Читаем без скачивания Дочь палача и черный монах - Пётч Оливер

– Признайся, они ускользнули от тебя, – прорычал он. – Ты ведь не помог им улизнуть?

Корчмарь стал белее снега.

– Никому я не помогал! Они еще ночью уехали. Господь не даст соврать, все было так, как я уже рассказал достопочтенному отцу! Они на санях укатили в Штайнгаден. С ними и настоятель был!

– Настоятель?

Корчмарь усердно закивал.

– Августин Боненмайр собственной персоной. Я видел, как его преподобие и эти двое спускались по лестнице. Ха! – Он снова ухмыльнулся, так что показались черные пеньки зубов. – Видимо, повез их к палачу Штайнгадена, а ты так и будешь носиться со своими веревками! Неплохую денежку упустил ты. – Он принялся загибать короткие, толстые пальцы. – Щипцы, потом дыба, дальше их, наверное, повесят, колесуют и только затем сожгут. Или, может, сварят в масле? В общем и целом ты…

Но палач его уже не слышал. Он шагал по дороге на Штайнгаден.

От сарая напротив гостиницы отделились две тени и двинулись вслед за Куизлем. Эти люди в униформе ландскнехтов были обеспокоены. Более того, впервые за долгое время они начинали понемногу паниковать. Лекарь и рыжеволосая женщина каким-то образом от них ускользнули, они потеряли одного своего в драке с этим проклятым монахом, и вся их маскировка пошла теперь псу под хвост! Похоже, надежда теперь оставалась только на этого огромного, неповоротливого палача.

Надвинув на лица широкополые шляпы, они смешались с причитавшими до сих пор августинцами и рабочими и последовали за палачом, который шагал по запруженной санями и повозками дороге в сторону леса.

Быть может, и он доведет их до цели.

Августин Боненмайр закрыл дверь и жестом велел Симону сесть. Лекарь безвольно плюхнулся на скамью. Он был настолько шокирован, что на некоторое время потерял дар речи и расширенными от ужаса глазами разглядывал черного монаха. Тот прислонился к двери и поигрывал кинжалом. Губы Натанаэля скривились в тонкой улыбке, и золотой крест на цепи, словно маятник, раскачивался из стороны в сторону.

Настоятель опустился напротив Симона и Бенедикты, молитвенно сложил руки и поджал губы. В очках и с седыми волосами он походил на сочувствующего учителя, который как раз собирался задать ученикам головомойку, хотя и сам был от нее не в восторге.

– Мне очень жаль, что все так получилось, – начал он. – Но, очевидно, сам Господь избрал вас для этой роли.

Настоятель снял очки и снова принялся протирать стекла. При этом он избегал смотреть в глаза Симону или Бенедикте.

– Вы действительно привели нас к сокровищу тамплиеров, и христианский мир за это вечно будет вам признателен. Но вы же понимаете, что оставлять вас в живых слишком рискованно. Никто не должен узнать, что сокровище сотни лет находилось в руках еретиков. И то, что мы добились его ценой крови… – Он осуждающе оглянулся на брата Натанаэля. – Что ж, это более чем прискорбно. Нехорошо будет, если подобные обстоятельства всплывут на поверхность. В общем и целом…

– Вы всё это время знали! – перебил его Симон, который снова обрел способность говорить. – Мы с самого начала были всего лишь вашими бездумными слугами, которые приведут вас к сокровищу. В тот раз вы намеренно показали нам здесь договор о продаже, чтобы мы сами во все разбирались!

Настоятель, словно извиняясь, развел руками.

– Я знал, что вы умны и любопытны, Симон Фронвизер. Вместе с палачом вы отыскали вход в крипту и не раз уже доказали, что соображаете быстрее многих других. Вы, как молодой пес, ищущий кость, вынюхиваете и шарите в каждом углу. Я это оценил. – Он снисходительно улыбнулся. – Когда вы приехали в Штайнгаден, сначала я не хотел показывать вам документ. Но потом подумал: почему бы не позволить псу откопать кость? Мои собратья постоянно держались поблизости от вас. Вот только палач был для меня слишком опасен. Поэтому я позаботился о том, чтобы он занимался другими делами.

Симон тяжело вздохнул.

– Так это вы поручили секретарю Лехнеру, чтобы он отправил Куизля выслеживать разбойников!

