Читаем без скачивания Ловцы человеков - Олег Геннадьевич Суслопаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арсений удивленно посмотрел на тех, кто сидел перед ним, поняв, что разговор подошел к тому, к чему его вели – ему снова хотят предложить сыграть какую-то роль, отведенную ему в разработках армии стратегов своей страны.
– Господа, скоро у этой страны будет полностью сформирован класс миллиардеров. Вы сможете контактировать с их представителями вполне официально. Я вам больше не нужен.
Все помолчали с минуту, выдерживая паузу перед озвучиванием самого предложения. Наконец, Арсений услышал его:
– Но пока этот класс не сформирован, и многое зависит от того, кто в него попадет, какие люди придут здесь к деньгам и власти. Вы бы могли помочь подобрать самых достойных… Побудьте еще немного ловцом человеков.
– Может, вы думаете, мне симпатичны эти самые достойные, которые вам нужны? – уже соглашаясь, спросил напоследок Арсений.
– Делать ставку на друзей – удел слабых, – ответили ему с неожиданной серьезностью. – А сильные для достижения своих целей могут ставить на тех, кого презирают.
… И Арсений снова отправился в Россию, вооруженный поддержкой мастерски выполняющих свое дело помощников. И его делом снова было угадать нужного человека, которого так же ждал стремительный взлет. Но это дело вовсе не оказалось простым и быстрым, как первоначально рассчитывал Арсений, и даже увлекло его. Он сам стал вникать в процесс работы, который вели его помощники, с интересом обнаружил, что в деле не брезгуют использованием самых разных технологий, вплоть до гипноза. Арсений уже не испытывал прежнего явного отвращения к выделенным им из общей массы людям, и даже лично нередко встречался с ними.
Прошли годы, Арсений так же приезжал в Россию поглядеть на плоды своих трудов, что-то подправить. Но при этом он все чаще прислушивался к неясности возникающих у себя чувств.
Он старался и сам не мог понять, что эти возникающие чувства говорят ему. Поэтому время от времени он старался как-то сформулировать их словами. Порой выходило: "Ничего личного. Только бизнес. Я работаю на благо своей страны". Иногда формулировка получалась такая: "Я подлинно свободен, потому что властвую над жалким человеческим материалом. И нечего думать о мотивах моих поступков – они просто свободны". Часто чувства формулировались в такие слова: "Божий промысел состоит в том, чтобы всегда сделать тайное явным. Я лишь служу ему, чтобы люди со временем увидели, что они представляют из себя". И реже всего собирались такие слова: "Господи, я так мечтал быть свободным, а живу, оправдывая себя старой дедовской обидой…"
… Прошло почти три десятка лет после того, как он впервые приехал сюда "ловцом человеков". Но в конце концов наступил день, когда Арсений, находясь в России и в очередной раз приказав себе сформулировать в четкие фразы свое настроение, вдруг получил: "Ты лишь старый человек, всю жизнь проживший обидой. И жизнь прошла, а ты по-прежнему не знаешь, ради чего ты использовал свой дар, стараясь стать свободным"… Арсений попробовал сформулировать словесное оформление своих чувств как-то иначе, но вновь сложилась та же самая фраза. И вдруг почему-то почувствовал страх дальше думать об этом.
Ну все, так и живи теперь, трус, – сказал он сам себе.
Что бы могла значить эта новая фраза, которой он сформулировал свой настрой? Арсений, решив определить, что за состояния она может обозначать, набрал эту фразу в строке интерет-поисковика на компьютере. Неожиданно среди прочих цитат из книг и кинофильмов Арсений обнаружил эту фразу на сайте относительно молодого то ли проповедника, то ли основателя секты. Он вспомнил, что ему говорили об этом обладателе необычных способностей и довольно необычно их использующем.
Арсений прочитал:
– Истина в том, чтобы не сказать себе – так и живи теперь, трус, отказавшийся от своего дара. Каждому из нас даны от рождения множество даров. И любой дар растет по мере того, как ты пользуешься им, и угасает, если ты оставляешь его без применения, а затем переходит в свою противоположность. Так человек, отказавшийся от дара любить, выбирает дар ненавидеть.
Арсений просидел весь день до глубокой ночи, читая отрывки записей и рассказы о тех, кто побывал у этого странного человека. Потом со злостью выключил компьютер, попытался заснуть и не смог.
– Третий Рим должен молиться только Золотому Тельцу, – сформулировал он, наконец, в чем заключается его злость. Принял снотворное, а утром, вызвав одного из помощников, впервые прямо и четко дал указание на уничтожение того, чьей деятельности был посвящен сайт. Злость настолько разъедала его, что он даже сам позвонил одному из тех, чьи способности гипноза иногда использовались в направляемой Арсением деятельности.
Но через несколько дней этот человек в ответном звонке Арсению кричал:
– Он просто отобрал мой дар! Он сказал лишь, что я превратил его в ремесло и недостоин своего дара!
Говорят, надо всю жизнь биться с приближением смерти, но в самом конце – суметь смириться, – подумал тогда Арсений. – Этот новый мессия со странными полномочиями все равно уже приговорен мною. Перед его неизбежной кончиной я встречусь с ним. Если мой дар тоже был ремеслом – пусть забирает и его, мне на старости только легче без него станет…
***
Следующим утром он проснулся задолго до обычного раннего часа своего пробуждения. Он словно стряхнул с себя сон, в котором снова был маленьким мальчиком, которого гладит по голове дед, а он никак не может понять, что же в дедовском взгляде – обида или любовь.
Кстати, как бы оценил мой дар дед? Что если бы дед сказал, что я предал его? – впервые задал себе вопрос Арсений. И почувствовал, что не может ответить на него. Он вызвал машину с водителем и через какое-то время поднимался один по заснеженной тропе к домику меж сосен рядом с храмом.
И странно – он, старик, стоял перед молодым человеком, а чувствовал себя снова мальчиком, которому дед говорит о том, что все его вдохновленные иллюзии – всего лишь иллюзии.
– …Обиженные люди не бывают свободными, – услышал он.
– Истинно… – ответил Арсений. – Наверное, чувствуй я себя действительно свободным, я бы и находил свободных людей. Но я умел разглядывать другое.
Он сел на скамью у края террасы, протянул руки к жару от углей в очаге. Тот, к кому он
