Читаем без скачивания Добрыня Никитич. За Землю Русскую! - Виктор Поротников

– Как же кормились эти диковинные исполины, где они укрывались от непогоды? – промолвил Добрыня, подойдя к Сигвальду.

– Тролли были всеядны, они не гнушались даже человечиной, – ответил Сигвальд. – Жили тролли в пещерах или в глубоких подземельях, которые они выкапывали поблизости от леса и пресных источников. Это счастье для людей, что все тролли вымерли на Готланде, иначе…

– Разве тролли обитали где-то еще, кроме Готланда? – Добрыня изумленно воззрился на Сигвальда.

– Конечно, – без малейших колебаний промолвил Сигвальд. – Когда-то тролли обитали по всей Скандинавии, от Трендалега до Уппленда и Смоланда. Об этом рассказывают древние саги. Это было в ту пору, когда боги жили рядом с людьми, защищая их от всякой нечисти. Может, в какой-нибудь дальней глухомани тролли еще топчут землю своими огромными ступнями, кто знает. Троллей, как и людей, создали могущественные боги-прародители, а творения богов уничтожить не так-то просто.

Весь оставшийся путь до поместья Велинг Добрыня проделал в молчании, несмотря на все попытки Регнвальда и Харальда разговорить его. На лице у Добрыни лежала печать некоего немого потрясения, словно то, что он увидел на горной вершине, спутало все его мысли.

Усадьба Велинг была расположена на широком мысу, так что с трех сторон ее омывали воды озера с тем же названием. С четвертой стороны была возведена дугообразная стена из камней в три локтя толщиной и в три локтя высотой. В стене имелся проезд для повозок, который закрывался двумя створами дощатых ворот, прикрепленными ко вкопанным в землю невысоким столбам.

Прямоугольный двор усадьбы с севера, запада и юга окружали различные строения с очень высокими двускатными кровлями, крытыми дерном. Двор был вымощен плоскими камнями, белыми и желтыми. Добрыне этот контраст показался очень необычным: на дворе не было ни травинки, ни кустика, зато на крышах жилищ зеленела настоящая сочная поляна. К главному большому дому, очень длинному и высокому, с торцов примыкали два других дома, пониже и поменьше. Один образовывал как бы продолжение большого дома, а другой примыкал к нему под прямым углом. Все прочие строения, вытянувшиеся по периметру двора, были совсем неказисты и приземисты, их стены, как и стены больших домов, были выложены из пластов аккуратно нарезанного торфа. Из-за этого все дома в этом поместье со стороны напоминали темно-бурые удлиненные и круглые холмы с сочно-зеленым травяным верхом.

Подъезжая к воротам усадьбы, отряд Добрыни нагнал четверых конников, двух мужчин и двух женщин. Судя по их одежде, это были знатные люди. Вооруженная стража у ворот, видимо, зная этих четверых в лицо, пропустила их во двор беспрепятственно. Добрыне же и его людям въезд в усадьбу преградили склоненные копья стражников в круглых металлических шлемах и кольчугах.

– Эй, а вы кто такие? – раздался грозный окрик старшего из стражей, рыжеволосого детины с длинными усами соломенного цвета. Окрик прозвучал на варяжском наречии.

В разговор со стражами вступил Сигвальд. Он громко и властно бросил оторопевшим воинам, чтобы они расступились и пропустили во двор тех, кому ныне пристало здесь быть в первую очередь.

– Перед вами внуки достославного Скеглара Тости, ушедшего к предкам, – молвил Сигвальд, сидя в седле с надменным видом. Он сделал жест в сторону своих спутников. – Это Регнвальд, сын Сфандры, а рядом с ним – Харальд, сын Рагнхильды. Сфандра и Рагнхильда, мир их праху, являлись дочерьми Скеглара Тости.

– А ты, молодец, не сын ли купца Хьорлейфа Краснощекого? – спросил старший из стражей, внимательно разглядывая Сигвальда. – Твое лицо мне знакомо.

– Да, я – младший сын Хьорлейфа, – ответил Сигвальд, назвав стражникам свое имя. – Ныне я служу воеводе русов Добрыне и его племяннику, княжичу Владимиру. В дружине у Добрыни состоят и Харальд с Регнвальдом.

После этих слов Сигвальда в разговор со стражами вступил Добрыня, который неплохо владел языком варягов, часто общаясь с ними в Новгороде.

– Мы сожалеем, что норны столь внезапно оборвали нить жизни ярла Халльфреда, – сказал он. – Коль нам будет позволено, то мы почтим добрым словом усопшего Халльфреда на поминальном пиру.

Стражи опустили копья, пропустив Добрыню и его свиту во двор усадьбы. Воины изумленно приглядывались к Регнвальду и Харальду, которые спешились посреди двора, передав поводья подбежавшим слугам. Один из стражников бегом бросился к большому дому, не имевшему окон, с выходившими на двор тремя дверными проемами. Воин забежал внутрь дома через центральный из трех входов, толкнув плечом тяжелую узкую дверь.

