Читаем без скачивания Вечерний круг - Аркадий Адамов

— Пожалуйста, — охотно согласился толстяк, словно только и ждал, чтобы его об этом попросили, и, обращаясь к Игорю, пояснил: — Если быть точным, чтоб вы знали, то у них просто договорённость была: она оценивает при нём, а он даёт, допустим, на тридцать или пятьдесят процентов больше. На этот раз было пятьдесят, не меньше, я по глазам видел.

— Неужели вы так хорошо запомнили эту сцену? — удивился Игорь.

Сосед толстяка, который предложил ему говорить всё, как есть, лениво усмехнулся в пышные усы и снисходительно пояснил:

— Когда, молодой человек, цена связана с вещью, у нас особая память.

— Тем более такая вещь! — темпераментно воскликнул толстяк. — Да ему сейчас цены нет, этому ларцу, не будь я Абрам Фёдорович, чтоб вы знали.

— Положим, цена есть всему, — спокойно поправил усатый.

— А скажите, Абрам Фёдорович, — снова вмешался Игорь, — вы смогли бы сейчас узнать того человека, который купил ларец?

— Смешной вопрос, — пожал плечами толстяк. — К вашему сведению, я могу забыть кого хотите, сестру, брата, свата, но только не такого покупателя.

— И какой же он был из себя?

— Какой? — Толстяк секунду помедлил, сняв очки и разглядывая потолок. — Так вот. У него была чёрная борода, очень светлые глаза, он был в канадской дублёнке — дело происходило зимой — и в шапке из скунса. Надеюсь, вам достаточно, а? — спросил он, победно взглянув на Игоря сквозь очки.

Вскоре Игорь распрощался и направился в третий магазин.

Здесь картина внезапно изменилась: товароведы узнали сразу две вещи: трость с костяным набалдашником и шахматы.

— Вы поймите, — сказала Игорю немолодая женщина-товаровед, удивительно румяная, с гладкими, чёрными волосами. — Поймите! По существу, это музейный экспонат, его не следовало отдавать в частные руки. И как их схватили, вы бы видели! Это же ужас! — Она драматично всплеснула пухлыми руками. — Всего день стояли, несмотря на цену! Можно подумать, люди сами печатают деньги.

— Давно это было?

— Ну, год назад. Ну, полтора.

— Можно установить точно, — вмешался директор, молодой фатовый человек с длинными волосами и аккуратными усиками. — Я только хотел бы уточнить, простите, что музейные вещи мы не пропускаем. Это вы, Маргарита Освальдовна, я бы сказал, художественно преувеличили в пылу рассказа. Так, конечно, бывает. Но товарищ из сугубо официального учреждения, и он может подумать…

— Анатолий Иванович, — поджала губы Маргарита Освальдовна, — когда речь идёт о вещах, я не ошибаюсь. Не было случая, как вы знаете, несмотря на…

— Вы меня не так поняли… Вернее, я не то хотел сказать… — покраснел Анатолий Иванович, и чёрные глазки его вдруг забегали, словно его поймали за чем-то нехорошим. — Я хотел сказать… Словом, если угодно, — он обратился к Игорю, — мы сейчас можем уточнить, когда эти шахматы были проданы.

— Да, прошу вас, — сухо ответил Игорь.

Молодой человек ему решительно не понравился.

Тем временем занялись тростью. Её узнал другой товаровед. Куплена она была всего, оказывается, месяца четыре назад. Вызвали продавца. И тот вспомнил и трость, и её покупателя. При этом Потехина он описал весьма точно. «Хоть бы бороду сбрил, — насмешливо подумал Откаленко. — Лезет всюду со своей бородой, и все его помнят».

Вернувшись к себе в отдел, Игорь некоторое время задумчиво сидел за столом, вяло покуривая и заставляя себя собраться с мыслями. Стол напротив выглядел пусто и уныло, Виталий за него сегодня даже не присел.

Вот и вырисовывалась конкретная цель предстоящей беседы. Выходит, Потехина следует заставить раскрыться, а для этого припугнуть, соблазнить, запутать, дезориентировать, как обычно с такого рода людьми. Тут Игорю уже было легче соображать и ориентироваться. В противоположность Лосеву, он вовсе не был склонен заранее настраиваться на благожелательный лад и представлять человека хорошим, пока тот сам не разрушит это представление. Эта лосевская манера вызывала у него только ироническую усмешку. Игорь смотрел на людей куда более критически и ко всяким сентиментальностям склонен не был. Пусть они ещё докажут, что они лучше, чем он о них думает. Вот и Потехин тоже.

Игорь посмотрел на часы. Пожалуй, он успеет ещё сходить и пообедать, пока явится уважаемый Илья Васильевич.

