Читаем без скачивания На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917 - Валентин Левицкий

Тихо, в подобающей празднику обстановке, встретили кубинцы Рождественский сочельник. В большой землянке офицерского собрания была зажжена елка. Блеск мерцающих огней, рождественские рассказы – все это напомнило каждому далекий домашний уют. Мысли одних витали среди гор Кавказа, у других в степях Украины, а у кого и в дремучей далекой сибирской тайге. И только далеко за полночь, когда надо было оставить собрание, каждый вернулся к действительности. Когда участники тихого торжества расходились по землянкам, падал густой, наподобие мелкого зерна снег. В первый момент со света никто ничего не мог видеть, и только через минуту по слабым силуэтам целого ряда крыш, часовых и дневальных, одетых в шубы с высоко поднятыми воротниками, можно было разобраться в темноте. Провести всю Рождественскую ночь в спокойствии всем не пришлось. Еще далеко до рассвета из штаба полка явились спешно люди с приказом, чтобы два батальона (кажется, 1-й и 2-й) приготовились к выступлению в Меджингерт. С нескрываемым недовольством была принята эта весть теми, кому надлежало двигаться в путь.

– Копались, рылись, строили, а после возьми и отдай другим, – бормотали себе под нос люди.

В то же время марш на Меджингерт многих и радовал, так как оттуда можно было рассчитывать попасть в Сарыкамыш в корпусный резерв, на что полк давно имел право. Около 10 часов дня батальоны выступили. В тот же день к вечеру и остальным двум батальонам, и командам приказано было также с утра 26 декабря проследовать в Меджингерт. Вечером 27 декабря, вопреки всяким предположениям, полк получил приказ с рассветом на 28 декабря выступить в Занзах, куда он должен был прибыть к сумеркам. Офицеры терялись в догадках, почему полк должен был быть сосредоточен в Занзахе, между линиями охранения и обороны. Полученное к вечеру приказание начальника команды разведчиков подпоручика Арсенашвили произвести разведку подступов к неприятельской позиции, а также сведения о подходе к фронту всех резервов открывали глаза на то, что полк, а может быть, вся Кавказская армия стоят перед началом новых крупных событий.

С утра 29 декабря со стороны Туркестанского корпуса стал доноситься гул артиллерии, а около 11 часов штаб дивизии сообщил, что туркестанцы повели наступление, и полку приказано было оставаться в полной боевой готовности. Поздно в сумерки командующий полком получил приказ, где указывалось, что частям 1-го Кавказского корпуса подлежит с рассветом на 30 декабря перейти в решительное наступление с целью разбить противника и завладеть его укрепленными позициями, для чего полку следовало атаковать противника между селами Ардос и Саномер.[147] Середина наступавшего боевого порядка должна была держать направление на неприятельский кольцевой окоп (северо-западнее Ардоса, приблизительно в полуверсте). Влево от кубинцев должны были наступать бакинцы, правее дружинники.

Назначенный для атаки полка участок неприятельской позиции тянулся по западной стороне широкой лощины, малозаметной у Ардоса, но значительно глубокой у Саномера. Вообще вся позиция противника представляла сильную оборонительную линию, тщательно укреплявшуюся противником в течение целого года. Строго говоря, неприятельские позиции были не линией обороны, а полосой, где наступавший после взятия окопов попадал в сеть опорных пунктов.

Предназначенный полку участок для атаки представлял тупой угол, обращенный вершиной к нам, на котором находился кольцевой окоп с несколькими пулеметными гнездами, обнесенный проволочным заграждением. Вся же укрепленная линия противника, получившая название Азанкейских позиций, шла от левого берега Аракса по меридиану между селами Ардос и Азан-кей и далее на север, включительно до Джилигельских высот. Ни для кого не было секретом, что бои будут тяжелые, и позицию не удастся взять одним ударом ночной атакой. По сведениям, у противника на участке от Аракса до Джилигельских высот было сосредоточено около полутора корпуса.

Час выступления был назначен после полуночи. Настроение у всех было приподнятое и деловое. Чистилось оружие, выдавались патроны и т. п. За час до выступления был роздан ужин. В одной большой сакле в полутьме двух или трех горящих свечей поручик Дебошинский, предварительно зарядившись неприкосновенным запасом (что значило у него выпить всю водку), держал слово. Речь поручика была весьма краткой, но в то же время и понятной.

– Смотри, будет буря, а хвост все-таки держать трубой. Куда я, туда и все за мной. Не размыкаться и зря не кричать. На ура иди, когда я крикну. – Затем, сделав небольшую паузу, тем же серьезным тоном продолжил: – По полученным сведениям, турецкое начальство приказало всем войскам смазать пятки салом (на солдатском жаргоне это значило, что противник приготовился к отступлению), – заключительная фраза поручика далеко выходила из рамок приличия, и она вызвала у солдат сильный хохот.

Минут за двадцать, прежде чем полку выступить, командующий полком полковник князь Херхеулидзе собрал к себе офицеров и сделал распоряжение о порядке движения колонны, указав, где должно произойти разворачивание в боевой порядок, а также указал намеченный участок для атаки. В момент, когда офицеры собирались разойтись по ротам, в саклю вошел подпоручик Султанов, прибывший только что из Тифлиса.

– Я вас, господа, задержу только минутку, – начал подпоручик. – Я привез с собой для встречи Нового года несколько бутылок вина, но ввиду наступления предлагаю их выпить сейчас же. Ведь, может быть, завтра в эту пору, когда полк будет гнать турок, кого-нибудь из нас на ружьях понесут.[148] Прошу, господа, не откажите, в путь дороженьку. Многим не угощу, но по стаканчику найдется. – Подпоручик начал вместе с денщиком вынимать бутылки, открывать их и разливать вино офицерам во что попало.

Налив себе в чашку, подпоручик Султанов, смеясь, продолжил:

– Господа, мне, как мусульманину, закон Магомета воспрещает пить вино, но я, господа, вполне уверен, что великий Магомет мне разрешит выпить эту чашу за завтрашний успех и славу родного нам полка. Господа, ала-верды ко всем; за славный наш сто пятьдесят пятый пехотный Кубинский полк, – подпоручик Султанов и все присутствующие с ним выпили и начали покидать саклю.

Поздно ночью утих и опустел Занзах, и только в узких и кривых его улицах местами виднелись оставленные патронные и санитарные двуколки. Пройдя с версту по дороге на Ардос, полк свернул вправо в узкое ущелье, откуда ему следовало выйти часа через полтора к разведчикам, занявшим еще с вечера линию для разворачивания. Ночь была темная, и еще до нее с сумерек начал падать снег. Проводником полка был начальник команды разведчиков подпоручик Арсенашвили, отлично изучивший путь следования полка. Спустя час после выступления к голове колонны подъехал ординарец и доложил командующему полком, что хвост колонны 4-го батальона оторвался и неизвестно где находится. Полк остановился и простоял около 40 минут, пока нашелся 4-й батальон. Оказалось, что командующий 4-м батальоном капитан Джапаридзе, ведя свой батальон на большом интервале, по близорукости своей на одном разветвлении ущелья пошел другим путем. Ошибка капитана привела полковника Херхеулидзе в сильный гнев.