Читаем без скачивания Ночь нашей любви - Шеннон Дрейк

Тот отшвырнул ее от себя, и Кайра упала на останки своего отца. Она уже не боялась покойников — видимо, душа отца, незримо присутствуя, давала ей силы.

— Вы здесь! Я искал вас по чрезвычайно важному делу.

— Я еще вернусь, — сказал Дэрроу, уходя с лордом.

К ее изумлению, лорд Перси обернулся и подмигнул ей.

Будто ей и не грозит неминуемая смерть…

Гастон несся изо всей мочи, не позволяя себе думать о холоде.

Он продрог, от него разило помоями, что неудивительно, поскольку он недавно выбрался из сточной трубы.

Когда Гастон добежал до холма, он совсем выдохся и едва переставлял ноги, взбираясь по не особенно крутому склону.

Вот наконец и лес.

Чья-то рука мгновенно втащила его в густую тень под старым дубом.

Глава 23

Дэрроу, как ни странно, выглядел ужасно.

Он так и не вернулся в усыпальницу, беспробудно пропьянствовав всю ночь, хотя это было ему не свойственно — он знал меру и всегда больше наблюдал за окружающими, чем пил.

Кайра провела ночь без сна. Ее страшило не присутствие мертвецов, а опасение проснуться и обнаружить рядом живого мужчину.

Утром ей принесли еду, воду для питья и умывания, а также щетку для волос и чистую одежду. Видимо, Дэрроу не хотел, чтобы следы плохого обращения бросались в глаза, когда она предстанет перед устроенным им судилищем. Гастон тоже выглядел скверно, но у Кайры не было возможности поговорить с ним.

Бедный Гастон! Верный до конца, который, судя по всему, недалек.

Когда он подошел, чтобы забрать вещи, она лишь коснулась его щеки.

— Приободритесь, миледи, — шепнул он. — Положитесь на священника. Он будет с вами.

Кайра недоуменно кивнула. Видел ли Гастон отца Хемминга, приспешника Дэрроу?

Очевидно, нет.

— Готовы ли вы покаяться, дитя мое? — спросил монах.

— Перед Богом.

— Естественно, я же только орудие Господа.

— Моя исповедь, сэр, не предназначена для ваших ушей.

Хемминг не стал грозить ей адским пламенем, лишь скорбно покачал головой и удалился.

Кайра сжалась, обхватив себя руками. Она боялась, что если даст волю слезам, то будет плакать, пока смерть не оборвет ее рыдания.

Если Аррен и придет за ней, то слишком поздно. Дэрроу снова уничтожит все, что ему дорого.

Как хочется жить! Случилось чудо, Дева Мария откликнулась на ее молитвы, подарив немыслимое счастье. Теперь Кайра не желала расставаться с этим счастьем, с человеком, который захватил ее замок и похитил сердце. Она хочет увидеть своего ребенка, крошечное существо, зародившееся внутри и подающее о себе весточку приступами тошноты. Господи, как хочется жить, иметь ребенка, любить Аррена…

— Пора, миледи. Разрешите проводить вас? — Лорд Перси подал ей руку.

— Почему бы и нет, милорд?

Стражники последовали за ними, не отставая ни на шаг.

— Не печальтесь, миледи.

— Действительно, милорд, с чего мне печалиться? Ведь меня лишь хотят судить и обвинить в измене. Впрочем, меня должен судить король, а не Дэрроу.

— Может, вы и правы, но в законе столько тонкостей, что каждый трактует его по-своему. Дэрроу полагает, что, как пэр королевства, имеет право судить равных себе, обеспечив, разумеется, надлежащий состав суда.

— Из числа своих вассалов.

— Естественно. Где же он найдет судей, которые вынесут нужный ему приговор?

— А каково, милорд, ваше мнение?

— Увы, ваша измена доказана, и к тому вы подписали злосчастный документ. Но крепитесь, не теряйте надежды, миледи.

— О да, милорд, я буду крепиться, пока не умру О™ вошли в главный зал ее собственного замка.

Кое-кого из мужчин, сидевших за столом, Кайра знала.

Сэр Ричард зачитал список обвинений, составленный им самим, выделяя голосом ключевые. Потом ей дали возможность оправдаться. Кайра заявила, что не впускала шотландцев в замок, но когда ее спросили, была ли она заодно с мятежниками и как оказалась в лесу, она заколебалась и в упор посмотрела на Дэрроу.

— У меня и в мыслях не было изменять королю. Но лорд Дэрроу — странный человек с непомерным самомнением. Я чувствовала, что он ищет способ разделаться со мной, хотя я попала в руки мятежника отчасти по его вине. В результате мне пришлось не только расплачиваться за его зверства, но и защищать от него собственную жизнь.

— Ложь! — крикнул Дэрроу, вскочив с места. — Я любил вас!

— Вы не способны любить никого, кроме себя, Кинси.

Он ткнул в нее пальцем:

— Она виновна в измене и признала это. Каков ваш вердикт?

Кайра не удивилась, услышав дружный ответ:

— Виновна!

Она не покачнулась, даже не моргнула, но вздрогнула, когда ее схватили два воина.

— А теперь, миледи, вам предстоит встретиться с палачом, — изрек Дэрроу.

К ее ужасу, лорд Перси, стоявший рядом, не выразил протеста, только пошел следом и, оттеснив стражника, тихо сказал:

— Обязательно исповедуйтесь.

Кайру поразил его серьезный вид и настойчивый тон.

Неужели он заботится о ее душе?

— Лорд Перси, благодарю, но…

— Исповедуйтесь!

— Но…

— Умоляю, выслушайте священника.

Во дворе собрались жители Шокейна; многие плакали, тянули к ней руки, касались одежды.

— Миледи! О Боже, миледи…

Одна из женщин, рыдая, бросилась к хозяйке, но ее ударили рукояткой меча.

— Не смейте! — воскликнула Кайра.

Однако на деревянном, наспех сколоченном помосте мужество покинуло ее. Дэрроу тщательно все продумал: видимо, распространил слух, что хозяйку Шокейна казнят за измену, и надеялся, что Аррен поспешит к ней на помощь, но окажется свидетелем ее ужасной кончины. Помост был достаточно высоким, чтобы увидеть казнь с окрестных холмов.

Кайру грубо развернули лицом к толпе, связали руки, после чего Иган громко зачитал приговор.

Леди Бонифейс обвинялась в измене королю, совершенной с неженской дерзостью, а посему казнь ей назначена как мужчине: четвертование. Такова расплата за измену.

— Ваше последнее слово, миледи? — крикнул лорд Перси.

Она смотрела сверху на знакомый пейзаж. Наступившая осень разукрасила холмы яркими красками, более глубокими и насыщенными, чем летом. Прохладный ветер овевал лицо.

Кайра улыбнулась.

— Любите эту страну! — тихо сказала она и крикнула:

— Слава Шотландии! Аррен! Если ты слышишь меня, не старайся отомстить! Борись за свою родину, живи, чтобы изгнать чудовищ, подобных Дэрроу…

Взбешенный Кинси, изображавший беспристрастного наблюдателя, взбежал на помост, оттащил ее за волосы назад и рявкнул:

— Хватит! Вы уже все сказали, миледи!

— Я хочу исповедаться! — крикнула она. — Вы обязаны прислать ко мне священника!

По толпе пронесся ропот, и Дэрроу злобно скривился.