Читаем без скачивания Укоротитель - С Бескаравайный

Специальный корреспондент все тщательно снял. Материал казался ему подходящим, но не было в нем той яркой сенсационности, того кричащего фактажа, что приносит славу. И ближе к вечеру Антугаев, под большим секретом, рассказал о тропинке в минном поле. Её саперы оставили, чтобы в самоволку ходить можно было. Он, Антугев, по этой тропинке не лазил, но сын его к позициям подкрадывался.

- Там сараи какие-то странные, маленькая дорога, метров двести - ведет непонятно откуда и непонятно куда, - с готовностью поддержал средний сын Антугаева.

- Хм, - с чудовищным акцентом усомнился корреспондент, - ты так много говоришь, но тебе, как это будет? Тебе здесь жить?

- Может и нет, - не без резона ответил Антугаев, - Но мы тоже не дураки, себя выдавать не будем, с тобой за периметр не пойдем. Да и тебе поостеречься не лишнее.

Журналист раскинул мозгами: нанять местных в качестве свингеров*, значит распрощаться с камерой, а такая хорошая была у него только одна. Его самого вполне защищала прямая передача материала своим. После сеанса связи, чтобы он там не сделал, его не расстреляют и даже надолго не посадят. Кроме того, из этого надо извлечь выгоду, обеспечить записи выход в эфир. Идеал в прямой эфир. Спутниковый телефон принес ему призрачное согласие начальства. Он припомнил, какая разница по времени, и чтобы попасть в родной прайм-тайм, назначил выход на одиннадцать часов вечера.

______________ * Свингер - человек, поставляющий журналисту за умеренную цену пленку с интересующим его содержанием.

Две тяжело нагруженные тени вышли с окраины станицы, когда тучи как следует заслонили старый месяц. Сделав небольшой крюк, они стали медленно подкрадываться к охранной линии. Все было как надо: прожектор с единственной вышки ленивым лучом обшаривал окрестности, гавкали редкие собаки.

- Вот, от одного камня до другого, и дальше, чем на два метра - не отходи.

Журналист в таких напоминаниях не нуждался. Поползли. Один раз световое пятно прошло совсем близко, но не задело их. Вот и колючая проволока - как же без нее?

- Они вот тут подлазят - палку упирают одним концом в землю, а другим в проволоку. Дальше ты сам, - сопровождающий провалился в черноту за спиной.

Вокруг была тишина, лишь издали неслась смутно-знакомая мелодия какой-то ягодной песенки. Журналист протащил обе сумки под "колючкой", быстро, но тщательно выставил антенну.

- Есть сигнал?

- Да?

- Я пошел, сами решите, что гнать в эфир.

Держа камеру на плече и разматывая за собой катушку с кабелем, он начал протискиваться к славе.

Край котловины, что был сразу за вторым рядом колючки, открыл впечатляющее зрелище: будто донышко черного котла, в котором едва-едва тлели несколько слабых огоньков и клубился удушливый дым. Но эти огоньки хорошо освещали три больших сарая, и в самом длинном из них били железом по железу. Журналист обвел камерой периметр и ему сразу стало ясно, что хозяева здешних угодий много больше боятся собственных солдат, чем повстанцев: не было ни одной тропинки, спускавшейся от края к центру. Собачий лай, редкие часовые, прожектор - все это было снаружи, а он был внутри. Только одна дорога, действительно короткая, соединяла узкий проход между холмами с левым сараем, а вернее, с гаражом - оттуда высовывались тупые рыла бензовозов.

Он дал еще несколько панорамных снимков, и тут сообразил, что непонятный мусор, валявшийся вокруг большого длинного сарая - это части человеческих тел. Дал увеличение - и верно: руки, ноги, и даже какие-то кишки. У стенки стоял бачок, полный останков и рядом с ним грабли - наверно, еще не все успели убрать. Он понял, откуда идет запах подгоревшего мяса. Журналисту стало ощутимо холоднее и он очень хорошо вспомнилось, как весело было отмечать с друзьями в пабе выгодную командировку. Но авантюризм победил - он почувствовал себя агентом в самом расцветет сил и еще не хотелось отступать. Журналист убедился, что сигнал идет и начал съезжать по осыпям.

Маслянистые пятна нефти, рыжие, выветрившиеся потеки свернувшийся крови. Следы ботинок и сапог, следы волочения тел, отпечатки шин. Редкие огни оказались бочками с горевшей нефтью - дым от нее поднимался как раз на уровень среза котловины и вниз падала только редкая жирная копоть.

Металлические удары из центрального строения сменились человеческими криками. В правом сарае, скорее всего, была казарма - из маленьких окошек, больше походивших на амбразуры, пробивался свет ламп, а на шторах, украшавших те же окошки, мелькали силуэты.

