Читаем без скачивания Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова - Андрей Шляхов

— Страдание очищает душу, Артур, — Данилов уселся в кресло и прикрыл глаза.

Саркисян понял, что разговора не получится, и затих в ожидании новой жертвы…

По окончании утренней конференции заведующая встала, нашла взглядом утомленного дежурством Данилова и попросила:

— Владимир Александрович, загляните, пожалуйста, ко мне. Прямо сейчас.

«Ну теперь нас точно произведут в любовники», — подумал Данилов.

Кабинет заведующего подстанцией преобразился. Чистота, порядок, кактус на подоконнике. Перехватив взгляд Данилова, Новицкая улыбнулась:

— Кактусы всегда были моей слабостью.

— Я помню, — отозвался Данилов.

— А что ты еще помнишь? — заведующая уселась за стол и жестом указала Данилову на один из четырех свободных стульев, протянувшихся в ряд вдоль стены.

При Тюленькове стулья обычно стояли в центре кабинета или у стола. На одном из них обычно висел пиджак хозяина, на другом — лежали папки с документами, на третьем — фармацевтический справочник, на четвертом — еще что-нибудь.

Данилов сел и выжидательно посмотрел на начальницу.

— Что ты еще помнишь? — повторила свой вопрос та.

— Елена Сергеевна, дежурство выдалось утомительным, но скучным, — глядя прямо в ее зеленые с искорками глаза, ответил Данилов. — Вспомнить нечего. Разве что вся подстанция обсуждает наши с вами мнимые взаимоотношения и прочит мне место старшего врача.

— А из вас мог выйти неплохой старший врач, Владимир Александрович, — принимая вызов, перешла на «вы» Новицкая.

— Навряд ли, — ответил Данилов. — Я не люблю поучать людей.

Глава третья

3АГОВОР

На подстанции — чрезвычайное происшествие. Авария. Машина четырнадцатой бригады перевернулась на повороте, возвращаясь с последнего вызова на подстанцию. За рулем был «чужой», подменный водитель, присланный вместо заболевшего бригадира Терещенко.

Бригадиров среди водителей трое — по одному на каждую смену. Работают бригадиры только на суточных бригадах.

Вообще-то «скорая помощь» — это не одна, а две разные организации «в одном флаконе». Дело в том, что у всех прочих экстренных служб — у пожарных, у милиции, у спасателей, автомобили собственные, принадлежащие той же организации. Автомобили московской «скорой помощи» принадлежат не станции, а автобазе «Моссанавтотранс», которая находится в Филях. Этой автобазе принадлежит вообще весь государственный санитарный транспорт в столице. Медицинские учреждения берут у нее в аренду автомобили вместе с водителями. Разумеется — за деньги. Автобаза ежемесячно выставляет станции «скорой» и «неотложной помощи» счет, и станция оплачивает аренду.

Машина перевернулась по вине водителя, так что с аварией предстоит разбираться автобазе — это ее ЧП. Подстанция в который уже раз слушает рассказ доктора Сафонова и радуется, что с бригадой ничего не случилось.

— Представляете — плавно так легли на бок и, вращаясь юлой, еще метров сто по асфальту проскрежетали! — взахлеб рассказывает в диспетчерской Сафонов.

Сначала метров было двадцать, потом стало пятьдесят, а теперь уже сто. Фантазия Сафонова не знает границ. Он вразвалочку сидит на стуле и делится с товарищами пережитым.

— Я чуть ящиком по голове не получил! Слава богу — обошлось.

— А вылезали как? — интересуется фельдшер Лена Еременко, не слышавшая еще эту историю.

— Мы с Коксом через задние двери, а наш «раллист» через свою. Завалились же на правый бок

— Виталь, ты ему хоть по морде разок успел съездить? — спрашивает доктор Могила. — Я бы не удержался.

— Какое там — по морде! — машет рукой Сафонов. — Нас снимали со всех сторон. Мы даже обалдели. Вылезаем со Стасиком и видим вокруг лес рук с мобильника- Я ми. Человек двадцать, не меньше, столпилось вокруг и Я фотографировали. Толкались, спорили, ракурсы выбирали, но ни одна собака не поинтересовалась: «Может помочь чем-нибудь?».

— А я решил подшутить, — говорит фельдшер Стасик! Кокс, богатством фантазии превосходящий Сафонова. — Ломанулся от машины, вроде как в панике, и ору: «Спасайся, Виталь Иваныч, у портативной рентгенустановки контейнер с ураном треснул! Сейчас облучимся!! А-а-а!» Всех фотографов словно волной смыло. Вместе с] идиотом водителем.

— Наверное, он задумался за рулем! — многозначительно произносит доктор Жгутиков и под дружный смех коллег покидает диспетчерскую.

