Читаем без скачивания Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

Группа советских военных, вернувшаяся из Германии отмечала, что рейхсвер вообще и немецкий Генеральный штаб в частности крайне отрицательно относятся к существующему демократически – парламентскому строю, руководимому социал-демократической партией.

«Пацифизм, естественно, встречает в этих кругах самое отрицательное отношение. Целый ряд унижающих достоинство Германии фактов со стороны союзнической комиссии разжигают еще больше шовинистические настроения не только в рейхсвере, но и в широких мелкобуржуазных слоях. Неизбежность реванша очевидна. Во всем сквозит, что реванш есть мечта германского Генерального Штаба, встречающего поддержку в крайне правых фашистских группировках Германии… Поэтому реакция возможна не в сторону монархии, а в направлении фашизма»[66].

Но «реакция в направлении фашизма» не стала для советского руководства препятствием для упрочения отношений с рейхсвером. Краскомы, стажировавшиеся в Германии, отмечали в донесениях:

«…Ненависть военных кругов к Франции – чрезвычайно остра. Занятия (тактические) в Генштабе и в Академии показывают, что армия готовится к войне с Францией и Польшей. Блок с Англией встречает много затруднений, во-первых, потому, что Англия поддерживает… в своей антирусской политике Польшу, враждебность к которой чрезвычайно остра в Германии, особенно в военных и правых кругах… Наличие общего противника – Польши, опасного для Германии вследствие географических условий, еще более толкает Германский Генштаб по пути тесного сближения с Советской Россией»[67].

Что касается враждебного отношения к пацифизму, то здесь Советская Россия и Германия были единомышленниками. В докладе «О характере современных войн в свете решений 6-го Конгресса Коминтерна» Тухачевский в русле концепции «революции извне» по-прежнему постулировал, что «грандиозные войны, пока большая часть света не станет социалистической, являются неизбежными», и поэтому, считал он, «задачей компартии является настойчивая, повседневная пропаганда борьбы против пацифизма»[68] (выделено мной. – Ю. К.).

В 1932 г., в то время как дипломаты вели переговоры о заключении договоров о ненападении между СССР и его западными соседями, заместитель наркома обороны – начальник вооружений РККА Тухачевский представил план молниеносного разгрома Польши (выражая при этом готовность разработать аналогичные планы против Латвии и Румынии). Если этот эпизод может быть объяснен личными амбициями Тухачевского, то другие документы военного ведомства свидетельствуют об упорных попытках руководства Красной Армии сохранить прежние ориентиры стратегического планирования. Доклад старших командиров РККА И. Н. Дубового и Б. Н. Урицкого (первый из них вскоре возглавил Харьковский военный округ, а второй – Разведывательное управление генерального штаба), представленный ими по возвращении из Германии и датированный ноябрем 1933 г., был проникнут сочувствием к стратегическим устремлениям рейхсвера. Авторы настаивали на сохранении советско-германского сотрудничества, причем не столько «по учебно-информационным соображениям», сколько ради «тщательного наблюдения за происходящим там [в Германии], чтобы быть готовыми использовать все благоприятные для нас возможности»[69].

31 июля 1932 г. на очередных выборах в рейхстаг Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) набрала 37 % голосов, став крупнейшей фракцией в парламенте. Путь к этой победе длился почти четыре года. На выборах в рейхстаг в 1928 г. НСДАП получила около 3 % голосов, в сентябре 1930 г. – уже более 18 %. В обращении НСДАП 1 марта 1932 г. говорилось: «Гитлер – это девиз для всех, кто верит в возрождение Германии… Гитлер победит, ибо народ желает его победы…» 10 апреля 1932 г. президент Пауль фон Гинденбург с помощью правых социал-демократических лидеров был повторно избран президентом, получив 53 % голосов, Адольф Гитлер – 36 %, лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман – 10 %.

Перед Гинденбургом встал вопрос о назначении коалиционного правительства, в которое вошли бы Гитлер и нацисты. 30 января 1933 г. Гинденбург, в результате долгих переговоров, интриг и прямого давления как политиков, так и бизнес-кругов, назначил канцлером Гитлера.