Ровно в семнадцать часов в кабинет Откаленко постучали, и на пороге возник Потехин. В тёмном добротном костюме, белой сорочке с полосатым галстуком спокойных тонов, он белозубо улыбался сквозь густую чёрную бородку, и светлые глаза прямо-таки источали приязнь и симпатию. В руке у Потехина был большой красивый портфель. Словом, производил он самое солидное и приятное впечатление. И Игорь подумал, что свежий человек может тут легко обмануться и принять Потехина за самого что ни на есть порядочного человека.

— Разрешите? — осведомился Потехин и, улыбаясь, добавил: — К вам не просто попасть, но ещё труднее, наверное, от вас выбраться!

— Что вы! — беспечно махнул рукой Игорь. — Обычно не знаешь, как скорее расстаться. Прошу, прошу. К вам это не относится, как вы понимаете.

— Будем надеяться, — засмеялся Потехин, усаживаясь возле стола и ставя у ног свой объёмистый портфель.

— Закуривайте, — предложил Игорь, придвигая Потехину пачку сигарет, и, усмехнувшись, добавил: — Хотя это уже считается штампом. Но с другой стороны, как не закурить перед серьёзным разговором?

— Совершенно с вами согласен.

Они не спеша закурили, и Игорь перешёл к делу.

— Так вот какое положение на сегодняшний день, Илья Васильевич. Можно считать установленным, что кража у вас произошла не случайно. Ваш адрес был вручён грабителям, именно вручён, не сами они его узнали. Остаётся доискаться, кто именно его вручил.

— Дело, словом, за пустяком, — иронически усмехнулся Потехин.

В иронии этой мелькнула насмешка, и это Игорю не понравилось.

— Вот этим пустяком, — сдержанно сказал он, — мы сейчас и займёмся, если не возражаете.

— Не возражаю, — кивнул Потехин, и лицо его стало серьёзным, только в светлых глазах ещё таилась усмешка. — С какого только конца начинать, не представляю.

— Я вам сейчас помогу.

Игорь достал длинный список лиц, которых назвал Потехин как своих знакомых, интересующихся его коллекцией.

— Хотя в этом списке чуть не сорок человек, — сказал Игорь, — он страдает одним существенным недостатком. Здесь нет людей, или почти нет, которые могли бы передать ваш адрес грабителям. Вы понимаете, это должны быть всё-таки особые люди.

— Да. Но… как бы это сказать… — замялся Потехин. — В душу ведь не заглянешь.

— Ну зачем же так глубоко? Достаточно знать помыслы и поступки. В этом списке люди одного плана: добропорядочные коллекционеры, музейные работники, специалисты всякие. Но вам, наверное, приходится иметь дело и с другими людьми. Вы покупаете, продаёте, ищете то, что вас интересует. А здесь уже действуют всякие… Ну, ловкачи, доставалы, спекулянты. Так ведь?

«Сейчас этот прохвост изобразит благородное негодование», — брезгливо подумал Игорь.

— Конечно, — неожиданно и просто согласился Потехин. — А как же без ловкачей? Хорошую колбасу так просто не достанешь, а уж антикварную вещь и подавно. Что поделаешь! Приходится, честно вам скажу, приплачивать, услуги всякие оказывать, мелкие взятки давать. — Он широко и доверительно улыбнулся. — Неудобно, конечно, в этих стенах такое говорить, вы уж извините. Но так жизнь устроена, сами знаете.

— Иначе коллекции не соберёшь, так, что ли?

— Именно так. Да что коллекции, дела серьёзного не сдвинешь, особенно в хозяйственной области, если инструкции или правила какого-нибудь не нарушишь. Мы же этими инструкциями со всех сторон обставлены, а их с каждым днём всё больше. И всё-то они или запрещают, или усложняют, или удорожают каждый шаг. Вот и крутись. А уж хорошую, антикварную вещь достать… Ну что вы…

«Смелый, однако, мужик, — без всякой симпатии, лишь озабоченно отметил про себя Откаленко. — И не дурак, надо сказать».

— Вот так и не знаешь, — наставительно заметил Игорь, — с какой стороны эти самые доставалы да всякие нарушения по тебе самому стукнут. Эк они вас огрели!

— Не говорите, — вздохнул Потехин. — Мне беда, и вам хлопоты.

— Вот и давайте вместе потрудимся. Этот список, — Игорь приподнял его со стола и даже слегка помахал в воздухе, — представляется мне чрезвычайно неполным. Вот, например, тех, с кем вы денежные дела имеете, тех считать надо? Скажем, Борис. Почему его нет в списке?

И тут Откаленко вдруг подумал, не совершает ли он промах. Надо было бы сперва хоть что-то узнать про этого Бориса, хоть среди сослуживцев Потехина его поискать. Тогда, возможно, стала бы известна его фамилия, должность, даже характеристика какая-то. Впрочем, не один Борис на свете, а вдруг это вообще не сослуживец? Тогда и вовсе уйдёшь в сторону. Нет, пусть уж будет так.