Читаем без скачивания Тайные страницы истории - Василий Ставицкий

Он уже и не чаял — как, «но Бог помог». Граф Войнович, переодевшись местным жителем, добрался до ближайшего турецкого порта и нанял там суденышко, договорившись, что через два дня лодка с матросом причалит в условленном месте и будет всю ночь ждать пассажиров. Нет-нет. Юрий Владимирович вовсе не собирался бежать тайком. К этому не было никаких оснований. Он просто не видел смысла в долгих дружеских прощаниях, а потому «первый» его «предмет был всех черногорцев удалить» под теми или иными предлогами. Потом Юрий Владимирович велел привести к нему томившегося по его приказанию под стражей Степана Малого и объявил ему, что именем матушки-государыни жалует его российским офицером, во удостоверение чего дает ему патент и приказывает облечься в приготовленный мундир. Он оставил Степану порох, сукно и прочие привезенные припасы, а также письменное повеление для имеющих вернуться черногорцев. Что он, князь Долгоруков, «поручает» Степану Малому управление «Черной Горы». После чего генерал-майор и его свита, выражаясь современным военным слогом, убыли из места своей временной дислокации. Навсегда. Оценивая это событие, автор должен прямо заявить, что сколь он ни симпатизирует Юрию Владимировичу и сколь ни входит в трудное положение, в котором он оказался, однако не может не заметить, что тот отчасти сам был всему виною, так как из всех своих доблестей в наибольшей мере проявил несгибаемость и холодность ружейного штыка. Автор признается, что описал так подробно черногорскую экспедицию не только из-за пиетета перед добродетелями Юрия Владимировича (им самим правдиво описанными), но еще более потому, что когда-то сам бывал в тех местах. И в Цетинье, и в новой столице — Титограде, и в мавзолее Петра II Негоша, подстилаемом облаками, и в обычном селении, название которого, к сожалению, забыл (и где его угощали смоквами и сливовицей), и на побережье. И свидетельствует, что, пожалуй, нигде на земле русское имя не окружено таким почетом, таким искренним уважением, как в Черногории.

Вот и все об удивительных приключениях и похвалы достойных делах Юрия Владимировича Долгорукова, генерал-майора службы ее величества императрицы и самодержицы всероссийской.

В заключение скажем два слова об Алехане. В то время как князь Долгоруков приобретал европейскую популярность на суровых вершинах Черной Горы, он тоже не сидел без дела. Под его негласным руководством на принадлежавших Венеции островах русские, говорит Рюльер, с помощью некоторых священнослужителей и при неведении правительства готовили свои заговоры. Крестьяне этих островов и все множество фессалийцев и эпирцев, которые бежали сюда с началом войны, находились в готовности получить оружие и присоединиться к русскому флоту, как только он появится. Многие корабли в Архипелаге спустили оттоманский флаг и подняли русский. На них устроили продовольственные склады. Они ожидали на якоре на каком-то пустынном рейде. Вот какими средствами—заключает Рюльер — старались восполнить все то, чего реально недоставало вооружению (armemens) московитов (!). Казалось, что вместо того, чтобы готовить восстание в Пелопоннесе, сделали заговор против этой несчастной провинции…

Да, Алехан делал все, что было в его силах. И его успехи, в отличие от скромных достижений Юрия Владимировича, видимо, действительно были выдающимися. Хотя ни сам он, ни кто-либо другой из участников подготовки восстания, к сожалению, не позаботился об их «увековечении». Пора было начинать, пока турки не встревожились всерьез и не стянули на Балканы и в Архипелаг крупные силы. Алехан ждал появления флота.

Александр Маслов

«СМЕРТЬ УЧИНИЛАСЬ БОЖЬИМ СУДОМ…»

Споры о таинственной смерти царевича Дмитрия не утихают до сих пор. Согласно официальной версии мальчик нечаянно нанес себе ножом рану в область шеи. Однако, по слухам, царевич Дмитрий был злодейски зарезан людьми, подосланными Борисом Годуновым. Таким образом, смерть Дмитрия из личной драмы превратилась в историческую трагедию. Эта версия до сих пор продолжает оказывать заметное влияние на историографию.

Что же случилось в самом деле на подворье угличского кремля в солнечный день 15 мая четыре столетия назад?

