вещи в мире созданы из четырех элементов: огня, света, воды и ветра. Зло появляется в мире тогда, когда из своих глубин поднимается Тьма. Поэтому даже если зло и присутствует в эльфах, то только потому, что оно есть повсюду в мире. Только Покои Света свободны от Тьмы, ибо Господь и Владычица очистили их светлым пламенем своего взора.

Хорошо видя в темноте, она различила, как он дрогнул пару раз, будто хотел что-то сказать, но не мог найти слов. Наконец он сделал еще один шаг, и она ощутила его тепло.

— Так что, я и вправду должен держаться от тебя подальше? — Он потянулся к ней, будто для поцелуя. Но вместо этого прикоснулся пальцем к собственным губам, как бы приказывая себе и ей молчать. — Как жаль, что я всегда был послушным сыном!

Он повернулся и исчез в темноте. Хью! Хью видел их. Хью все узнает о ней. Но думала она о другом. Этот странный получеловек пробудил в ней нечто, похожее на желание. Ей самой было стыдно за то, что происходило в сердце. Почему это чувство вообще могло пробудиться в ее душе? Там, где когда-то, казалось, воцарилась вечная зима.

«Из глубин озера поднимается остров. На острове стоит город, укрытый за семью стенами. На вершине каменная башня. В ней пять дверей, каждая заперта накрепко медным ключом. Там, где путь ведет на север, есть тень — еще одна, потайная дверь, что ведет в дикие пустоши. Сейчас там тепло и солнечно, в тех землях, куда забросила она свой ключ. Только она может оказаться там. Но покоя нет!»

Нельзя было поддаваться этому искушению. Сын короля. Обреченный всю жизнь оставаться «драконом». Оплетенный со всех сторон интригами двора. Опасно было даже думать об этом человеке — как будто такой человек сам мог подумать о ней, да еще подумать с чистым сердцем! Надо отбросить эти мысли. Она все время должна прятаться. Должна быть осторожна, ибо не может доверять никому, кроме Ханны, которой, быть может, уже нет в живых и которая в любом случае мало чем сможет ей помочь. «Владычица, защити меня, слабую дочь свою», — прошептала она. Но как бы стыдно ей ни было, она не могла не думать о принце. Чувство огнем разгоралось в ней, освещая окружавшую тьму.

Лиат закрыла глаза. Мысленно вспоминая огни факелов, пылавших за стенами города. Видение это тоже было искушением, томившим сердце. Хью видит все, что видит она, и это поможет ему найти ее. Собрав душевные силы, Лиат прекратила думать об этом. Представила, как в пустошах, что раскинулись за городом памяти, сейчас догорает закат, ясный весенний вечер, согревавший замерзшую душу. Поборов чувства, можно было побороть и страх. факелы на восточном берегу одновременно погасли, погасли и огни, мерцавшие на башнях города. Ночную тьму не тревожили ни дождь, ни ветер.

X. ГРЕХ ГОРДЫНИ

Вязкий дым чадящих факелов не заглушает аромата человечьего страха. Он останавливается, втягивая в себя воздух. В мешанине запахов обуглившегося дерева, мертвечины, горящих соломенных крыш и пыли, поднятой топотом множества ног, он различает суховатый мускусный аромат народа эйка — хотя тот и не отмечен привкусом собственного племени. Его рода и его родного берега.

Там, далеко за мысом, плещет открытое море. Волны с шипением ударяются о песчаный берег и деревянные лодки. Они пахнут морской водой, рыбой и пропитавшимся морской солью деревом. Крики и треск ломаемых веток доносятся из леса. Он прячется обратно в чащу. Мимо спешат несколько мягкотелых. Запах их боли и ужаса приятен ему. Двое детей, их мать, со слезами, отдающими тем же запахом морской воды. Но он позволяет им пройти мимо. Слабость поселилась в нем после встречи с Халаном, сыном Генри. Он думает о Старой Матери, что уже начала свой путь к месту, где воссядет рядом с Матерями Мудрых. Она говорит о женщинах мягкотелых с презрением, ибо те не могут дать мягкотелым той силы, что есть у Детей Скал. Но ведь и у Халана была такая же мать. Он позволяет мягкотелым пройти мимо и выбирается из чащи, продолжая путь к своим братьям.