Не прошло и трех минут, как из всех дверей главного дома валом повалили люди в нарядных одеждах, – мужчины, женщины и дети – эта шумная галдящая толпа плотным кольцом окружила Харальда и Регнвальда, оттеснив в сторону Добрыню и прочих его гридней. Отовсюду неслись удивленные возгласы и перешептывания, десятки глаз пристально разглядывали Регнвальда и Харальда, на которых стражники показывали пальцем. В людской разноголосице слышались споры; кто-то утверждал, что Регнвальд необычайно похож на свою мать Сфандру, а кто-то настаивал на удивительном сходстве Регнвальда с покойным Скегларом Тости. Поминали в толпе и Рагнхильду, узрев что-то от ее черт в лице Харальда.

Неожиданно от группы женщин отделилась знатная матрона в длинном лиловом платье из блестящего шелка с золотыми узорами на оплечье и рукавах, с белым чепцом на голове, из-под которого выбивались два вьющихся золотисто-рыжих локона. Матрона была уже немолода, и все же, несмотря на морщины, ее лицо по-прежнему блистало дивной благородной красотой. Женщины и мужчины почтительно расступались перед этой знатной особой, которая шла прямиком к Регнвальду, не замечая никого вокруг.

Добрыня, взглянув на эту матрону, сразу узрел в ней поразительное сходство со Сфандрой. Он толкнул локтем Сигвальда, выразительно кивнув на незнакомку в лиловом платье. «Это кто такая?» – был молчаливый вопрос в глазах у Добрыни.

– Это Теодхильда, супруга покойного Скеглара Тости, – сказал Сигвальд.

– Какая красивая женщина! – восхищенно обронил Добрыня. – Так вот, от кого Сфандра унаследовала свою прекрасную внешность.

Тем временем Теодхильда приблизилась к Регнвальду и со слезами на глазах упала ему на грудь. Регнвальд выглядел смущенным и растерянным. Ему радостно кричали со всех сторон, что это его бабка. Потом Теодхильда обняла Харальда, которого она видела до этого еще совсем юным мальчиком много лет тому назад.

Вступив в беседу со своей бабкой, Регнвальд и Харальд представили ей Добрыню, на службе у которого они находились.

Отвесив поклон Теодхильде, Добрыня поведал ей, что злой рок выгнал его из Новгорода, превратив в скитальца. Этот же злой рок привел Добрыню на остров Готланд, где он надеется обрести сильных друзей и союзников.

– Прости, государыня, что вторгаюсь к тебе незваным гостем в столь скорбный для тебя день, – со смиренной печалью на лице добавил Добрыня.

Теодхильда приветливо улыбнулась Добрыне. Ей сразу понравился этот статный красивый русич, скромный и почтительный, так свободно изъясняющийся на наречии свеев.

– Да, вы гости незваные, – промолвила Теодхильда, то любуясь Регнвальдом и Харальдом, то переводя счастливый взор на Добрыню. – И тем не менее вы здесь желанны, как никто другой, именно в этот траурный день. Не иначе сам Ингви и его сестра Фрейя прислали вас сюда, услыхав мои молитвы. – Теодхильда обернулась к своим приближенным и гостям с торжествующим блеском в глазах, радостно воскликнув: – Глядите, люди! Не иссяк еще славный род отважного Скеглара Тости! Милостью добрых богов-асов к нам прибыли из Гардарики мои взрослые внуки Регнвальд и Харальд. Они и возглавят наш род и примут под свою руку земельные владения моего покойного мужа.

Глава пятая Рожденные с правом Одаля

Жилище вдовы Скеглара Тости и ее домочадцев произвело на Добрыню не самое лучшее впечатление. Оказавшись внутри большого длинного дома, Добрыня увидел просторное помещение с очагом посередине. Несколько установленных попарно столбов, украшенных резьбой, поддерживали высоченный шатровообразный свод, в котором зияла большая дыра для выхода дыма. По обеим сторонам от очага, обложенного камнями, были установлены столы с разнообразными яствами. Скатертей на столах не было. Гости сидели за столами на длинных скамьях вперемежку, мужчины и женщины, только детей усадили отдельно от взрослых. Земляной пол в главном зале был густо посыпан соломой. Самые знатные из гостей и хозяева дома сидели ближе к очагу, менее знатные гости довольствовались местами с краю, неподалеку от дверей, которые вели в соседние помещения.

Прежде, чем попасть в главное помещение дома, где были накрыты столы, гостям надо было сначала миновать полутемную прихожую, там мужчины были обязаны оставить свое оружие, потом гости проходили через комнату прислуги, где тоже пылал очаг, на котором приготовлялись мясные и рыбные кушанья. Стены, разделяющие комнаты, были сколочены из жердей и досок и увешаны богатыми коврами. Внутренние дверные проемы тоже были задернуты плотными занавесками из яркой ткани. Поскольку окон в доме не было, во всех комнатах горели светильники, подвешенные к столбам.