В 1584 году Дмитрий вместе с матерью Марией Нагой, шестой или седьмой женой Ивана Грозного, выехали в Углич. Брак их, согласно канонам Русской Православной Церкви, не мог считаться законным и, следовательно, Дмитрия, которому царь Иван IV выделил удельное княжество со столицей в Угличе, как незаконнорожденного, следовало бы именовать не царевичем, а удельным угличским князем. Но в историю он все-таки вошел как «малолетний царевич Дмитрий». Он был единственной надеждой рода Нагих на возвышение. Уже с 6–7 лет он начал чувствовать себя будущим государем. Мальчика отмечала семейная черта — жестокость и необузданный характер. Он часто приказывал дворовым людям лепить из снега и вырезать из дерева человеческие фигуры и присваивал им имена московских бояр, а затем отсекал им конечности и головы, приговаривая: «С этим я поступлю так-то, когда буду царем, а с этим — эдак». В русской истории был уже пример царственного ребенка, одаренного и страстного, воспитанного подобным же образом. Из этого ребенка впоследствии вырос царь Иоанн Грозный.

Трагедия разыгралась в субботний день, когда обитатели кремля готовились к обеду. Царевич, как обычно в это время, играл с мальчишками ножиком в «тычку». Бросавшему нож с определенного расстояния необходимо было попасть в очерченный на земле круг. Наступил черед Дмитрия. И в этот момент произошло непредвиденное. Все кинулись во внутренний дворик. Мария Нагая выхватила из рук Арины Тучковой тело уже мертвого сына. Обезумевшая от горя царица, указывая на Волохову, под чьим надзором находился во время игры Дмитрий, запричитала, что это ее Осип с сыном Битяговского да Микита Качалов царевича Дмитрия убили. Ударили в колокол. Вокруг уже толпился возбужденный народ. Многие прибежали с палицами и ножами. Выскочивший прямо из-за обеденного стола Битяговский пытался успокоить людей, отвергая обвинения в причастности его к смерти царевича. Но, как в наши дни, так и в те времена, сыграла роль «психология толпы», подогреваемая братьями Нагими.

А. С. Пушкин однажды проницательно заметил: «Народ, как дети, требует занимательности, действия. Народ требует сильных ощущений, для него и казни — зрелище. Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображения, потрясаемые драматическим волшебством». Дьяк Михаил Битяговский, присланный Годуновым надзирать за царевичем, и его помощники Никита Качалов и Данила Третьяков были тут же растерзаны возбужденными людьми. На глазах Марии Нагой были убиты игравшие с Дмитрием малыши Данила Битяговский и Осип Волохов.

В Углич прибыла следственная комиссия во главе с митрополитом Саркским и Подоинским Геласием, а фактически руководил ею Василий Шуйский — коварный и умный противник Бориса Годунова. Историки пишут, что комиссия вела дело «по горячим следам».

С криминалистической точки зрения это не совсем так. Расследование по горячим следам считается тогда, когда проведено оно в течение первых суток после происшествия. Комиссия же Шуйского прибыла в Углич только 19 мая, то есть на четвертые сутки после происшествия. С точки зрения современной криминалистики, смерть при так называемых «невыясненных обстоятельствах» предполагает возможность убийства, самоубийства или же несчастного случая. До наших дней сохранился «Обыск» — следственное дело Шуйского. Надо отметить, что расследование было проведено весьма профессионально. Как и положено, отрабатывалось несколько версий. На Руси во все времена умели вести «розыскные» дела.

Было установлено, что в момент происшествия все убиенные служивые люди на месте гибели Дмитрия не были. Дьяки и подьячие проводили очные ставки, подробно опрашивали свидетелей. Рассказам мальчиков, наблюдавших за игрой, придавалось особое значение. Ведь дети легко внушаемы и на допросах при умело поставленных вопросах могут дать «нужные» следствию показания. Как подтверждает анализ записей следственного дела, на детей при дознании не оказывалось психологического давления со стороны взрослых. Мальчики рассказывали о случившемся так: «…играл де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на него болезнь — падучей недуг — и набросился на нож». Взрослые подтверждали: «…да в ту пору, как ево било, покололся ножом сам и оттого умер».

Комиссия, проанализировав показания свидетелей, пришла к однозначному выводу, что произошел несчастный случай во время приступа «падучей». После изучения всех документов 2 июня 1591 года «Освященный собор» и боярская дума объявили народу: «Царевичу Дмитрию смерть учинилась Божьим судом».

Теперь уже участников бунта в Угличе постигла жестокая расправа: братьев Михаила, Андрея и Григория Нагих заточили в острогах дальних городов, а мать царевича Марию Нагую постригли в монахини и сослали в отдаленный монастырь. Были наказаны и многие горожане. Судьба же угличского колокола, известившего об «убиении» Дмитрия, стала под стать человеческой: его лишили одного «уха» и под крепкой стражей «сослали» в далекий Тобольск.