К центру. Журналист покрепче ухватил камеру и короткими перебежками, от тени к тени, двинулся вперед. Дал несколько крупных кадров оторванных конечностей. Именно в эту секунду его сигнал вышел в прямой эфир. Крик в сарае оборвался, еще несколько раз ударили железом по железу и второй, еще более отчаянный, протяжный вопль вырвался изнутри.

Журналисту не хотелось заходить прямо в дверь - он прошел вдоль стены и, конечно, обнаружил плохо приклепанный лист гофрированного железа. Отогнул его и просочился вовнутрь.

Бесконечное переплетение труб, непонятного назначения конструкций. Тяжелый трупный запах и электрический, яркий, цивилизованный свет, идущий от больших ламп под потолком. Он, стараясь не задеть многочисленные острые концы, будто специально торчащие отовсюду и следя за размоткой кабеля, шаг за шагом приближался к истине. Из полумрака выплыли стеллажи, занятые обескровленными человеческими телами. Сбоку донесся отвратительный, чавкающе-разрывающий хруст выламываемых суставов.

И вот журналист выбрался к открытому пространству, к тому небольшому пятачку свободного места, на котором и осуществлялось явное нарушение прав человека. Прячась за фанерным, полу развалившимся шкафом, он видел несколько металлических, второпях сваренных из уголка и арматуры столов, на которых лежали разрубленные тела. А в центре, за импровизированной плахой, чуть заслоненной столами, орудовал главный палач этого худшего из возможных адов. Одетый в грязную, изорванную хламиду, он бил корчащиеся тела мясницким топором. Перед ним же, наполовину связанные, но явно пребывающие в трансе, стояли несколько будущих жертв.

Журналист подполз еще ближе, намереваясь заснять сам момент умерщвления очередного несчастного кокорца. И тут сзади донесся громкий протяжный металлический скрип, какой получается от медленного сгибания проржавевшей трубы.

Я, чуть отведя топор, обернулся и встретился с ним взглядом.

- Вот истинный палач Кокории!! - журналист, понимая безвыходность ситуации, бросился вперед, - Посмотрите в это лицо мясника, убийцы, закоренелого душителя свободы!

Верещал он на своем родном языке, но, сообразив, что я могу не понимать, попытался соорудить фразу на северском.

- Губитель, казнитель, укоротитель! - он чересчур нервничал и фонемы не желали складываться в предложение, - Ты показал лицо, ты в телевизоре! И не смей, не смей причинять мне вреда - я гражданин...

Он замолчал, потому что непонятно откуда взявшиеся руки схватили его сзади за плечи, щиколотки и шею.

- Тебе не показалось странным, что я здесь управляюсь в одиночку? - я медленно подходил к нему поближе, утирая топор прихваченной со стола брошюркой, в которой позднее признали декларацию прав человека, - Что нет диссидентов и протестующих?

Метрах в пяти, стараясь держаться прямо перед камерой, останавливаюсь, пытаюсь произвести впечатление голодного вампира, по недоразумению не могущего выпустить клыки.

- Взять его!!!

И все те мертвецы, что трупным грузом устилали полки и столешницы, что издавали зловоние и отталкивали видом разлагающей плоти, вздрагивают, поднимаются и начинают свой путь к горлу правдолюбца.

Смертный, феерический ужас объял Артура Энгеля - в секундном прозрении он понял, что все действо, разворачивающееся перед ним, не более чем маска, обман, мистификация, и его скромная персона лишь проводник, рычаг с помощью которого миллионы людей ненадолго приняли ее за правду. Но вмешаться в действие, изменить хоть что-то, свести все к шутке журналист не успел: одна из таких надежных рук выдернула из камеры провод, а другая поднесла к его носу клочок пахнущей хлороформом ветоши.

Темнота.

Нет ничего труднее доказать истинность факта, который уже опровергнут, изображен в тысячах карикатур и пародий, осмеян и приобрел тот устойчивый аромат дешевой сенсации, что не отмывается никакими пленками и фотографиями. Я стал героем одного из раскрученнейших розыгрышей. Документальный фильм "Как мы готовились разыгрывать прессу" был бесплатно презентован всем конкурентам этой гордящейся своей историей телекомпании и заботливо помещен во всемирной паутине. Подробно рассказывалось, как закупали грим и учились им пользоваться, как одалживали манекены и разбирали их на части, как резали баранов и устилали их потрохами окрестности длинного сарая. Разумеется, пребывание самого Артура Энегеля в "долине смерти" сняли с нескольких ракурсов, но изображение его дрожащих коленок и отвисшей челюсти реализовывалось уже за деньги.