Торжество нацизма оценивалось советскими военспецами как преходящее обстоятельство, которое не может нарушить общности стратегических интересов СССР и Германии: «исторические перспективы сейчас очень переменчивы; конкретно можно и нужно уже сейчас думать о послегитлеровском периоде»[70].

§ 2. РККА – быть или не быть?

1923 г. явился рубежом, поставившим под сомнение романтико-милитаристские надежды советского руководства на грядущую мировую революцию. (В этом году было разгромлено упоминавшееся в § 1 гл. II Гамбургское рабочее восстание.) Началась продолжительная эпоха относительно прагматичных, но отнюдь не лишенных двойных стандартов, поисков новых векторов внешней политики СССР. Разумеется, этот поиск не мог проходить без опоры на вооруженные силы.

1 ноября 1923 г. наркомвоенмор Л. Троцкий предложил Политбюро ЦК обсудить предложенную им «схему командующих фронтами, начальников штабов и командармов»[71]. 12 ноября 1923 г., после обсуждения на Оргбюро ЦК и утверждения на Политбюро ЦК, приказом РВС СССР помощником командующего Западным фронтом был назначен И. П. Уборевич. Командующий фронтом Тухачевский в это время находился в Германии, как упоминалось, в качестве «офицера связи между РККА и рейхсвером».

Уборевич фактически превратился в командующего Западным фронтом. (8 апреля 1924 г. официально был назначен новый командующий уже не фронтом, а Западным военным округом А. И. Корк.) Тухачевский с поста командующего фронтом был официально снят 26 марта 1924 г.[72] Приказ о назначении его на должность помощника начальника Штаба РККА датирован 1 апреля 1924 г.

С 1923 г. по 1924 г. де-факто официальной геостратегической доктриной Красной Армии являлись взгляды и позиции командующего Западным фронтом, члена РВС М. Н. Тухачевского. Это были его теории «революции извне», «стратегия сокрушения», а также теория «таранной стратегии» на основе «последовательных операций».

В 1924–1925 уч. г. в Военной академии РККА впервые начались занятия на кафедре «Ведение операций». Тухачевский, являвшийся главным в Академии руководителем по стратегии, читал цикл лекций «Вопросы высшего командования», который был своего рода теоретическим обоснованием официального «Руководства для командующих армий и фронтов», утвержденного в 1925 г. наркомом по военным и морским делам М. В. Фрунзе. На его основе был также создан сборник «Армейская операция. Работа высшего командования и полевого управления»[73] с изложением сути последовательных наступательных операций, теоретических и практических вопросов их подготовки и ведения. Труд широко использовался в учебном процессе до начала 30-х гг. 26 сентября 1924 г. Тухачевского включили в состав комиссии по выработке новой организационной структуры центрального военного аппарата. Но доминантой его деятельности оставалось международное сотрудничество.

С 1924 г., будучи еще заместителем начальника генштаба, Тухачевский принимал активное участие в проведении военной реформы. В январе 1925 г., вновь вернувшись на должность командующего Западным военным округом, он стал членом комиссии по пересмотру стратегических планов государства и разработке нового положения о военно-воздушных силах. В докладной записке Реввоенсовету СССР от 15 января 1925 г. Тухачевский предложил образовать в составе Штаба РККА Управление по исследованию и использованию опыта войн, объединив в нем вопросы, связанные с военно-научной работой в Вооруженных силах. Это предложение получило одобрение, и 10 февраля Фрунзе подписал приказ о создании соответствующего управления[74].

25 апреля 1925 г. Тухачевского назначили председателем уставной подкомиссии Главной уставной комиссии, и уже 28 мая он представил Фрунзе свое заключение по наставлению «Боевая служба пехоты», отметив, что последнее содержит устаревшие положения и требует переработки «в духе новой глубокой тактики, маневренности и смелости»[75]. Затем Тухачевского включили в состав президиума Комиссии по изучению опыта Гражданской войны, а 30 ноября избрали председателем правления Объединенного военно-научного общества[76].