Читаем без скачивания Джинн из прошлого - Василий Головачев

Игнат молчал, собирая силы для броска.

– В таком случае позволю себе лирическое отступление. Меня попросили доставить кое-что в прошлое. Некие агрегаты для связи с иксоидами и гиперптеридами. Они здесь, на складе.

Шар со светящимися стыками ячеек перестал увеличиваться в размерах. Одна из ячеек размерами сто на сто метров начала открываться, как две створки окна. Из тёмной дыры «окна» выдвинулась стрельчатая ферма, толкающая ковш, в котором лежали два сморщенных шипастых эллипсоида. Больше всего они походили на гигантские земные орехи – чилимы.

– Вот и они, – сказал Ульрих. – Вид довольно непривлекательный, прямо скажем, но форма в данном случае не главное. Сейчас я погружу эти яички в трюм, доставлю по адресу, то есть на миллион лет в прошлое, вернусь к Солнцу и заберу объект «Зеро», известный вам под названием «спящий джинн». Эти малявки мне помогут. Как говорится: ты мне, я тебе.

Игнат молчал. Лилия слышала его и даже реагировала на уровне подсознания, но ответить почему-то не могла.

– Что скажешь, младшенький? Мои планы тебя не впечатлили? Могу добавить, что после всех упомянутых процедур твой род, как это ни прискорбно, пресечётся на твоём прадеде Игнате. Ты же перейдёшь в разряд виртуальных объектов, а эта милая юнгфрау останется со мной. Мне она понравилась.

Игнат молчал.

Ульрих перестал ухмыляться, оценивающе глянул на него, на Антона.

– Такое впечатление, герр Ромашин, что вы лелеете мечту убить меня. Не получится, к сожалению, мои друзья-инвазеры действительно малявки, но за ними я как за каменной стеной. Если вы начнёте шухер, они не пожалеют ни вас, ни вашу подружку, ни этого славного молодого человека, ни вообще любого представителя славного рода человеческого. Хотя к людям они равнодушны. По их понятиям человеческая цивилизация – имаго, зародыш нового вида разума, а вот он уже опасен для моих малявок, и они сделают всё, чтобы избежать конкуренции.

Игнат молчал.

– Но ведь вы человек, – хрупким голосом произнёс Антон.

– Меня родили человеки, – согласился Ульрих. – Но сочувствую я не им. Что скажете, герр Ромашин? Может, махнём со мной в прошлое, посмотрим на войны первых негуман? Воевали они лихо, столько дыр оставили в космосе на месте звёзд и галактик. Такие дыры войдами называются, слышали, наверно?

Игнат молчал, ещё и ещё раз прикидывая свои возможности. Но сражаться на два, а то и на три фронта – с Ульрихом, фотсами охраны и инвазерами, – нейтрализовать нейроприказ, удерживающий сознание Лилии, и сохранить ей жизнь при этом он не мог.

– Даже и не думай! – разразился кудахтающим смехом Ульрих Хорст, бесконечно уверенный в своём превосходстве.

Глава 23

На чьей стороне Бог?

Плутон давно перестал быть «настоящей» планетой Солнечной системы. Ещё в начале двадцать первого века он был отнесен астрономами к разряду карликовых планет, множество которых населяло так называемый Пояс Койпера, представляющий собой наряду с Облаком Оорта остатки «строительного мусора», после того как из первичного газопылевого облака сформировались планеты.

К началу двадцать пятого века карликовых планет насчитывалось более тысячи, причём некоторые из них не уступали по размерам самому Плутону[31]. Однако семьями из спутников эти карлики – их назвали плутино – обзаводились редко, в отличие от Плутона, имевшего кроме Харона[32] ещё почти два десятка спутников поменьше[33], от Никты и Гидры[34] до совсем крохотных астероидов диаметром от километра и меньше.

Тем не менее структура Плутона мало чем отличалась от структур «настоящих» планет. Он имел ядро из твёрдых горных пород и мантию из азотного льда, с включениями водяного и метанового, толщиной в триста-четыреста километров, и по большей части поверхность планетки была покрыта азотным и метановым снегом с примесью монооксида углерода.

Имел Плутон и атмосферу, совсем слабенькую, разрежённую, состоящую из азота, метана и всё той же моноокиси углерода.

Вокруг Солнца Плутон вращался по орбите с большим эксцентриситетом, поэтому он то удалялся от светила на сорок девять с лишним миллиардов километров, то приближался к нему, изредка заходя за орбиту восьмой «настоящей» планеты Солнечной системы – Нептуна.

За триста лет исследований Системы автоматическими зондами, а потом, после открытия ТФ-теории и создания «мгновенного» транспорта, и масштабными экспедициями все планеты солнечной семьи были детально изучены, в том числе и Плутон, на поверхности которого работали две станции – российская и китайская. Кроме того, здесь же располагалась одна из самых дальних погранзастав Земной Федерации – «Паваротти», выглядывающая в космосе неведомых гостей, которые могли нести угрозу цивилизации. Патрульные корабли Погранслужбы регулярно обследовали окраины Облака Оорта и возвращались на базу, доложив всем заинтересованным службам: «В Системе всё спокойно!»

Точно так же, с доклада «всё спокойно», начался и новый день[35] двадцать четвёртого сентября.

Патрульный «коракл» грифа Погранслужбы Колина Метаксы сел на ровном ледяном поле космодрома погранзаставы. Смуглолицый уроженец турецкого Фенербахче довольно потёр руки, смакуя посещение бара и встречу с коллегами, как вдруг по близкому горизонту Плутона, окаймлённому звёздным бисером Млечного Пути, пробежала судорога, ломая верхушки ледяных торосов.

Метакса замер, не веря своим глазам.

В эфире установилась мгновенная пугливая тишина.

Ещё одна судорога потрясла однообразный ледяной ландшафт планеты.

Эфир взорвался хором восклицаний, криков и сирен.

Метакса, спрыгнувший с пандуса «коракла» на ледяное поле, сделал два шага к недалёкому куполу надземной части базы и остановился, заметив струение звёзд над космодромом.

Звёзды качались и плыли из стороны в сторону, словно отражались в текущей воде, а потом гасли.

Метаморфоза охватила половину небосвода, пришли в движение ближайшие к базе торосы.

Крики в эфире стали стихать, их сменили странные гулы и скрипы.

Струение обрело некую форму.

Метакса с изумлением и ужасом увидел, как в пустоте над поверхностью планеты родилась струя жидкого мрака, врезалась в поле, качаясь и вибрируя, покрываясь почти невидимым интерференционным узором, и превратилась в колоссальную гору жидкого металла.

Пилот «коракла» попятился.

Гора посмотрела на него, как на мелкую букашку.

Метакса, потея, нырнул в люк патрульного катера, рявкнул инку аппарата:

– Старт-форсаж!

«Коракл» ударно вынесся в небо, оставляя треснувшее ледяное поле космодрома, которое продолжала корчить и скручивать чудовищная сила. За ним стартовали ещё два экипажа на катерах поменьше. Остальные не успели.