— Артемушка опять на вызове начудил, — говорит Еременко, убедившись, что в диспетчерской нет старшего врача, обожающего подкрасться потихоньку и слушать разговоры сотрудников. — Могут и жалобу написать.

— Опять женщину с больным животом полтора часа осматривал? — Сафонов недоволен тем, что вниманием аудитории пытается завладеть кто-то другой.

Артем Иванович Жгутиков — старый холостяк. В Твери у него осталась мама, звонящая ему на мобильный по десять раз на дню. Мама напоминает сыну, чтобы тот не забыл зонт, не забыл поесть, не забыл надеть шапку, не забыл выключить утюг, не забыл завести будильник… Про наладонник мама не напоминает, и поэтому Жгутиков то и дело забывает его, преимущественно в туалете. К этому уже все привыкли.

Артем Иванович сносно разбирается в медицине, не пьет спиртного, не курит и отличается поразительной невозмутимостью и редкостным миролюбием. Никто на подстанции за пять лет не видел его в раздражении или гневе. Самые скандальные больные утихают, когда Артем Иванович советует им «попить водички мелкими глоточками», чтобы успокоиться.

У доктора Жгутикова всего один недостаток — тяга к длительному осмотру и ощупыванию молодых женщин. Столь интенсивное внимание никогда не влечет за собой никакого продолжения. Артем Иванович живет по принципу — натешился и забыл. Но тешится он долго. Водители, привезя доктора Жгутикова на вызов с поводом «женщина тридцать лет, болит живот», усаживаются в своем кресле поудобнее и закрывают глаза в предвкушении полутора, а то и двухчасового сна. То, что норма времени на обслуживание обычного, ничем не осложненного вызова, равна сорока минутам, доктора Жгутикова не волнует совершенно. «Все люди разные, — терпеливо объясняет он старшему врачу, — у некоторых сбор анамнеза проходит очень долго. Буквально клещами приходится вытаскивать сведения».

— Хуже, — Еременко понижает голос. — Сейчас были на детском вызове…

— Мальчик два месяца, температура тридцать девять? — уточняет диспетчер Сиротина. — Ташкентский бульвар, дом восемнадцать?

— Да-да.

— Там повтор. Пятая бригада с шестьдесят четвертой поехала.

Пятая бригада — педиатрическая. Детские вызовы — ее хлеб, ее профиль. Правда, педиатров на всех детей не хватает, и тогда вместо них на детские вызовы едут обычные линейные врачи.

— Короче — приезжаем мы на вызов. Открывает нам дверь мамочка. Такая вся из себя фигуристая и аппетитная, — Еременко руками показывает впечатляющий размер форм молодой матери. — Все так из халатика и норовит вывалиться. Артем Иваныч как увидел ее, так сразу покраснел, запыхтел и говорит: «Учитывая, что ребенку два месяца, вначале я должен осмотреть мать. Вдруг у вас какая-нибудь инфекция…»

— Юморист! — вздыхает Люся Сиротина.

Люся — землячка Жгутикова и оттого считает себя обязанной покровительствовать ему. Старается выгородить перед начальством, угощает пирожками собственной выпечки, одалживает небольшие суммы денег, которые Жгутиков исправно возвращает. Артем Иванович принимает ее заботу, как должное. Он привык к тому, что о нем кто-то постоянно заботится.

— Крутил-вертел он ее битый час! — продолжает Еременко. — Ощупал все, что только можно и что нельзя. Натешил душу и говорит мне: «Пойдемте, Елена Викторовна». Я встаю, подхватываю ящик и иду к дверям.

— А что мамочка? — спрашивает Сафонов.

— А мамочка удивляется: «Разве вы, доктор, ребенка смотреть не станете?» Артем Иваныч ей отвечает: «Нет, не станем. Мы вообще-то «взрослая» «скорая помощь». К ребенку вызывайте детскую».

— Так и не посмотрел младенца?! — ахает Сиротина.

— Так и не посмотрел, — подтверждает Еременко. — Я ему в лифте замечание сделала, так он стал утверждать, что вызов к мамаше был, пока повод в наладоннике не посмотрел. Замкнуло его при виде женских прелестей.

— Так можно было вернуться, — замечает Кокс.

— Не захотел, — разводит руками Еременко. — Да и что ему там делать? Опять мамочку щупать? Педиатры поехали — и ладно.

— Если они эту историю услышат в мамочкином исполнении, да стукнут на Центр… — Сафонов многозначительно округляет глаза.

— Дадут еще один выговор, — машет рукой Лена. — Этим нашего Жгутикова не проймешь. Он вообще хочет уйти в поликлинику работать, там спокойнее.

— Зато не так интересно — к терапевту одни старухи ходят, — шутит Стасик…