– Не совсем так. Но результат превзошел всякие ожидания, так ведь? – Настоятель довольно взглянул на них сквозь теперь уже кристально чистые стекла очков. – Разбойники на эшафоте, сокровище у нас в руках, да и город еще немного заработал.

Теперь, похоже, и Бенедикта оправилась от потрясения.

– И на похороны моего брата вы… – сказала она и гневно уставилась на настоятеля. – Вы явились только для того, чтобы проверить, насколько мы продвинулись в поисках. А на брата моего вам было плевать!

Боненмайр взглянул на нее чуть ли не с грустью.

– Вовсе не так. Смерть вашего брата, как я уже говорил, крайне прискорбна. Я хотел оказать ему последние почести, он это заслужил, – настоятель улыбнулся. – Кроме того, я решил, что смогу немного отвлечь Симона от наших деяний, сделав главной подозреваемой сестру Коппмейера.

Бенедикта вскочила, словно хотела вцепиться настоятелю в горло.

– Вы – прокл ятый…

Симон усадил ее на стул, прежде чем брат Натанаэль успел шагнуть к ней с занесенным кинжалом.

– Интрига вам почти удалась, – заметил лекарь, убедившись, что Бенедикта успокоилась. – Какое-то время я действительно подозревал, что Бенедикта отравила собственного брата. Я и предположить не мог, что за убийством стоит настоятель Штайнгадена!

Боненмайр сокрушенно покачал головой.

– Приказ устранить пастора церкви Святого Лоренца как опасного свидетеля поступил из Аугсбурга, с самого верха. Не от меня! Когда Андреас Коппмейер во время ремонта обнаружил крипту, он написал письмо епископу. Только так мы узнали, что сокровище объявилось вновь. Я бы, наверное, выбрал иной путь. Но епископ счел за лучшее обеспечить полное молчание. Коппмейер был хорошим священником, но, к сожалению, любил сболтнуть лишнего. Слишком велика была опасность, что и другие узнают об этой тайне. Все-таки Коппмейер и сестру успел в нее посвятить. Нам пришлось положить конец этому безобразию. Поймите же!

– И кто за всем этим стоит? – спросил Симон сиплым голосом. – Епископ? Или есть кто-то еще?

Боненмайр тихо засмеялся. Его глаза холодными бриллиантами сверкнули за стеклами очков.

– Нас много. По всем христианским землям, от простых монахов и вплоть до епископов. Наших имен не знает даже папа, однако мы занимаем высшие посты в Ватикане. Мы боремся против распространения ереси и оберегаем ценности христианства от разрушения. Слишком долго мы наблюдали, как лютеране, кальвинисты, цвинглиане, гуситы и кто там еще оскверняли наши святыни и реликвии! – Он вскочил и принялся расхаживать вдоль полок, заставленных книгами и пергаментами. – Это отребье! Они ссылаются на Десять первых заповедей, но на самом-то деле являются не более чем кучкой преступников! Эти сатанисты переплавляют священное золото в монеты, топчут алтари и сжигают мощи наших святых!

Лицо его стало багрово-красным, а очки начали запотевать. Боненмайр закрыл глаза и медленно выдохнул, в конце концов на губах его снова заиграла улыбка.

– То, что мы так неожиданно получили известие о величайшем сокровище христианства, да к тому же в письме простодушного пастора, есть божественное знамение. Господь хочет, чтобы мы в скором времени вступили в величайшую священную войну. Сокровище здесь! Прямо перед глазами! – Боненмайр остановился и воздел руки к небу. – Оно украсит нашу церковь. В Штайнгаден хлынут наконец толпы паломников! Здесь, в Пфаффенвинкеле, возникнет второй Сантьяго-де-Компостела! Я уже получил от епископа согласие, что здесь будет храниться по меньшей мере часть сокровища.

Настоятель вытянул руку в благословении и с улыбкой приблизился к Симону и Бенедикте.

– Вы помогли нам снова найти его и вернуть в лоно церкви, – прошептал он. – И заслужили этим вечное признание. Я уверен, Господь присмотрел для вас особое место на небесах.

– По мне, так хоть в ад отправляйтесь, я на небеса пока еще не собираюсь! – крикнула Бенедикта и устремилась к выходу.