Читаем без скачивания Дерзкий ангел - Элизабет Бойл

— Но как ты объяснишь это? — спросил он, подняв ее перебинтованную ладонь.

Она пожала плечами:

— В меня попал кусок отлетевшей штукатурки. Селмар очень яростно стрелял по стенам. Эмма приложила мне чудный компресс с травками собственной рецептуры и перевязала.

Джайлз отпустил ее и скрестил руки на груди.

— Я не позволяю тебе. Я запрещаю эти опасные выходки.

— Вы что? Запрещаете? — медленно переспросила она тихим, но опасным тоном. — Какое вы имеете право запрещать?

— Я получу такое право, как только мы поженимся. Поверьте, если вы думали, что я пошутил сегодня за ужином, обещая запереть вас в башне, то напрасно. Я завтра же велю врезать хитроумные замки в Бирневуде, а со всех стен безжалостно сорвать весь тот чертов плющ и проволоку, за которую он цепляется. Вы будете заперты в четырехэтажной башне до тех пор, пока ваша беременность не станет так тяжела, что вы уже не рискнете лазать по стенам или прыгать с подоконников!

Она даже попятилась от него. Ее голос понизился до сердитого шепота:

— Чего вы ожидаете от меня? Чтобы я осталась здесь? Вышла за вас замуж, пока моих родителей убивают? Не могу. И не сделаю этого.

— Я обещал тебе в Париже, что выручу твоих родителей.

Он заходил по оранжерее, потом снова остановился перед Софией.

— И я намерен выполнить свою клятву. Уже начал расследование, чтобы узнать, где их содержат.

Схватив Джайлза за руку, София сжала ее.

— И? Узнали что-нибудь?

Он помедлил с ответом чуточку дольше чем следовала бы.

— Нет.

Что-то в его тоне подсказало ей, что он лжет. Но она знала, что вряд ли есть такая сила на свете, которая заставит его быть откровенным с ней. Потому что если он скажет ей хоть что-то определенное, то оба знали, что произойдет. Утром она будет на корабле, отплывающем во Францию. И без него.

— Это не твоя проблема, — сказала она так тихо, что он едва разобрал слова. — Я не стану просить тебя рисковать своей жизнью еще раз. Ты забыл, что выписан ордер на твой арест?

Она не смогла заставить себя добавить: «Или ты успел забыть, что я позволила случиться с тем несчастным стариком?» Она не могла допустить, чтобы подобное случилось и с Джайлзом. Даже если придется ради этого сейчас поступить с ним жестоко. Отвергнуть его. Или сделать что-то мерзкое, лишь бы заставить его выкинуть ее из головы.

— Ты забыла об ордере на арест Девинетт?

— А ее больше никто не увидит.

И он? Увидит ли он ее, если она отправится в Париж одна? Джайлзу не хотелось даже думать об этом.

— София, — прошептал он. — Пожалуйста, оставь это мне. Позволь мне сделать это для тебя. Считай это моим свадебным подарком.

Его губы покрыли поцелуями ее лицо, затылок, впились в ее губы, пытаясь убедить мощной страстью, пылающей в них. Если мозг ее отказывался прислушаться к голосу разума, то, возможно, тело окажется податливее.

Он растворился во всеохватывающей страсти взаимного пылкого поцелуя. Губами и всем ртом он пытался объяснить ей то, что не сумело его сердце.

Он заметил борьбу в ее необыкновенных глазах — нерешительности и страсти, словно брошенных на чашу весов. И ведь так бывало всегда, когда он держал ее в своих объятиях. Но сегодня он хотел, чтобы она признала неразрывность страстных уз, объединявших их.

Приникнув к ней, он снова поцеловал ее, губами задавая тот же вопрос.

Ее губы открылись навстречу ему робко, словно принадлежали скромной, невинной леди Софии. Но он-то знал, что не такова истинная природа этой женщины, и он углубил поиск той, которую жаждал, нежно проникнув языком меж трепетных губ. Он раскрыл их и ощутил сладкие глубины ее рта.

Как только поцелуй всколыхнул их, Джайлз почувствовал ее внутреннюю мягкость и податливость, будто огонь, тлевший в них, лизнул сухой хворост. Нежный и тихий стон желания всплыл из глубин ее существа, как бы отвечая на его невысказанный вопрос.

Она нуждалась в нем так же сильно, как и он.

Ее руки обвили его шею, пальцы нежно вошли в пряди на затылке. София прильнула к нему, ткань ее широких юбок и тонкая кожа его бриджей не помешали ощутить жар, заполыхавший в них.

Но разве этого было достаточно? Его пальцы скользнули по ее обнаженным рукам, наслаждаясь прикосновением к ее коже. Она, словно кошка, прижалась еще теснее к нему в его ласковых объятиях. Когда ее бедра вожделенно задвигались, задевая его пах, Джайлз почувствовал, как отвердел. От прилива желания кровь закипела в нем.

— Что ты вытворяешь со мной? — ахнула она, а его губы ласкали и пощипывали ее затылок. — Я не в состоянии думать, не могу вспомнить ничегошеньки, когда ты ласкаешь меня.

— Вот и отлично, — прошептал он, сознавая, что и сам падает в водоворот желания. — Хоть раз в жизни послушайся своего тела.

Как могла София подчинить себя своей клятве оставить его, если сейчас дрожал каждый нерв в теле и. умолял, чтобы он ласкал ее?

Это-то и пугало ее больше всего в этом мужчине — его власть над ее телом, над ее бедным сердцем. А он, чтобы она снова не завела спора о том, что он велел ей забыть, сомкнул пальцы на холмиках ее груди и поддразнивал через платье, пощипывая ее соски.

— О-о! — выдохнула она. Колени ее вдруг подогнулись, когда его пальцы потянули за лиф платья, высвобождая грудь. Прохладный воздух вызвал в ней дрожь, но прикосновение Джайлза наполнило её теплом. А там, где только что были его пальцы, теперь ощущались губы и язык, дразня ее сладостными касаниями.

Он опустился перед ней на колени. Их губы снова встретились, требуя большего. Ее руки занялись сначала его кафтаном, а когда благополучно он был отброшен, принялись за пуговки на рубашке. Распластав ладони на его теплой груди, она с наслаждением гладила темный волнистый шелк волос.

Страсть затуманила мозг Софии, огромная волна страсти поднялась в них обоих. Как и в Париже. И снова его прикосновения сводили ее с ума. Его руки нежно гладили ее плечи, его пальцы всего-навсего вычерчивали какие-то узоры на ее нежной коже, а она трепетала.

Его неутомимая ласка усиливала его власть над ней.

Если в Париже она думала, что, возможно, ей никогда уже не придется быть вместе с ним, то теперь его ласки как бы поставили на ней свою печать.

Подчини ее полностью себе. Заставь ее забыть.

— Мы не можем заняться любовью, — сказала вдруг она, выкарабкиваясь изо всех сил из пучин страсти и отталкивая его руки. — Я не могу.

Он отпрянул, лицо его выражало недоумение.

— В чем дело?

— Ты не можешь так поступать со мной. Если ты задумал использовать против меня мое же тело, то тебе это не удастся. Я не позволю убаюкать себя простыми поцелуями. Я не забуду о своем долге.