Читаем без скачивания Оружие юга (ЛП) - Гарри Норман Тертлдав

Другой раб принес поднос с кофе и булочками с маслом. Ли разрезал булочку, но предварительно понюхал масло, прежде чем начать намазывать его. Он положил нож. "Будем считать сегодня постным днем," - сказал он. Дэвис также понюхал масло. Он сделал кислое лицо. "Я извиняюсь, генерал. Невозможно сохранить его свежим в такую жару."

"Это не имеет никакого значения, я вас уверяю."

Ли съел кусочек булочки и выпил чашку кофе. Судя по вкусу, в нем была изрядная доля настоящего кофе; после перемирия торговля начинала потихоньку оживать. Но он также отметил резкий аромат жареного корня цикория. Времена были еще далеко не так просты. Он наклонился вперед в своем кресле. "Чем я могу помочь вам сегодня, господин президент?" Дэвис поиграл узлом своего черного шелкового галстука. Он тоже сильно наклонился вперед, оставив полупустую чашку на колене. "Несмотря на перемирие между нами и США, генерал, несомненно остается еще много пунктов, вызывающих разногласия, наиболее актуальным из которых, является вопрос о нашей северной границе."

"Да, это неотложная проблема," - сказал Ли.

"Действительно." Дэвис тонко улыбнулся. "Господин Линкольн и я дали согласие на назначение уполномоченных для урегулирования этого вопроса мирным путем, если это окажется вообще возможным." Улыбка исчезла. "Я посылал комиссаров в Вашингтон из Монтгомери до начала войны, чтобы урегулировать наши разногласия с федеральным правительством. Мало того, что они тогда отказались формально признавать их, президент и государственный секретарь Сьюард уверили их тогда, что все будет разрешено мирно, когда на самом деле они планировали пополнение запасов и укрепление форта Самтер. На этот раз, я надеюсь, таких игр не будет."

"И я надеюсь, что нет," - сказал Ли.

"И именно поэтому я попросил вас приехать ко мне сегодня," - продолжал Дэвис… "Чтобы спросить, не согласитесь ли вы послужить в качестве одного из моих уполномоченных? Ваши коллеги - это мистер Стивенс и мистер Бенджамин, а я бы хотел еще одного, военного человека в качестве члена комиссии, причем такого, на чьи решения я могу неявно опираться".

"Для меня это большая честь и доверие, господин президент, и я рад служить в любом качестве, в котором по вашему мнению, я мог бы оказать помощь стране," - сказал Ли. - Президент Линкольн уже назначил комиссаров?"

"Да," - сказал Дэвис. Его губы сжались, и он, казалось, был не рад продолжать. Наконец Ли пришлось подтолкнуть его: "Кто они?"

"Мистер Сьюард, мистер Стэнтон, военный секретарь." Дэвис снова остановился. Он выдавил фамилию сквозь стиснутые зубы: "В качестве своего третьего комиссара, Линкольн в своей адской злобе, предлагает Бена Батлера."

"Неужели?" - воскликнул Ли в возмущении. - "Это оскорбление."

"Действительно, оскорбление," - сказал Дэвис.

Батлер, опытный юрист и политик-демократ до войны, превратился в худший вид политического генерала, когда вспыхнули бои. В Вирджинии, он начал практику привлечения сбежавших южных рабов в качестве военных контрабандистов. На должности Федерального проконсула в Новом Орлеане, он унижал и оскорблял женщин города и сделался предметом такой ненависти, что Конфедерация пообещала повесить его без суда и следствия, если он попадет в плен.

Вздохнув, президент сказал: "Жаль, что мы не поймали его, когда он отступал в Вирджинии от Бермуда Хандред. Тогда у нас нашлось бы достаточно веревки для его жирной шеи, и мы бы избавились от него навсегда. Но с окончанием войны Линкольн присвоил ему дипломатический статус, и предъявлять ему обвинения за военные преступления теперь бессмысленно".

Ли вздохнул. "Ваши рассуждения убедительны, как всегда. Хорошо, пусть будет Бен Батлер. Должны ли мы поехать в Вашингтон, или федеральные комиссары к нам?"

"Последнее," - ответил Дэвис. - "Поскольку мы победители, им пришлось согласиться на встречу у нас. Телеграф будет постоянно связывать их с Линкольном. Более того, я льщу себя надеждой, что здесь у Батлера не хватит смелости, чтобы снова оскорблять нацию, которую он так долго осквернял. Тогда мы откажемся иметь с ним дело". Горький тон в его голосе свидетельствовал о его сомнениях.

Так же думал и Ли. Хотя и неясно, каким мужеством обладал Батлер, но наглости ему было не занимать. Он спросил: "Когда два джентльмена и мистер Батлер приезжают?"

Дэвис улыбнулся такой фразе. "В течение трех дней - я все организовал для них в отеле Похатан, с вооруженной охраной, чтобы убедиться, что ничего неожиданного с мистером Батлером не произойдет. Формы протокола должны соблюдаться, в конце концов, а сами ваши дискуссии будут проходить в зале Кабинета министров, этажом ниже моих апартаментов, что позволит мне быстро сформировать суждение о каких-либо спорных вопросах".

"Хорошо, мистер президент," - сказал Ли, кивая. Дэвис был человеком, не особенно вникающим во все, что делалось в его администрации. Ли продолжал: "Мистер Бенджамин, должно быть, рад большой активности в сфере его деятельности теперь."

"О, в самом деле," - сказал Дэвис. "Наряду с европейскими державами, император Максимилиан направил от Мексики, а Дон Педро от Бразилии признание нашей страны. Поскольку наши социальные институты так похожи на бразильские, я считаю, что взаимное признание давно пора осуществить, надеюсь, задержки не будет."

"Есть ли у вас какие-либо конкретные инструкции того, что мы должны добиваться от США?" - спросил Ли.

"Я не возражаю против условий перемирия, которые вы предложили Линкольну - в качестве отправной точки для нашей дискуссии. О том, насколько дальше федералы готовы уступать, ну, вообще говоря, посмотрим, как будут разворачиваться события… Ривингтонцы, которые всегда были необыкновенно хорошо информированы, кажется, находятся под впечатлением, что они вполне могут отдать Кентукки и Миссури, а также выплатить контрибуцию в качестве возмещения за те убытки, которая понесла наша страна в недавних боевых действиях".

"Кентукки и Миссури? У меня не создалось такого впечатления во время беседы с мистером Линкольном. Совсем даже наоборот," - нахмурился Ли. Он задавался вопросом, насколько много ривингтонские пришельцы рассказали Джефферсону Дэвису. Чтобы быть откровенным со своим президентом, он чувствовал необходимость выяснить это. Он сказал: "Ривингтонцы знают очень много вещей, господин президент, но они не могут знать всего."

"Я иногда задаюсь вопросом…" Дэвис замолчал. Он слегка склонил голову набок, как будто изучая Ли. Затем он пробормотал четыре слова: «Два ой один четыре."

Ли улыбнулся в неподдельном восхищении; он еле удержался, чтобы не захлопать в ладоши. Если бы он не знал тайну организации "Америки будет разбита", цифры были бы бессмысленны для него. Значит, и он в курсе…