Читаем без скачивания Феодальное общество - Марк Блок

Вполне возможно, что очень медленное продвижение вперед и было главной особенностью развития сеньорий в Германии. Германские сеньории XIII века с их неразделенными фактически, но зачастую распределенными юридически господскими землями и множеством различных социальных групп, которые власть тщетно пытается точно расклассифицировать, очень напоминают хозяйства эпохи Каролингов, гораздо больше, чем французские сеньории того же времени. Но на протяжении двух ближайших веков сеньории будут меняться. В частности, к концу XIII века начнется процесс объединения всех наследственно зависимых в одну юридическую группу, что будет примерно на два или три века позже, чем во Франции. Будет развиваться и новая социальная терминология, заимствуя новые слова из словаря, связанного с рабством. Определение «собственный» в сочетании «собственный человек (слуга)» (homo proprius, Eigen), изначально обозначавшее несвободных, которые трудились на господской земле, мало-помалу распространится на большую часть держателей, вне зависимости от того, была или не была их связь с господином наследственной. Любопытно, что самым распространенным названием несвободных станет название, сходное с французским: «собственный человек плотью и кровью» (eigen von dem Lipe Leibeigen). Но само собой разумеется, что между этим поздно возникшим Leibeigenschaft, изучение которого уже не может быть осуществлено в рамках эпохи феодализма, и французским серважем XII века сходства было немного. И мы еще раз повторим, что отличительной чертой германского феодализма на всем протяжении его существования был именно архаизм.

4. Англия: особенности вилланажа

При взгляде на состояние английского крестьянства середины XI века в памяти невольно возникает картина, которую рисуют нам описи эпохи Каролннгов, правда, двумя веками раньше: хотя, конечно, английские земельные сеньории не были так жестко организованы, зато сложность системы зависимостей примерно одинакова там и здесь. Континентальные клерки, которым Вильгельм Завоеватель поручил составить опись своего нового государства, были немало озадачены непривычной для них обстановкой и хаосом отношений. Клерки были взяты в основном из западной Франции, и привычная для них терминология плохо соответствовала английским реалиям. Но тем не менее какую-то картину в общих чертах можно себе представить. Мы видим настоящих рабов (theows), часть из них помещена на землю. Есть также держатели, обремененные поборами и повинностями, но они считаются свободными. Есть, наконец, «охраняемые», подчиненные своему покровителю, а вовсе не сеньору, если у них есть земля и они получили ее от какого-либо сеньора. Связь слуга и господина может быть достаточно слабой, и слуга по своему желанию может ее разорвать. Связь слуги и господина может быть, напротив, нерасторжимой и передаваться по наследству. Есть, наконец, не имеющие отдельного названия настоящие крестьяне-аллодисты. Вдобавок существует еще два критерия, по которым делятся крестьяне и которые сосуществуют с перечисленными выше: крестьян делят по размерам надела и по тому, какому сеньориальному суду они подвластны.

После нормандского завоевания состав владельцев сеньорий обновился почти полностью, новые владельцы изменили систему хозяйствования, упростив ее. Но следы былой системы, безусловно, сохранились, в частности на севере Англии, где крестьяне-воины доставляли немало хлопот юристам, привыкшим к совершенно иному сословному делению. В целом, примерно спустя век после битвы при Гастингсе положение крестьян в Англии стало почти таким же, как во Франции. Держателям, которые зависели от сеньора только потому, что получили от него свой дом и поля, были противопоставлены не так давно появившиеся «зависимые слуги» (bondmen) и «слуги по рождению» (nativi, niefs) — лично обязанные служить сеньору и передающие свою зависимость по наследству, и по этой причине считающиеся лишенными «свободы». Над ними тяготели обязательства и запреты, с которыми мы уже хорошо знакомы и которые остаются неизменными: им запрещено вступать в монашеские ордена и жениться на женщинах других сословий, при каждой смерти они отдают что-то самое лучшее из движимого имущества, они платят поголовный побор (но этот побор платили обычно так же, как и в некоторых областях Германии, только в тех случаях, когда слуга жил не на земле своего покровителя). Прибавим к этому еще и весьма удивительную заботу о добрых нравах, аналогию которой мы находим в далекой Каталонии, что свидетельствует о том, что феодальное общество было по своей сути единым: забота эта выражалась в том, что потерявшая невинность девушка из несвободных платила штраф своему сеньору. Гораздо более многочисленные по сравнению с рабами прошлого «несвободные» феодального общества не напоминали рабов ни по своему образу жизни, ни по тем ограничениям, которые ему сопутствовали. Знаменательная черта: в отличие от англосаксонских theow, если «несвободного» убивали, его семья вместе с сеньором получала «цену крови». Неведомая рабству, ленная солидарность не будет распространяться на сервов более позднего времени.

Однако существовали и отличия между Англией и Францией. Английский сеньор гораздо лучше, чем его собрат на континенте, удерживал на своей земле сервов, иначе говоря, обыкновенных держателей. Происходило это потому, что Англия стала более или менее однородной, и ее короли были достаточно могущественными для того, чтобы отыскивать сбежавших «несвободных» и наказывать тех, кто их принял. В каждой сеньории для того, чтобы держать своих «услужающих» в подчинении, господин пользовался «frankpledge», что означало поручительство, и в виду имелось взаимное поручительство свободных людей. Этот институт был безусловно англосаксонского происхождения, но первые нормандские короли, заинтересованные в хорошей полицейской службе, не только сохранили его, но усовершенствовали и развили. Целью этого института была пронизывающая все общество взаимная солидарность, которая имела целью выявление нарушений и наказание за них. С этой целью почти на всей территории Англии население было разделено на десятки. Члены десятки отвечали за то, чтобы в случае необходимости каждый из них явился в суд. Через определенные промежутки времени старший в этой десятке должен был приводить виновных или подследственных представителю государственной власти, а тот должен был проверять, не ускользнул ли кто из этой обширной сети. Изначально этой службой были охвачены все свободные люди за исключением представителей высших классов, клерков, слуг или домашних воинов, которые кормились в доме хозяина и поручителем которых был сам хозяин. Но очень скоро эта система изменилась. Поручителями стали только зависимые сеньорий, причем все, без различия статусов. Название этого института, таким образом, стало ложным, так как большинство из зависимых не считалось уже свободными: парадоксальное и красноречивое свидетельство изменившегося смысла, с которым мы уже встречались не однажды. Произошло и другое изменение: малому числу королевских чиновников было невозможно осуществлять такое количество проверок, и их все чаще осуществляли сами сеньоры, или, по крайней мере, большинство из них. Таким образом, в их руках оказался замечательный инструмент принуждения.

Завоеватели, которые снабдили своих сеньоров таким могущественным орудием, всячески заботились и об укреплении собственной власти. Союз, который заключили между собой сеньоры и королевская власть, объясняет следующее изменение, которое претерпела в средневековой Англии структура общества, а вместе с ней и понятие «свободы». Начиная с середины XII века в царствование нормандских, а потом анжуйской династий повсюду широко распространилась королевская судебная власть. Но за преждевременный расцвет ее последовала и расплата. Судьи Плантагенетов были вынуждены уважать те преграды, которые в более медленно развивающейся в юридическом отношении Франции уже казались вполне преодолимыми, но они этих преград преодолеть не смогли; после недолгого времени попыток, королевские судьи отказались вмешиваться в отношения лорда со «своими людьми». Это не значило, что доступ к королевскому суду для этих людей был закрыт, это значило, что дела, касающиеся их отношений с сеньором, могут решаться только самим сеньором и его судом. Но дела, которые должны были разбираться этим судом, касались самых важных для этих униженных людей вопросов: вопросов владения и передачи наделов, определения повинностей. Однако такого рода дела возникали не только у зависимых, кроме bondmen, суд сеньора стал заниматься и просто держателями, до той поры свободными и называемыми словом, позаимствованным из французского: «вилланами». Возникшее разделение, весьма существенное для самих людей, создало новые социальные группы в английском обществе: с одной стороны, подлинные подданные короля, укрытые целиком и полностью благодетельной сенью его справедливости, с другой стороны, многочисленное крестьянство, наполовину отданное произволу сеньоров.